Дж. Уорд - Возлюбленный мой

• Название: Возлюбленный мой
• Автор: Дж. Уорд
• Жанр: Эротика

Джон Мэтью прошел длинный путь с тех пор как его нашли среди людей. Его сущность вампира была тайной как для него, так и для окружающих. Когда Братство приютило его, никто не знал настоящую историю жизни Джона или подлинную личность. На самом деле, погибший брат Дариус вернулся, но с другой внешностью и судьбой. И поскольку личная вендетта приводит Джона в самую гущу сражений, ему необходимо вспомнить обоих – себя настоящего и того, кем он когда-то был – чтобы встретится лицом к лицу с воплощением зла.

Хекс, симпат-киллер, упорно противилась влечению между ней и Джоном Мэттью. Доведя однажды своего любовника до безумия, она не может позволить стоящему мужчине стать добычей мрака её извращенной жизни. Но когда вмешивается рок, эти двое открывают, что любовь, подобно судьбе, неизбежна для родственных душ.

---

Общее купальное место располагалось в мраморном пространстве с высокими потолками. На дальнем конце огромного бассейна струился водопад. Как и везде в святилище, законы рациональности здесь не работали: теплый, стремительный поток, что лился через край белого камня, всегда был чистым, свежим, несмотря на то, что не было видно ни источника воды, ни ее стока.

Сняв с себя одежды, которые она сшила на манер дзюдоги, как называл это Роф, Пэйн в одном нижнем белье вошла в бассейн. Температура воды всегда была идеальной... что заставляло ее мечтать о ванне с очень горячей или очень холодной водой.

В центре огромной мраморной чаши было достаточно глубоко, чтобы плыть, не касаясь дня, и ее тело наслаждалось растягивающими движениями в невесомости воды.

Да, несомненно, это была лучшая часть спарринга. За исключением того момента, когда она нанесла Рофу тот коронный удар.

Она доплыла до водопада, вынырнула и расплела волосы. Они были длиннее, чем у Рофа, и она научилась не только заплетать их в косу, но и сворачивать на затылке. В противном случае, коса болталась как трос, которым он запросто мог ее обмотать.

Под струями водопада ее ждало душистое мыло, и она воспользовалась им, чтобы намылить все тело. Повернувшись, чтобы смыть пену, Пэйн обнаружила, что уже не  одна.

Но, по крайней мере, прихрамывающая фигура в темных одеждах не была ее матерью.

– Приветствую, – обратилась к ней Пэйн.

Ноу-Уан поклонилась, но ничего не ответила, продолжая идти, и Пэйн пожалела, что оставила свою одежду на полу.

– Я подниму, – сказала она, голос эхом отразился в пространстве купальни.

Ноу-Уан[50] только покачала головой и подняла с пола ткань. Женщина была так прекрасна и спокойна, выполняя свои обязанности без единой жалобы, хоть была и ограничена в движениях.

И хотя она никогда не разговаривала, не трудно было догадаться, что история ее жизни очень печальна.

Еще одна причина презирать женщину, которая породила расу, подумала Пэйн.

Избранные, как и Братство Черного Кинжала, воспитывались в определенных рамках, и от них всегда ожидали определенный результат. В то время как мужчины должны иметь густую кровь и мощную спину, быть агрессивными и достойно проявлять себя в сражениях, считалось, что женщины должны быть умным и стойкими, способными усмирить низменные наклонности мужчин и сделать расу более цивилизованной. Инь и Ян. Две части одного целого, нуждающегося в обоюдном кормлении кровью, – это гарантировало уверенность, что мужчина и женщина будут связаны друг с другом навсегда.

Но не все было в порядке в этой божественной схеме. На самом деле, близкородственные отношения привели к проблемам, и, хотя в случае Рофа, закон гласил, что как сын Короля, он должен был занять трон в любом случае, и неважно, есть ли у него физический дефект или нет, Избранным повезло меньше. Законы размножения чурались дефектов. Так было всегда. И такие как Ноу-Уан, имеющие физический недостаток, были низведены до положения прислуги, которая прикрывала тело темным плащом... скрытое, вечно молчащее недоразумение, к которому, тем не менее, относились с «любовью».

Которая больше похожа на «жалость».

Пэйн знала, что чувствует эта женщина. И дело не в физическом дефекте, а в том, что тебя низводят в такое положение, в котором твои ожидания и надежды никогда не оправдаются.

И говоря о надеждах...

Лэйла, еще одна Избранная, вошла в купальню и сняла свои одежды, передав их Ноу-Уан с нежной улыбкой, которая была ее фирменным знаком.

Но улыбка погасла, когда она опустила глаза и вошла в воду. На самом деле, казалось, что девушка запуталась в мыслях, которые были далеко не приятными.

– Приветствую тебя, сестра, – сказала Пэйн.

Лейла подняла голову и вскинула брови. – Ах... Воистину, я не знала, что ты здесь. Здравствуй, сестра.

Низко поклонившись, Избранная присела на одну из подводных мраморных скамеек, и хотя Пэйн была не самым разговорчивым собеседником, что-то тяжелое повисло в воздухе вокруг этой девушки, и это привлекло ее внимание.

Завершив омовение, она подплыла и села рядом с Лейлой, которая промывала колотые ранки на запястье.

