Николай Трубецкой - Наследие Чингисхана

• Название: Наследие Чингисхана
• Автор: Николай Трубецкой
• Издательство: Аграф
• Жанр: Политика
• Год: 1999
• ISBN: 5-7784-0082-9

Данное издание продолжает серию публикаций нашим издательством основополагающих текстов крупнейших евразийцев (Савицкий, Алексеев, Вернадский). Автор основатель евразийства как мировоззренческой, философской, культурологической и геополитической школы. Особое значение данная книга приобретает в связи с бурным и неуклонным ростом интереса в российском обществе к евразийской тематике, поскольку модернизированные версии этой теории всерьез претендуют на то, чтобы стать в ближайшем будущем основой общегосударственной идеологии России и стержнем национальной идеи на актуальном этапе развития российского общества. Евразийская идеологическая, социологическая, политическая и культурологическая доктрина, обозначенная в публикуемых хрестоматийных текстах ее отца-основателя князя Трубецкого (1890–1938), представляет собой памятник философской и политической мысли России консервативно-революционного направления. Данное издание ориентировано на самый широкий круг читателей, интересующихся как историей русской политической мысли, так и перспективами ее дальнейшего развития.

---

Повторяю, слишком много общих уз соединяет на культурном воле украинцев и русских, для того чтобы украинская культура могла отрешиться от всякой связи с русской и не иметь с нею «ничего общего». Параллельное развитие рядом с русской культурой родственной и близкой ей культуры украинской так же мало угрожает каким-либо ущербом культуре русской, как мало наносит вреда, скажем, культуре испанской существование бок о бок с ней культуры португальской или же культуре шведской — существование норвежской и т. д. Русская культура, завоевавшая уже себе мировое положение в области науки, литературы и искусства, не имеет основания для подобных опасений. Изучение русского языка и литературы будет совершенно естественным явлением в свободной Украине, развивающей свободно свою собственную национальную культуру. От культурного влияния России не будет Украина отгораживаться так, как отгораживалась и старается отгородиться от подавления ее свободы: от эксплуатации ее достояния и живых сил, от насильственного навязывания ей не свойственных ее народу форм политического и социально-экономического уклада. Конечно, можно предполагать, что и русская культура не станет чуждаться Украины, а будет усваивать себе все то, что из творимых украинцами культурных ценностей будет выходить за пределы местного значения.

В одном месте своей статьи, увещевая украинцев отказаться от затеи развивать свою собственную, отдельную от русской культуру, кн. Трубецкой приводит то соображение, что для успешного развития высшей культуры (так называемого верхнего этажа) играет большую роль объем этнического целого, в котором данная культура развивается: чем многочисленнее носители данной культуры, тем больше будет и абсолютное число рождающихся среди носителей этой культуры талантливых людей. Признаемся, этот аргумент ставит нас в тупик: ведь насколько известно, многочисленность известного народа вовсе не обусловливала собою большого количества талантливых людей из его среды, так жен наоборот. Я думаю, нет надобности приводить примеры. Скажу только, что в данном случае речь идет не о маленьких народах, а о двух народах, из которых один насчитывает 75 миллионов, а другой — 35[97]. Что тогда сказать о датчанах, шведах, норвежцах, голландцах, португальцах, чехах, хорватах, словенцах и других маленьких культурных народах?

Разумеется, в интересах самой Украины и ее культурного развития, чтобы хозяевами положения в ней не сделались «узкие и фанатичные краевые шовинисты». Совершенно согласен с почтенным авторам, что такие люди в качестве руководителей страны действительно могут наложить на украинскую культуру свою печать — «печать мелкого провинциального тщеславия, торжествующей посредственности, трафаретности, мракобесия… дух постоянной подозрительности, вечного страха веред конкуренцией». Такие люди действительно могут стараться внушать «всему населению Украины острую и пламенную ненависть ко всему русскому и постоянно поддерживать эту ненависть всеми средствами: школы, печати» литературы, искусства…» и т. д. — все те малопривлекательные перспективы, которые рисует кн. Трубецкой. Я должен признать, что моменты угрозы попыток осуществления такой именно «культурной программы» были со стороны определенных украинских кругов, и, к сожалению, находятся и теперь люди с такими устремлениями. Но против них выступали и выступают со всею решительностью другие группы и другие люди, высказывающие более здравые взгляды. Они утверждают, что украинская культура не может быть культурой второго сорта, а потому не может питаться провинциальной исключительностью и узким краевым национализмом. Украинский народ, заселяющий территорию с тысячелетнею культурою и сам живущий культурной жизнью уже тысячу лет, народ, имеющий великие заслуги перед цивилизованным миром в своей многовековой борьбе с азиатской степью, сумевший сохранить свое обличье и против латино-польского натиска, и против московско-российского централизма, имеет все данные для того, чтобы и в дальнейшем его культура развивалась органически, полно и широко, а не по побуждениям только быть непохожим на кого-либо. И, объективно говоря, присматриваясь к той культурной украинской работе, которая ведется в суровых условиях советского коммунистического режима, среди стеснений и недоброжелательства польских властей и общества на западноукраинских землях, наконец, в эмиграции, мы нигде не видим стремления к замкнутости и самодовлению, нигде не замечаем недружелюбия к русской литературе и науке, а, наоборот — все лучшее и действительно культурно ценное приемлется украинцами из русской культуры, в особенности охотно, потому, что эта культура из всех других им наиболее понятна и близка. То же самое можно сказать даже об украинцах галицких, для которых русская культура всегда была далекой и внешней (в силу известных исторических условий) и которых кн. Трубецкой совершенно напрасно попрекает в «изуродованности национального самосознания». Если бы он поближе и беспристрастнее присмотрелся к галицким отношениям, то должен был бы признать, что «уродовало» национальное самосознание галицких украинцев (так же как и украинцев угорских и буковинских) насаждение среди них москвофильства: деморализуя их, оно в то же время ослабляло их внутреннюю силу сопротивляемости полонизму; факт общеизвестный, что и теперь поляки поддерживают в Галиции москвофилов (или старорусинов) в противовес национальному украинскому настроению большинства населения. Расчет правильный: сила национального сопротивления украинцев этим ослабляется, а москвофильское меньшинство представляет собой наиболее податливый элемент для ополячения. Примеров этого очень много.

