Владимир Контровский - Ракетоносцы. Адское пламя

• Название: Ракетоносцы. Адское пламя
• Автор: Владимир Контровский
• Жанр: Альтернативная история

Параллельная Реальность, отделившаяся от нашей Реальности 16 декабря 1914 года, жила своей жизнью. В отличие от множества иных Реальностей, рождавшихся ежеминутно и ежесекундно и так же стремительно возвращавшихся в лоно материнского Мира, этот Мир-копия, дитя законов Мироздания, обрёл устойчивость и самостоятельность и развивался уже по своей собственной внутренней логике.

И в этом Мире продолжалась мировая война континенталов – кайзеррейха и России – в союзе с Японией против Соединённых Штатов Америки: «война народов», катившаяся к своему завершению. В 1945 году обе стороны получили атомное оружие…

---

Вместе с Вованом, находившимся без сознания, её отправили в полевой лазарет, а Павел с Мэрилин немного ещё задержались на руинах: под завалом нашли несколько трупов солдат, изувеченных до неузнаваемости, и седого офицера – с множественными переломами, но живого.

– Вы его не знаете? – спросил командир десантников, подсвечивая фонариком лицо седого офицера. – Может, это тоже кто-то из наших?

– Нет, – ответил Павел, наклоняясь к раненому, – это американец. Он нас допрашивал.

Сказал – и тут же пожалел о сказанном: ведь этому американцу было кое-что известно о них с Мэрилин, о чём они хотели умолчать.

В это время глаза офицера приоткрылись, в них появилось осмысленное выражение, и он прошептал, глядя на студентов:

– I know who you are… You’re Martians…[39]

– Что он сказал? – подозрительно спросил русский командир.

– Он назвал нас марсианами, – Павел пожал плечами. – Бредит.

Их с Мэрилин тоже доставили в лазарет, забитый ранеными, но Павел до утра не мог уснуть, встревоженный этой неожиданной встречей.

Но он зря беспокоился. Фил Эндрюс никому ничего не сказал: через несколько дней санитарный транспорт, на борту которого в числе других находился и бывший профессор Гарвардского университета, возле Барбадоса был торпедирован американской подводной лодкой «Стилхэд» и затонул вместе со всеми ранеными.

Глава девятая И КТО ВЫ ТАКИЕ БУДЕТЕ?

Оконные стёкла мелко подрагивали от орудийной канонады: подтянув резервы, янки контратаковали, стремясь отбить Кингстон и сбросить русский десант в море. «Дежавю[40], – подумал Павел, – история повторяется. Как бы нам опять не оказаться в камере, которая затем будет разрушена попаданием авиабомбы, а нас вытащат из-под развалин американские солдаты».

– И кто вы такие будете? – не слишком ласково спросил офицер с погонами капитана. В знаках различия русской армии Павел разбирался, хотя его несколько удивило, что при такой разнице в ходе исторических событий многие мелочи в Реальности-копии остались без изменений. Но это и радовало: значит, его легенда имела шансы на успех.

– Меня зовут Павел Каминский. По отцу я белорус, но родился здесь, на Ямайке. Мой отец, Сергей Каминский – он родом из-под Могилёва, деревня Зубревичи, – во время Первой Мировой войны попал в германский плен, и не смог вернуться в Россию. Пару лет мыкался по Франции и Англии, потом попал на тростниковые плантации сюда, на Ямайку. Здесь он встретил мою мать, и здесь же я и появился на свет. Мать умерла, когда я был совсем ещё несмышлёныш, а батя устроился кочегаром на английское торговое судно – хотел заработать денег, чтобы мы вернулись домой, в Белоруссию. Не вышло: когда мне было семь лет, отец не пришёл из очередного рейса, и я так и не узнал, что с ним случилось. Меня вырастил и воспитал православный священник, отец Арсений, покинувший Россию после революции и посвятивший жизнь обращению местных негров в истинную веру. Он умер перед войной… А потом я встретил её, – Павел кивнул в сторону Мэрилин. – Мы собирались в Англию, но началась война, и мы не уехали. Американцы арестовали нас как подозрительных, а дальше – дальше была камера, ожидание расстрела, взрыв и русские солдаты, спасшие нас.

