Юрий Папоров - Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе

• Название: Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе
• Автор: Юрий Папоров
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-352-00279-9

Габриель Гарсия Маркес — один из величайших писателей в истории мировой литературы, автор бессмертного романа «Сто лет одиночества», символ самого популярного жанра наших дней — «магического реализма».

Впервые публикуемая книга «Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе» — не просто биография. Это уникальный материал, интервью и письма писателя, газетные и журнальные публикации, воспоминания друзей: Хулио Кортасара, Марио Варгаса Льосы, Карлоса Фуэнтеса; десятилетия литературного труда и яркой жизни, — путь к мировой славе.

---

— Зато оттуда, скорее всего, и появился прекрасный Мелькиадес. — Седовласый Кальдерон с удовольствием предавался воспоминаниям. — Я был в лицее префектом дисциплины, и когда Гарсия Маркеса за его проделки следовало строго наказывать, вплоть до предупреждения об исключении, я засаживал его за парту и приказывал написать рассказ к… завтрашнему дню. И он это делал! Я хорошо помню его первый рассказ. Он назывался «Навязчивый психоз», и писать его для Габриеля не было наказанием. Рассказ про девушку, которая превращалась в бабочку, и пока она летала, с ней приключались разные истории. Когда рассказ прочел ректор лицея, то сказал, что это превосходные вариации на тему «Превращения» Кафки. Я же хорошо знал, что Габриель тогда Кафку еще не читал. А как он рисовал! Многие полагали, что он станет художником.

— Да, учился он лучше всех, но последние два года учебы был большим проказником. Это ведь он придумал: как только дежурный педагог засыпал в своей каморке, Габриель вместе с дружками, в основном ребятами с побережья, на скрученных простынях спускались со второго этажа в патио, а оттуда — кто в театр «Мак-Дуаль», кто к своей девушке. Иногда ходили по барам, кабачкам, ну, и прочее… Мне рассказывал о нем единственный в то время уролог города.

— Не исключено, что ваши бунтарские стихи, мэтр Мартин, и подвигали его на подобные поступки. Но, как бы там ни было, сегодня он — гордость Колумбии! — сказал президент. В этот момент к нему подошли иностранные послы, и разговор перешел на другую тему.

Дассо Сальдивар по этому поводу пишет: «Кое-кто, например уролог Армандо Лопес, который не учился вместе с Габриелем, но знал в деталях обо всех его похождениях и злоключениях, утверждает, что юноша из Аракатаки одно время вел весьма беспорядочный образ жизни» (28, 157).

Однако это касалось только внешней стороны его жизни. Его верность литературной группе «Камень и Небо», куда входили Эдуардо Карранса, Карлос Мартин, Хорхе Рохас, Дарио Сампер, Артуро Камачо Рамирес, Херардо Валенсия, Томас Варгас Осорио и другие, была неизменной. Именно эта вполне сознательная любовь и была одной из первопричин, по которой Габриеля Гарсия Маркеса потянуло в литературу.

Сам Гарсия Маркес много раз утверждал: «…если бы группы „Камень и Небо“ не было, я не уверен, стал ли бы я писателем. …Эти поэты восстали против академичности, и когда я увидел, на что они отваживаются, я почувствовал воодушевление и обрел уверенность как литератор. И я сказал себе: если это позволено в литературе, то она мне нравится и я в ней остаюсь. Мне решительно показалось тогда, что мы можем сотрясти пьедестал Валенсии[22] и прочих поэтов-„парнасцев “».

Следует признать также неоценимую роль в духовном становлении будущего писателя его лицейского преподавателя испанского языка и литературы Карлоса Хулио Кальдерона Эрмиды. Тот безошибочно угадал путь, по которому пойдет любимый ученик, поскольку верил в его незаурядные литературные способности.

Именно под руководством этого человека еще в 1944–1945 годах были написаны первые стихи в стиле группы «Камень и Небо» — «Песня», «Если кто постучит в твою дверь», «Сонет о невесомой школьнице» и первые рассказы: «Навязчивый психоз», «Колос», «Драма в трех актах» и «Гибель розы». Именно Хулио Кальдерон опубликовал их в лицейской «Литературной газете». Однако Габриель подписал свои первые сочинения псевдонимом Хавьер Гарсес. Почти все они были посвящены его девушке, красивой, чувственной блондинке по имени Сесилия Гонсалес, которая прекрасно разбиралась в литературе.

Именно Кальдерон познакомил начинающего поэта с Каррансой и Рохасом, вожаками группы «Камень и Небо», посетившими осенью 1944 года Сипакире. «Литературные бунтари» почувствовали в юном Габо «своего», и Эдуардо Карранса, который тогда выпускал литературное приложение к солидной столичной газете «Tiempo» («Время»), опубликовал 31 декабря того же года стихотворение Гарсия Маркеса «Canción» («Песня»). И не кто иной, как Кальдерон повторял Гарсия Маркесу, что стихи его хороши, но что это более проза, чем поэзия, и настоятельно советовал ему писать рассказы. Габо же считал, что он прирожденный поэт.

