Боб Уоффинден - «Битлз» врозь

• Название: «Битлз» врозь
• Автор: Боб Уоффинден
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга рассказывает о периоде истории группы от распада до смерти Джона Леннона.

Печаталась на протяжении 1990 года в самарской газете "Волжский комсомолец". Огромное спасибо Expert-у за предоставленный материал.

---

Вторая сторона открывалась праздничной песней Ding Dong, написанной на этот раз не к Рождеству, как обычно, а к Новому году. Слова «Ring out the old, ring in the new» — «провожаем старое, приветствуем новое» имели для Джорджа особый смысл. На первой стороне в Bye Bye Love он проводил Патти, на второй приветствовал Оливию, поместив ее фотографию на этикетке диска и представив ее таким образом слушателям.

Мексиканка Оливия Ариас работала лос–анджелесском отделении A&М, когда Джордж впервые встретился с ней. На время она перешла на работу в Dark Horse — собственную фирму Харрисона, а вскоре вступила во владение его домом во Фрайер Парке.

Что же касается музыки Dark Horse, местами в ней можно различить остов хорошего альбома. Песни в основном хорошо спродюсированы (в манере, которая теперь была в большей степени харрисоновской, нежели спекторовской), а партии гитар частенько звучали просто здорово. Такие песни, как Simply Shady, сама Dark Horse и Far East Man, написанная им совместно с Роном Вудом, вполне могли прозвучать очень хорошо с другим вокалом и в другом контексте. В целом же все было слишком напыщенно. Альбом здорово выиграл бы, работай Харрисон побольше и полегче.

Остается отметить, что Ding Dong, изданная к праздникам в качестве сингла, стала первой песней, записанной Битлз или экс–Битлз, которая вообще не вошла в хит–парады.

Появление Dark Horse Records стало еще одним результатом вспышки харрисоновской активности конца 1974 года.

Срок возобновления индивидуальных контрактов Битлз наступал 26 января 1976 года. Но уже за восемнадцать месяцев до этого в высоких сферах велись кое–какие разговоры. О том, например, что, если Джордж и Ринго рассчитывали на получение контрактов на крупные суммы, то в их распоряжении был очень ходовой товар: они сами. Считалось, что все Битлз будут нарасхват, компании пойдут на любые жертвы, лишь бы получить к себе кого–нибудь из них. Экс–Битл все еще считался самым престижным видом собственности. Вот подоплека появления как Ring О', так и Dark Horse. Конечно же, в случае с Dark Horse менеджеру Харрисона Деннису О'Брайану удалось заключить на редкость выгодную сделку с А&М. Харрисон получал собственную фирму, а А&М — Битла с начала 1976 года.

Опять–таки интересно было бы узнать, почему сам Джордж хотел иметь свою, фирму грамзаписи? Неужели ему мало было головной боли с Эппл? Как бы там ни было, в его оправдание можно сказать, что он немало потрудился для того, чтобы вдохнуть в Dark Horse жизнь. Он заключил контракты с Бобом Первисом и Биллом Эллиотом, дуэтом, записывавшимся под названием Splinter, спродюсировал их дебютный альбом и отправил первый же сингл из него, Costafine Town, прямиком в хит–парад. Песня получилась удачной, и это было весьма обнадеживающее начало. В числе первых записей фирмы, ясное дело, оказался альбом Рави Шанкара. Понятно, что никто не рассчитывал на то, что Shankar Family and Friends хорошо разойдется. Однако тираж оказался прискорбно низким. Кроме того, вышли записи групп Attitudes и Stairsteps, а также дебютный альбом бывшего гитариста Wings Генри Маккаллоха. Mind Your Own Business. Вне всякого сомнения Dark Horse оказалась куда более продуктивным предприятием, чем Ring О'.

Сам Джордж старался как можно скорее забыть об альбоме Dark Horse и потому выпустил следующий с необычной по тогдашним меркам скоростью — всего через десять месяцев. О том, насколько он торопился оправдаться перед слушателями и критиками, можно судить хотя бы уже по тому, что подожди он всего три месяца, и у него была бы возможность выпустить этот альбом под эгидой А&М (то, что он этого не сделал, имело непредвиденные последствия).

По правде говоря, Extra Texture (Read All About It) мало обнадеживал. А жаль: Джордж очень старался, быть может, даже слишком. Альбом получился затянутым (более сорока минут звучания), песни изобилуют вокальными и струнными партиями, подмешанными явно из коммерческих соображений. Еще два момента свидетельствовали о том, что Джордж больше не относился к своим слушателям с былым пренебрежением: первая песня альбома, You, и приглашение «Легза» Ларри Смита, бывшего барабанщика Bonzo Dog Band, для участия в последней, ему же и посвященной. You была написана Джорджем для Ронни Спектор, и предполагалось, что она последует за Try Some, Buy Some. Последняя, однако, успехом не пользовалась, и You так и оставалась незаписанной до тех пор, пока Джордж сам за нее не взялся. На поверку эта песня была еще сильнее предыдущей и идеально подошла бы для миссис Спектор. С другой стороны, то, что Джордж разыскал «Легза» Ларри (участвовавшего в записи «с разрешения совета графства Оксфордшир») вызвало интерес, однако песня получилась неудачной, поскольку вокал потерялся в общей неразберихе. Возможно, Ларри и было что сказать, но кто ж его знает? Харрисон, не желавший более подставляться под удары критиков, отныне не печатал на конверте своих текстов. Из тех песен, слова которых можно разобрать на слух, две, The Answer's At The End и This Guitar (Can't Keep From Crying), опять обращены к критикам с просьбой не судить слишком строго. В данном контексте мольбы эти более привлекательны. Что ж, так и быть, не будем. В музыкальном отношении Extra Texture не такой уж хороший альбом, а вокал все еще оставляет желать лучшего, но у него есть свои достоинства и нет очевидных промахов.