Капитан Пронин, начальник особого отдела 17-й штурмовой бригады морской пехоты флота Народной России, слушал внимательно, но по его бесстрастному лицу Павел не мог понять, верит он ему или нет. Зарубежную жизнь Павла проверить трудно, а что касается его белорусских корней – пусть проверяют. Спасибо дядьке Валерию Игнатьевичу, кропотливо и скрупулёзно выстроившему генеалогическое дерево рода Каминских с начала двадцатого века и до начала века двадцать первого – у него целая стена была заклеена фотографиями, в том числе выцветшими и пожелтевшими, аккуратно соединённых линиями. Мать Павла тоже носила фамилию Каминская – Майоровой она стала по мужу, – и в этом генеалогическом дереве имелась и фотография Павла. И была там почти неразборчивая фотография прадеда Сергея, сделанная в Могилёве перед уходом молодого мужика Сергея Каминского на фронт империалистической, как тогда говорили, войны. С войны он не вернулся – сгинул без вести, – и здесь, в этой Реальности, по возрасту он вполне мог быть отцом Павла, рождённого на Ямайке.

И ещё Павел был благодарен судьбе за то, что у особиста не сразу дошли руки до спасённых из американского застенка – пленных было много, капитан Пронин разыскивал своих агентов, заброшенных в Кингстон, а четвёрку откопанных доставили в госпиталь, а не привели к нему под конвоем автоматчиков, и Пронин узнал о них спустя какое-то время. К тому же американская авиация трижды бомбила Кингстон и залив Кагуэй, где разгружались русские транспорты с войсками, что увеличивало сумятицу и неразбериху. В итоге Павел получил лишние сутки, и сумел использовать это время с толком.

В госпитале он познакомился с медсестрой Оксаной (она его перевязывала). Девушке приглянулся симпатичный вежливый парень, выгодно отличавшийся от грубых бойцов, все знаки внимания со стороны которых сводились к щипкам ниже талии и к попыткам прижать миловидную медсестрёнку в любом углу, и Павел сумел её разговорить. Теперь он знал о том, что в этом мире нет Советского Союза и гитлеровской Германии, а есть кайзеррейх и Народная Россия, и что они вместе воюют против Соединённых Штатов Америки уже пять лет. Узнал он в общих чертах и о ходе войны, и о завоевании тевтонами Европы. Некоторые его вопросы (хоть он и старался не спрашивать напрямик) приводили Оксану в недоумение – как это так, человек не знает самых простых вещей? – однако Павел нашёл выход: виновато улыбаясь, он дотрагивался до своей головы и ссылался на контузию и на своё желание всё вспомнить. И приём лже-Доцента из «Джентльменов удачи» – «тут помню, а тут не помню», – сработал, тем более что Оксана обрабатывала Павлу его многочисленные ссадины и знала, что он получил сотрясение мозга. Ну, и симпатия к нему, растопившее девичье сердце…

К Мэрилин в госпитале никто не приставал: после всего пережитого девушка впала в состояние нервного шока и молчала, глядя перед собой. Только однажды раненый с соседней койки (у него были прострелены обе ноги), услышав негромкий разговор Павла с Мэрилин на английском языке, поинтересовался, подозрительно прищурившись: «Она у тебя что, не русская, что ли?». «Англичанка». «А-а-а… Из дивизии «Клайв»? Они что, тоже высадились, да?». «Вроде того» – уклончиво ответил Павел, досадуя на его любознательность. К счастью, тяжелораненого через два часа эвакуировали, а его место заняла обожженная и покалеченная негритянка из местных, попавшая под бомбёжку. Политкорректную Мэрилин такая соседка устроила гораздо больше, поскольку раненые морские пехотинцы, и слыхом не слыхавшие о какой-то там политкорректности, посматривали на хорошенькую «англичанку» с интересом, даже не предполагая, что в другом пространстве-времени это будет считаться «сексуальным домогательством». А Павел намотал на ус информацию об английской дивизии. «Вот это винегрет исторический, – подумал он. – Это же надо – русские, немцы и англичане вместе воюют против американцев! Апофеоз…».

