Пол Клив - Чистильщик

• Название: Чистильщик
• Автор: Пол Клив
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Маньяки
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-486-02396-5

Джо работает уборщиком в полицейском участке. Он тихий, спокойный, улыбчивый, приветливый… Но в свободное от работы время он убивает женщин. Расчетливый, хладнокровный маньяк — вот кем становится Джо по вечерам. Однако однажды его обводит вокруг пальца прекрасная Мелисса. Кто из них окажется хитрее и изворотливее, и ценой скольких жизней им удастся это выяснить?

---

Когда я был в доме у голубых, я пытался думать о чем-то другом, чтобы отвлечься от того, что происходило в реальности, и тогда я подумал о папе и о том, что бы он сказал. Склоняясь над унитазом, я начинаю вспоминать кое-что, чему оказался свидетелем. Кое-что, чем занимался папа. Меня не должно было быть дома. Я не помню почему, но я вернулся домой раньше, чем обычно, и увидел….

О господи.

Я начинаю кашлять, но блевать мне нечем, только кровью. Держу глаза закрытыми, чтобы не видеть красную воду под собой, но воображение продолжает работать. Картина мамы и Уолта в душе то становится более четкой, то более размытой, и ее медленно заменяет образ папы в душе. Только он там с кем-то другим. С кем? И зачем я вообще зашел в этот чертов душ, когда прекрасно слышал, что там кто-то плещется?

Кто-то другой был мужчиной, которого я не знал.

О господи. Открываю глаза. Легкие у меня болят, в желудке горячо. В глотке такое ощущение, будто ее перекрыли. Делаю все возможное, чтобы стряхнуть с себя воспоминания. Папа пытается успокоить меня, пока незнакомый мужчина одевается и уходит, и мама ничего этого не слышит, потому что играет в бридж в ближайшем игровом центре. Это был последний раз, когда она играла в бридж.

Я снова вспоминаю о полицейском и его парне, бьющихся о стену спальни, и это помогает мне освободиться от воспоминания, от этого фальшивого воспоминания, потому что, естественно, этого никогда не было и не могло быть на самом деле.

Конечно! Мне просто вспоминается сон. Папа не был голубым. Конечно, не был. И я никогда не убивал его. Я любил его. Папа был натуралом, самым настоящим, и я не знаю, почему он решил лишить себя жизни. Может, я и не хочу знать.

Встаю, ноги у меня будто деревянные. Умываюсь и полощу рот, но не могу избавиться от противного привкуса. Тогда беру мыло и откусываю от него кусок. Белая пена, перемешанная с кровью, заполняет мой рот.

Вкус как у курятины.

На самом деле это у рвоты вкус курятины, и, пока я продолжаю жевать мыло, мой рот начинает заживать, а глотка — гореть. Мое единственное яичко подергивает, хотя больше всего это похоже на жжение. Я прополаскиваю рот и, спотыкаясь, ползу обратно к телефону. Невероятно, но мама там и не замолкала.

— Ладно, мам, я рад, что с тобой все в порядке, — прерываю я ее, — и да, конечно же, я приду и навещу Уолта, раз он в больнице, но за мной только что такси приехало. У меня встреча с клиентом. Мне пора. Люблю тебя.

Я бросаю взгляд на часы, как будто она меня видит, посылаю в трубку воздушный поцелуй, как вдруг одно произнесенное ею слово останавливает мою руку.

— Что ты сказала? — спрашиваю я, крепко прижав трубку обратно к уху.

— Я сказала, что мы очень мило поговорили. Она действительно тебя любит, Джо.

— Кто?

— Твоя девушка. Вечно я имена забываю. Там где-то была буква «с». Похоже, в начале.

— Может быть, Мелисса?

— Мелисса? Да, точно. Я помню, как сказала ей, что у нее очень красивое имя.

— Она приходила? — спрашиваю я, решив не упоминать, что в имени Мелисса целых два «с».

— Я только что это сказала. Джо, тебе надо бы уши прочистить.

— Она приходила вчера вечером?

— Джо, ты вообще слушаешь, что я говорю?

— Слушаю, мам, это важно. Что она сказала?

— Просто сказала, что беспокоится за тебя. И что она считает тебя очень хорошим человеком. Мне она понравилась, Джо. По-моему, она совершенно очаровательна.

Да уж. Ну, она бы не считала ее такой очаровательной, если бы знала, на что Мелисса способна. Зачем она встречалась с моей матерью? Просто, чтобы показать свою власть?

— Я понятия не имела, что с тобой работает такая очаровательная женщина, Джо.

— Наверное, мне просто повезло.

— Когда я ее снова увижу?

— Не знаю. Слушай, мам, мне пора.

— А ты знал, что ее брат голубой?

— Что?

— Она рассказала мне.

— Что?

— Что он голубой.

Понятия не имею, что она хочет этим сказать. Как будто зацепился кусок какого-то другого телефонного разговора, а может, все дело в неисправности линии.

— Мам, мне правда пора. Я тебе скоро перезвоню.

Ответа не дожидаюсь. На этот раз я вешаю трубку.