Одно из достоинств — рисунок на этикетке: огрызок яблока. Да, к этому все и пришло. Выпуская альбом именно в этот момент, Джордж тем самым обеспечил ему по крайней мере одну отличительную особенность: Extra Texture стал последним оригинальным альбомом, изданным Эппл.

Этот период был особенно странным для Джона Леннона. После того как Джон оставил Йоко и отправился в Лос–Анджелес (он сбежал с секретаршей Йоко, Мэй Пэнг), он погрузился в беспробудное пьянство и вел бурную беспутную жизнь, как правило, в компании близких друзей Гарри Нильссона, Кита Муна и Ринго. Для них такой образ жизни был более привычным, чем для него: Нильссон всегда слыл заводилой среди рок–братии, а для Муна жизнь на пределе была единственным естественным состоянием. Джон не привык к такому безалаберному времяпрепровождению: ничего подобного он не испытывал со времени битловских выступлений в Гамбурге. И все же ему никогда не чужда была анархистская вольница, и он не нуждался в наставниках для того, чтобы хорошенько оторваться. «Я вел себя, как обезглавленный цыпленок», — говорил он в интервью «Роллинг Стоун». Отныне местные утренние газеты будут пестреть отчетами о ленноновских вакханалиях. «Я то и дело просыпался пьяный в каких–то непонятных местах или читал в газетах о собственных странных поступках, из которых половину я совершал, а половину — нет. Я прожил год в каком–то безумном сне. Одна ночь отличалась от другой лишь названием выпивки или города». («Роллинг Стоун», июнь 1975).

Не так уж трудно объяснить такую внезапную страсть к диким выходкам. Жизнь Леннона становилась все более невыносимой. Проблемы с визой и опасность депортации непрерывно довлели над ним вот уже более двух лет, его некогда крепкий союз с Йоко развалился; положение казалось ему безвыходным, он был одинок и чувствовал, что стареет. Его также беспокоило то, что он уже долгое время не мог добиться успеха; шутливая поздравительная телеграмма Ринго выдала его неуверенность — сможет ли он вообще когда–нибудь написать хит? Быть может, он разучился делать свое дело? Подобные невеселые мысли вряд ли развеялись после того, как он попытался записать свое возвращение в рок–н-ролл. Он задумал альбом на основе материала, написанного другими: классических рок–песен 50- начала 60–х, выдержанных в духе раннего, бескомпромиссного рок–н-ролла. «Oldies But Mouldies» — так он собирался его назвать. Однако нельзя сказать, что работа с Филом Спектором шла гладко.

В то время как Леннон, Нильссон et al [и остальные (фр.)] пребывали в состоянии временного помешательства, вызванного безудержным употреблением алкоголя, Спектор, похоже, обитал в личном аду настоящего безумия.

Он всегда был необузданным сумасбродом, но в последнее время все это приняло более зловещую форму. Он уже много лет провел в уединении — точнее было бы сказать, в одиночном заточении, поскольку хорошо было известно, что он помешан на собственной безопасности и живет вооруженный до зубов в окружении целой системы стен, оград и сигнальных устройств.

Он практически не работал с тех пор, как в начале 70–х помогал Битлз, Леннону и Харрисону, и теперь Леннон нашел его сильно изменившимся. Для начала, когда Леннон и Мэй Пэнг приехали к нему прямо из аэропорта, он несколько часов продержал их взаперти. Когда же они приступили к работе в студии Record Plant West, трудности только возросли, а дело почти не тронулось с места. Чем дольше и напряженней они работали, тем меньше удавалось сделать. Для Джона весь этот проект превратился в кошмар. Спектор вел себя очень, очень странно. Устав от такой безрезультатной работы, Леннон занялся другим делом — продюсированием альбома Pussy Cats для Гарри Нильссона. Здесь дела пошли немногим лучше, поскольку работа в студии стала поводом для новых пирушек и кутежей. Именно в это время произошел самый вызывающий инцидент за весь ленноновский «уикенд длиною в восемнадцать месяцев» (как он сам все это называл). Их с Нильссоном выставили из лос–анджелесского клуба «Troubadour» за оскорбление выступавших там музыкантов, которыми оказались Smoothers Brothers. (Пять долгих лет тому назад Томми Смутерс находился в той странной толпе, что в монреальском гостиничном номере Джона записывала Give Peace A Chance). В результате возникла потасовка, досталось какой–то девушке, а несколько фоторепортеров пополнили свои банковские счета.