Юрий Папоров - Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе

• Название: Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе
• Автор: Юрий Папоров
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-352-00279-9

Габриель Гарсия Маркес — один из величайших писателей в истории мировой литературы, автор бессмертного романа «Сто лет одиночества», символ самого популярного жанра наших дней — «магического реализма».

Впервые публикуемая книга «Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе» — не просто биография. Это уникальный материал, интервью и письма писателя, газетные и журнальные публикации, воспоминания друзей: Хулио Кортасара, Марио Варгаса Льосы, Карлоса Фуэнтеса; десятилетия литературного труда и яркой жизни, — путь к мировой славе.

---

Вот что пишет о заводиле Группы и об одном из самых близких друзей Габриеля Гарсия Маркеса той поры Дассо Сальдивар: «Альваро Сепеда Самудио, являющийся ядром Группы, можно было бы назвать „человеком эпохи Возрождения“, поскольку он распределял свои многочисленные дарования между журналистикой, литературой, кино, рекламой, предпринимательством и другими разнородными занятиями. Внешне он походил на карибского варвара: растрепанные вихры, сандалии на босу ногу, как носят водители автобусов, матерные словечки, оглушительный смех, который „пугал даже крокодилов“, и врожденная нерасположенность ко всякого рода формальностям и протоколу. Однако по отношению к друзьям он являл собой пример нежности, скромности и великодушия. Кроме того, он был существом стихийным, самобытным, верным в своих привязанностях и стойким в убеждениях, который тайком от своих друзей сочинял рассказы. Он вставал в пять утра и, сидя в своем любимом кресле-качалке, подолгу читал любые книги, которые попадались ему под руку, не замечая, что рассвет уже давно наступил. В глубине души Альваро Сепеда был испуганным ребенком; его преследовали мучительные воспоминания тяжелого детства, которое прошло в большом сумрачном доме в Сьенаге, городе селитры, где он родился 30 марта 1926 года» (28, 227).

— Так вот, дорогой Габо, я закончил читать твою рукопись. Читал внимательно и неторопливо. Книга пойдет с трудом, но когда она будет издана, то принесет тебе известность. — Они сидели вдвоем с Виньесом в полупустом кафе «Колумбия». Виньес, в отличие от других земляков, говорил тихо, приятно шепелявя: — Есть структурные и стилистические недочеты. Однако я уверен, ты с ними справишься.

— Я вам это обещаю, маэстро! — Глаза Габриеля заблестели.

— Когда ты показал мне в свой первый приезд наброски огромного романа «Дом», я понял, что твоя работа не напрасна, что она не окажется в корзине. «Палая листва» практически вся взята оттуда. И она намного лучше первоначального текста. И ты еще не раз будешь использовать тот «мусор» в своих будущих произведениях. Я в этом уверен и горжусь тобой, Габо.

— А почему вы решили сказать мне все это наедине, маэстро? Пускай бы и друзья послушали.

— Скажу и им, но в свое время. А сейчас хочу обратить твое внимание, Габо, на два очень важных обстоятельства. В твоих рукописях, как в «Доме», так и в «Палой листве», ты даешь настоящее название места действия. Поверь на слово старому литературному волку, вымышленные названия придадут повествованию мистический оттенок. Это как раз в стиле твоей прозы. И второе — надо писать проще. Ведь когда ты говоришь, тебя все понимают, и писать надо так же. — Рамон Виньес, как это умеют делать каталонцы, чуть пригубил из бокала «шабли». Он больше любил кока-колу и пил вино только в торжественных случаях.

В этот момент к ним подошел еще один мэтр — Хосе Феликс Фуэнмайор. Он слышал последнюю фразу и согласно кивнул.

— Я подумаю.

— Коньо, да что ж тут думать!

— Вы правы. Я так и сделаю!

Фуэнмайор положил руку на плечо молодого коллеги.

— Знаешь, Хосе Феликс, когда я думаю, что Габо мой ученик, я особенно сожалею о том, что жизнь прожита и скоро пора умирать, — с грустью произнес Виньес.

— Что ты этим хочешь сказать, Рамон?

— Что Габо большой друг-приятель всех девочек как из «Небоскреба», так и из заведения «У черной Эуфемии».

Рамой Виньес — «старик, который прочел все книги на земле», общение с которым Габо называл «лучшим часом нашего суточного существования на земле» (15), — родился в 1882 году в деревушке, затерянной в Пиренеях. Детство и юность он провел в Барселоне, а к тридцати годам уже был известным писателем и драматургом. Однако собратья по литературному цеху во многом не разделяли взглядов Виньеса, он оказался в одиночестве, бросил писать и в 1913 году, переехав в Колумбию, оказался в городе Сьенага, в центре «банановой лихорадки». Проработав год бухгалтером, он снова занялся литературой. Он переехал в Барранкилью, стал писать, а также создал литературный журнал «Voces» («Голоса»), который сыграл заметную роль в развитии литературы атлантического побережья Колумбии.