– Кого ты кормила? – спросила Пэйн.

– Джона Мэтью.

Ах, да, наверное, того мужчину, о котором рассказывал Король. – Все прошло, как положено?

– Безусловно. В самом деле, все так и было.

Пэйн склонила голову на край бассейна и посмотрела на белокурую красоту Избранной. Через некоторое время, она тихо спросила девушку: – Могу ли я узнать у тебя кое о чем?

– Конечно.

– Причину печали. Ты... ты всегда возвращаешься грустная. – Хотя она знала почему. Для женщины, принуждение к сексу и кормлению лишь потому, что это традиция, было абсолютным насилием над личностью.

Лейла рассматривала следы укуса на собственной вене с какой-то бесстрастной сосредоточенностью, как будто ее озадачила та или иная ранка. А потом покачала головой. – Я не должна сетовать на благодать, дарованную мне.

– Благодать? Воистину, мне кажется, ты имеешь нечто совсем другое. Проклятие здесь более уместное слово.

– О нет, это благодать служить…

– Нет, правда, не стоит прятаться за такие слова, когда твой внешний вид противоречит тому, что твориться у тебя на сердце. И как всегда, если критические слова относительно Девы-Летописецы жаждут сорваться с твоих губ, подходи и располагайся у моего огня. – Когда шокированный светло-зеленый взгляд метнулся вверх, Пэйн пожала плечами. – Я не скрываю своих чувств. Никогда.

– Нет ... Ты и не должна. Просто это кажется так...

– Неподобающе? Неуместно? – Пэйн хрустнула костяшками пальцев. – Какая жалость.

Лейла долго и медленно выдохнула. – Ты знаешь, я была надлежащим образом обучена. Как эрос.

– И тебе это не нравится…

– Вовсе нет. Это то, чего я не знаю, но хотела бы узнать.

Пэйн нахмурилась. – Тебя не используют по назначению?

– Поистине, меня отверг Джон Мэтью в вечер его перехода, после того как я наблюдала его благополучное изменение. И когда я кормлю Братьев, то остаюсь нетронутой.

– Прошу пр... – Она правильно расслышала? – Ты хочешь заняться сексом? С одним из них?

Тон Лейла стал рассудительным. – Ты, конечно, как никто их моих сестер можешь понять, каково это быть никем и не иметь возможности использовать свои способности должным образом.

Ну... она все поняла не совсем верно. – При всем уважении, я не могу понять, почему ты хочешь ... этого ... с одним из тех мужчин.

– Почему я не должна этого хотеть? Братья и трое молодых воинов красивы и полны грозной силы. И теперь, когда Праймэйл покинул нас нетронутыми... – Лейла покачала головой. – Я хочу испробовать того, чему меня так хорошо обучили, и о чем я так много читала. Хотя бы раз.

– По правде говоря, я не чувствую в себе ни малейшей склонности к подобному. Никогда не испытывала, и, я думаю, никогда не буду. Я предпочитаю сражаться.

– Тогда я завидую тебе.

– О?

Взгляд Лейлы стал древним, как у старухи. – Гораздо лучше быть незаинтересованной, чем ненужной. Первое несет в себе облегчение. Второе – лишь пустоту и тяжкий груз.

Подошла Ноу-Уан, неся поднос с нарезанными фруктами и свежевыжатым соком, и Пэйн сказала: – Ноу-Уан, ты не хочешь к нам присоединиться?

Лейла улыбнулась служанке. – В самом деле. Присоединяйся, пожалуйста.

Покачав головой и поклонившись, Ноу-Уан просто оставила им трапезу, которую так предусмотрительно подготовила и, прихрамывая, вышла из купальни через мраморную арку.

Пэйн все еще хмурилась, когда осталась вдвоем с Лейлой в полной тишине. Размышляя над тем, чем они только что поделились друг с другом, было трудно понять, каким образом они могли иметь столь различные мнения и в то же время обе оставаться правыми.

Ради Лейлы, Пэйн хотелось ошибаться – какое это разочарование тосковать о том, что в реальности было гораздо хуже, чем в мечтах.

Глава 19

– Женщина... – Мягкое эхо голоса Омеги разносилось дальше, чем могла позволить громкость, с которой он говорил, слова заполнили каждый уголок комнаты из гладкого камня, которая являлась его личными покоями.

Прислонившись спиной к черной стене, Лэш старался казаться равнодушным. – Она нужна мне, чтобы кормить своей кровью.

– Правда?

– Это биология.

Скользя в пространстве в своих белых одеждах, Омега производил грандиозное впечатление. В капюшоне, скрестив руки и заправив их в рукава развевающейся мантии, он был похож на епископа.

За исключением, разумеется, того факта, что, на самом деле, здесь он был королем.

Приемная Зла была размером с бальный зал и украшена соответственно – огромным количеством черных люстр и канделябров, что держали легионы черных свечей. Но зал не выглядел пустым. Фитили горели красным пламенем, а стены, пол и потолок были отделаны самым необычным мрамором из всех, что когда-либо видел Лэш. С одного угла он смотрелся как черный, с другого имел кроваво-металлический оттенок, и из-за того, что источник освещения постоянно мерцал, оба цвета окружали его одновременно.