Прощаясь с учеником, учитель сказал ему: «Ты поэт, но ты должен развивать и свою прозу и без устали читать рассказы и романы, которые попадутся тебе под руку, — только тогда ты станешь лучшим писателем Колумбии».

Мария Луиса Элио с удовольствием приняла приглашение Мерседес, которая только что возвратилась из Буэнос-Айреса, где была свидетельницей шумного успеха книги «Сто лет одиночества». Мерседес попросила съездить с ней в только что открывшийся дорогой универмаг «Паласио де Иерро». Перед отъездом из Мексики нужно было не просто обновить гардероб — следовало поменять его целиком. Они выбирали строгое вечернее платье для официальных приемов, когда Мария Луиса спросила:

— Слушай, это верно, что тебе было тринадцать, когда Габо увидел тебя и влюбился?

— Да. Мы с подружкой были в одном знакомом доме на танцах. Там оказался Габо. Он был нашим соседом, но учился в Сипакире. Приехал на каникулы летом сорок пятого. Сразу выбрал меня и потом весь вечер не отпускал. Танцевал он по-столичному и не переставая читал стихи. Такие красивые, что я даже не знала, какие были его, а какие настоящих поэтов.

— Так же, как потом это делал его герой Каэтано Делаура, читая стихи Гарсиласо де ла Вега в рассказе «О любви и других наваждениях». А верно, что ты ждала его тринадцать лет?

— Да, дорогая! Это было тяжело и сладко. Он сделал мне предложение в тот самый вечер, когда мы познакомились.

— Конечно, ты сейчас уже не помнишь, что он говорил.

— Хорошее быстро забывается. Но мне врезалось в память, как он страдал, живя вдали от моря, высоко в горах. Габо страдал от холода, а главное, от отчужденности тамошних людей. Он не любил «качакос».

— Это поймет каждый, кто прочтет «Любовь во время чумы», где Фермина Даса откажется от поездки в Боготу, «город холодный, мрачный и угрюмый, где женщины покидали свои дома лишь для того, чтобы идти на пятичасовую мессу». В том же романе Флорентино Ариса в годы своей юности откажется подняться в Анды.

— И в романе «Сто лет…» он тоже плохо вспоминает о Сипакире.

— Скорбное и мрачное поселение людей, за тысячу километров от моря, куда Аурелиано Второй отправится искать Фернанду дель Карпио.

Тут к ним подошел продавец, и Мерседес купила дорогое платье.

В Национальный университет, основанный в 1867 году в Боготе, Габриель Гарсия Маркес был зачислен 25 февраля 1947 года[23] на факультет права как подававший надежды юрист. Однако скоро стало ясно, что поэта Гарсия Маркеса юриспруденция абсолютно не интересовала: на лекциях он вместо кодексов и учебников по вопросам права запоем читал стихи разных поэтов. Читал Габо стихи и студентам во время перемен на университетском дворе, где росли раскидистые сосны и стройные эвкалипты. По воскресеньям, когда шел дождь, а в этом городе всегда шел дождь, его любимым занятием, как он впоследствии признавался друзьям и критикам, было с девяти утра и до тех пор, пока не зажигались фонари, ездить в теплом трамвае, за пять сентаво, от кольца до кольца и читать стихи поэтов всех стран мира. В будние дни, по вечерам, он покидал свою сырую комнату в бедном пансионе и проводил время в кафе, барах и кабачках центральной, 7-й карреры[24], а затем, накачавшись рома, отправлялся в бордель, где иной раз и ночевал.

Единственной радостью для двадцатилетнего Габо было общение с признанными поэтами столицы, такими как Хорхе Саламея, Рафаэль Майа, Леон де Грейф, и с несравненными Хорхе Рохасом и Эдуарде Каррансой. Они тоже быт завсегдатаями кафе «Рейн», «Аутоматико», «Колумбия», «Астурия», «Мельница» и «Черная кошка», расположенных на 7-й каррере между площадью Боливара и 24-й улицей, где по вечерам велись бесконечные разговоры о литературе и политике, о писателях и журналистах, обо всем, что появлялось на страницах журналов и газет.

Часто его сопровождали друзья и однокурсники, земляки Хосе Паленсия и Хентиле Чименто, будущий Сантьяго Нассар из «Истории одной смерти, о которой знали заранее», Плинио Апулейо Мендоса, Луис Вильяр Борда, Гонсало Мальярино и Камило Торрес, в будущем священник, принимавший участие в партизанских действиях, сторонник революционной борьбы с буржуазией, и молодые поэты Даниэль Аранго и Андрес Ольгин.

В августе в модном кафе «Астуриас» Хорхе Саламея, пожалуй самый авторитетный покровитель молодых литераторов Боготы того времени, говорил с Габо о «неповторимом писателе» Франце Кафке, и Габо тут же поинтересовался в пансионе у своего земляка, сына богатых родителей, занимавшего лучшую комнату, нет ли у него какой-нибудь книги Кафки. Хорхе Альваро Эспиноса дал Габо почитать рассказ «Превращение». Это было первое произведение Франца Кафки, которое он прочитал, и, пожалуй, именно Кафка, подобно скульптору, окончательно вылепил представление Габриеля Гарсия Маркеса о том, каким должен быть писатель.