В 1931 году Рамон Виньес вместе с женой, уроженкой Барранкильи, вернулся в Барселону, где, после падения монархии, стал активным республиканцем. Когда к власти пришел Франко, Виньес чудом выбрался из концлагеря и вновь оказался в Барранкилье. Тут он стал наставником литгруппы молодых интеллектуалов и вновь сыграл неоценимую роль в развитии литературы колумбийского побережья.

Вот и теперь Рамон Виньес дал мудрый совет начинающему писателю, а потом неделю просидел с ним над рукописью, указывая строчку за строчкой, над которыми было необходимо поработать.

Следуя советам Виньеса и своих друзей, Гарсия Маркес еще раз переписал «Палую листву», а одна из девиц «Небоскреба», в прошлом секретарь-машинистка, взялась бесплатно перепечатать рукопись. Сам же Гарсия Маркес продолжал сочинять новые рассказы, выкраивая их из давно написанного необъятного «Дома».

Совместная работа с автором над «Палой листвой» оказалась «лебединой песней» Виньеса в его литературной жизни. Здоровье его к тому времени ухудшилось, и 15 апреля 1950 года он уехал в Барселону, «чтобы умереть на родной земле».

В конце апреля 1950 года группа «Шутники из „Пещеры“» начала выпускать еженедельник «Хроника». Ни один из биографов Гарсия Маркеса не указывает, кто был инициатором этого проекта, так что, вполне возможно, этот журнал появился благодаря Рамону Виньесу. Быть может, это был его последний совет молодым литераторам Группы. Главным редактором стал Альфонсо Фуэнмайор, а заведующим редакцией, главным художником и выпускающим — Гарсия Маркес. В редколлегии было тринадцать имен, однако вся работа лежала на плечах Альфонсо и Габриеля, который проявлял себя уже как маститый журналист.

Во втором номере «Хроники», от 6 мая 1950 года, Гарсия Маркес опубликовал рассказ «Визит Натаниэля», а 3 июня, в шестом номере, «Хроника» поместила его рассказ «Дом семьи Буэндия»; 13, 16 и 23 июня, уже на страницах «Эральдо», были опубликованы рассказы «Дочь полковника», «Глаза синей собаки» и «Сын полковника». Первый и последний рассказы печатались как куски из романа. 24 июня «Хроника» опубликовала рассказ «Женщина, которая приходила ровно в шесть».

Очень скоро тонкий журнальчик «Хроника» стал популярен не только в Барранкилье, но и за ее пределами, составив конкуренцию столичному журналу «Критика», который издавал известный колумбийский писатель Хорхе Саламеа. На страницах «Хроники» публиковались также серьезные литературные статьи и рассказы в переводах с французского и английского языков.

— Габо, я поздравляю тебя, — с дружеской улыбкой сказал Герман Варгас, когда они вечером встретились в «Пещере». — Мы тут подсчитали. По количеству газетных материалов ты опередил всех в Барранкилье.

— А по качеству? — спросил Габриель.

— Об этом и говорить не приходится! А куда ты так гонишь? У тебя не останется времени на сочинение рассказов.

— Гоню, поскольку хочу, чтобы город обрел историю.

— Это как? — в разговор включился Хуан Фернандес Реновицкий, уроженец Барранкильи.

— А так! Ваш город сейчас процветает, но истории у него нет. Не то что у Картахены или Санта-Марты. Вас география подвела…

— Зато теперь, когда углубили русло реки Магдалены, мы стали центром побережья. — Алехандро Обрегон подозвал официанта и заказал еще по кругу.

— Вот я и стараюсь, чтобы вы оставались центром. Креветку, что спит, сносит течением, — ответил Габриель со смехом. — И чтоб вас меньше доставала нестерпимая жарища и духота.

— Ни то ни другое не мешает тебе посещать девочек с улицы Кармен, да и в твоем «Небоскребе» тоже. Говорят, они принимают тебя даже без бикини. С таксистами якшаешься! Все только диву даются. Думают, может, ты сам скоро сядешь за руль такси, — заметил Альфонсо Фуэнмайор.

— Во-первых, я не хозяин «Небоскреба», чтобы они принимали меня без бикини. В этом случае, как я понимаю, и Алехандро и вы, Альфонсо, не вылезали бы оттуда. А во-вторых, ну как вы не понимаете, что таксисты, бармены дешевых забегаловок, рыбаки, портовые пьянчуги, парикмахеры, водители автобусов, да и девочки тоже, нужны мне для моих книг. Я же писатель! И хочу писать о реальной жизни, — примирительно сказал Габриель.

— Думаешь, мы тебя не понимаем? — спросил Альваро. — Конечно, ты прав. Эти люди — основной материал твоих статей. Ты только начал работать, а уже столько людей начинают читать «Эральдо» с колонки «Жираф». Я, например, приветствую все, что ты делаешь, и поздравляю тебя. И ты знаешь, что все книги моей библиотеки — твои! Я на днях получил из США новые произведения Хемингуэя, Дос Пассоса, Джойса и Трумэна Капоте, а из Аргентины — Борхеса, Кортасара и Биой Касареса.