Подхожу к окну и смотрю на город. Мне хочется выпрыгнуть из окна и размазаться по тротуару. В голове моей всплывают картины моей матери и Уолта, но теперь это только тени. День угасает, и солнце уже плотно укрыто штормовыми тучами. Мало что случается в среду вечером. Мусорные машины катятся вверх и вниз по улице, подбирая мусор, оставленный владельцами магазинов. Я вытираю слезы, бегущие у меня по щекам, понятия не имея, почему я плачу.

Наконец я сосредотачиваюсь на той причине, по которой вообще тут оказался. Включаю в номере свет, после чего начинаю осваиваться на месте, делая все возможное, чтобы забыть о матери. Это просто уловка, но она срабатывает. Возвращаюсь в ванную, снова спускаю воду в унитазе и опрыскиваю все освежителем воздуха. Только эта уловка в конце концов приводит меня в бешенство. Она наводит меня на мысли о том, что ждет меня дома, вернее, что меня не ждет. Это все равно что быть женатым и купить календарь с девицами в купальниках. Мысли о моей маленькой квартирке без мини-бара и мягкой кровати чуть не доводят меня до слез.

Я иду в кухонную зону — или кухоньку, как сказал бы гей или сноб. Копаюсь в ящиках в попытке найти нож, который выглядел бы достаточно неприятно, чтобы проделать не менее неприятную работу. Нахожу его, иду с ним к кровати и изучаю его в свете прикроватной лампы. Лезвие не слишком длинное; оно длиннее, чем у фруктового ножа, но короче, чем обычно показывают в фильмах ужасов. Я покачиваю рукой вверх-вниз, ощущая вес ножа и его равновесие, изучая его особенности. За этот нож я не платил, и это первая вещь в этой гостинице, которая не выглядит жутко дорогой. Потребуется или нанести множество ударов, или очень метко прицелиться.

Я могу и то, и другое.

Открываю портфель и вынимаю мягкую тряпочку, чтобы стереть отпечатки с ножа. Это не обязательно, но лучше перестраховаться, чем оказаться в тюрьме. Натягиваю пару резиновых перчаток, снова протираю нож, после чего кладу его в полиэтиленовый пакет из портфеля.

Беру из портфеля список телефонных номеров. Нахожу номер детектива инспектора Кэлхауна и набираю его на мобильном телефоне, который купила мне Мелисса. Так как звонок оплачен заранее, даже если у Кэлхауна определится номер, ко мне он никак не приведет. После последнего прорыва в расследовании многие детективы работают сверхурочно, и, насколько я понимаю, Кэлхаун — один из них. Через шесть гудков я начинаю сомневаться, подойдет ли он вообще. Если он не сидит у себя за столом, его рабочий телефон автоматически переводит звонок ему на мобильный, который этот парень носит с собой круглосуточно.

Наконец он берет трубку.

— Детектив инспектор Кэлхаун, — говорит он, и я буквально вижу, как он стоит где-то на улице, крепко прижав трубку к уху и зажав второе ухо пальцем.

— Добрый вечер, детектив.

— Добрый вечер, сэр, чем могу быть полезен?

— Нет, это чем я могу быть вам полезен.

— В смысле?

— Это неважно, но важно то, что я знаю.

— У меня нет времени на игры.

— Это не игра. Я кое-что знаю.

— И что же?

Я усмехаюсь, хотя и нервничаю. Не помню, когда у меня в последний раз был повод для смеха. Зато помню, когда у меня в последний раз был повод понервничать.

— Я знаю, что вы убийца.

— На какой дряни ты сидишь?

— Ни на какой.

— Тогда что ты несешь?

— Вы знаете кто я, детектив?

— Откуда мне знать?

— Я тот человек, которого вы ищете.

— Послушай, если это шутка, то мне не смешно.

Я киваю в трубку, как это обычно делают люди, несмотря на то, что их никто не видит. По крайней мере, рукой никуда не указываю.

— Вы знаете, что я не шучу.

— Откуда у тебя этот номер?

— Отвлекаемся, детектив. Давайте-ка вернемся к теме, — говорю я, почесывая яичко. Жжение усиливается.

— К какой теме?

Я подхожу к окну. Смотрю на город.

— Тема, или мораль, сегодняшнего вечера в том, что я знаю, что у вас сексуальные отклонения, которые вы пытаетесь исправить с помощью проституток, и это отклонение привело к убийству.

Вместо того чтобы отрицать, или ругаться, или угрожать, он молчит. Мы оба молчим с полминуты. Я знаю, что он еще здесь.

— Бред, — наконец произносит он.

— Вряд ли Шарлин Мерфи так подумала, когда вы привезли ее в «Эверблю». Уверен, Даниэла Уолкер тоже бы не согласилась. Ну, если бы вы ее не убили.

Он молчит еще несколько секунд, осознавая, что я в точности знаю, что он совершил.

— Чего ты хочешь? — наконец выдавливает он.

— Денег.

— Сколько?

— Десять тысяч.

— Когда?

— Сегодня вечером.

— Где?

— Сити-молл.

— Я не могу рисковать, меня могут там увидеть. Может быть, в каком-нибудь более укромном месте?