В общем, могло быть хуже…

* * *

– Хорошо, – бесцветным голосом произнёс Пронин. – Теперь с девушкой. Я буду спрашивать, а ты переводи: слово в слово.

Павел предложил свои услуги переводчика при допросе Мэрилин, не слишком уповая на согласие хмурого особиста, но тот, к его удивлению, согласился. А потом Павел понял, в чём дело: присутствовавший на их допросе тощий лейтенант в очках, тихо сидевший в углу, наверняка владел английским – капитан надеялся ущучить Павла, поймав его на какой-либо неточности при переводе, допущенной с целью скрыть что-то важное.

– Меня зовут Марион Кленчарли. Я англичанка, – девушка держалась на удивление спокойно. – Мы жили здесь, на Ямайке, – мой отец был колониальным чиновником. Он умер во время эпидемии; я продала дом, и мы с Полом собирались в Англию. Но началась война, и… – голос Мэрилин очень естественно дрогнул. – Кто-то сообщил американцам, что Пол русский, а я англичанка, и нас интернировали как потенциально неблагонадёжных.

«Молодец, Маринка! – мысленно восхитился Павел. – Так держать!». Он понимал, что своим спокойствием Мэрилин во многом обязана ему: узнав, что они едут на Ямайку, Павел с присущей ему дотошностью постарался узнать как можно больше об этом экзотическом острове, и они вдвоём даже совершили виртуальное путешествие, рассматривая старинные дома Кингстона на мониторе компьютера. Конечно, при тщательной проверке всех деталей, они на чём-нибудь бы попались, но, к счастью, возможностями для такой проверки капитан не располагал. Он не стал узнавать ни адрес дома, который продала сирота, ни уточнять, чем они занимались в течение нескольких лет – особист был уверен, что на эти вопросы Мэрилин ответит, причём правдоподобно. Пронин вспомнил об английской дивизии «Роберт Клайв», атакующей Порт-Антонио, и решил запросить союзников. «У тебя родственники в Англии есть?» – спросил он Мэрилин и, получив утвердительный ответ, мысленно ухмыльнулся: а вот тут мы тебя и проверим. Пронин даже позволил себе проявить великодушие – не будет русский офицер мучить женщину, к тому же ещё и контуженную! – и со словами «Хорошо, отдыхайте пока» прекратил допрос, чем немало удивил Павла, подозревавшего недоброе. Капитан рассуждал просто: бежать им с острова всё равно некуда, а причинить какой-то вред они не сумеют – в госпитале слишком много глаз. И к тому же Пронин был достаточно опытным безопасником – он не мог не заметить, что способ, которым американская разведка пыталась внедрить своих агентов (если допустить, что эта молодая пара – шпионы янки) в расположение 17-й штурмовой бригады, был выбран далеко не самый лучший: все четверо могли погибнуть под развалинами. И даже если снаряд был случайным, а замаскированных агентов заперли в камере, чтобы их освободили как узников, в эту схему не укладывалось серьёзное огнестрельное ранение одного из них – это уже явный перебор. Значит, Марион Кленчарли и Павел Каминский могли быть теми, за кого они себя выдавали. У Пронина была целая куча других дел, и он ограничился тем, что приказал одному из своих внештатных сотрудников из числа персонала госпиталя последить за всей четвёркой, подмечая при этом все мелочи.