Но, видимо, кн. Трубецкой сам не очень-то уверен в том, что дальнейшее культурное строительство на Украине будет производиться в желательном для него направлении, т. е. что будет многоэтажная постройка (кн. Трубецкой предполагает кроме «верхнего и нижнего» еще промежуточные, «средние» этажи, в которой «нижний этаж» представлял бы украинскую индивидуацией общерусской культуры, «средние этажи» представляли бы, очевидно, нечто переходное, а «верхний этаж» был бы безраздельно отведен для господства культуры общерусской. В конце статьи, посылая упрек «украиноманам» в легкомысленном увлечении украинизацией как новинкой, долгое время бывшей под запретом, кн. Трубецкой признает, что «самая правомерность создания особой украинской культуры, не совпадающей с великорусской, уже не подлежит отрицанию»; он только надеется, что правильное развитие национального самосознания украинцев укажет этой культуре ее естественные пределы, ее сущность и задачи: «быть особой украинской индивидуацией общерусской культуры».

Трудно решить, что, собственно, понимает кн. Трубецкой под «правильным» развитием национального самосознания и почему такое именно развитие приведет к самоограничению в культурном творчестве (подразумевается, что «неправильное» не ставило бы никаких препон для созидания самостоятельной украинской культуры). Как уложатся отношения в будущем — еще труднее предугадать. Поживем — увидим. Но пока украинцы предпочитают возведению многоэтажной и разноликой культурной храмины труд над построением одноэтажного здания национальной украинской культуры, которое одинаково бы удовлетворяло различным запросам духовной жизни народа, как интересам просвещения народных масс, так и высшим запросам образованных верхов. Украинцы слишком много и долго страдали от культурного разобщения своих верхов и низов, чтобы и для будущего готовить себе перспективу из узаконенного культурного отчуждения. Пусть даже временно понизятся отдельные верхушки, зато подымется общий средний уровень. Он скоро пустит из себя новые ростки, которые взойдут еще выше прежних.

Профессор Д.И. Дорошенко

Ответ Д.И. Дорошенко

Напечатанная в пятой книге «Евразийского Временника» моя статья «К проблеме украинской культуры» вызвала, как и следовало ожидать, довольно резкую полемику украинской печати. Полемика была придирчивая, несправедливая и темпераментная, что и естественно, так как велась она профессиональными журналистами. В противоположность этой крикливой газетной полемике напечатанная выше статья проф. Д.И. Дорошенко выдержана в спокойном академическом тоне, в общем, скорее даже благожелательной критики. И тем не менее критика Д.И. Дорошенко не свободна от некоторых недостатков, свойственных всем украинским отзывам на мою упомянутую выше статью.

Первый из этих недостатков тот, что статью мою Д.И. Дорошенко выхватывает из общего контекста других евразийских писаний (и, в частности, моих) и рассматривает ее вне этого естественного контекста. Это ведет к целому ряду недоразумений. Таковым недоразумением является одна из последних фраз статьи Д.И. Дорошенко, в которой он инкриминирует мне желание воздвигнуть какое-то средостение между украинской интеллигенцией и украинскими народными массами. Всякий, кто сколько-нибудь знаком с евразийством, не может не знать, что требование устранения средостения и пропасти между интеллигенцией и народными массами является одним из главных лозунгов всего евразийского движения. Ведь если евразийцы отрицательно относятся к предпринятой Петром I ломке русской культуры, если они осуждают прежние поколения русской интеллигенции за слепое европоклонство, то главным образом именно потому, что европеизация вырыла пропасть между «верхами» и «низами» русской культуры, отторгла интеллигенцию от народных масс и, таким образом, уничтожила прежнее культурное единство русского национального целого. Если бы Д.И. Дорошенко принял во внимание этот общеевразийский контекст, то, вероятно, правильнее понял бы все то, что я в своей статье говорю об этажах культуры. Плодом такого же игнорирования общего контекста евразийского учения являются некоторые типично западнические ходы мысли уважаемого критика, которые были бы уместны и попадали бы в цель при разговоре с западниками, но положительно бьют мимо цели при разговоре с евразийцами, подвергающими сомнению основные предпосылки западничества. Так, например, проф. Д.И. Дорошенко говорит, что украинцы — «народ, имеющий великие заслуги перед цивилизованным миром в своей многовековой борьбе с азиатской степью». При этом, очевидно, под «цивилизованным миром» разумеется мир романо-германский. Для нас, евразийцев, «азиатская степь» есть тоже «цивилизованный мир», правда, мир с совсем иной цивилизацией, чем мир романо-германский. Основную историческую заслугу украинского народа перед «цивилизованным миром» мы, евразийцы, видим не столько в овладении пригодной для земледелия частью евразийской степи (ибо ведь в конечном счете овладение это произошло лишь благодаря совместному усилию всего русского племени, а не одних украинцев), а в мужественной обороне православия против натиска латинского Запада. А потому и украинская культура XV–XVII вв. ценна для нас вовсе не своим европеизмом (ибо — скажем откровенно — европеизм этот был очень относительный, глубоко провинциальный и непервосортный), вовсе не воспринятыми в ней элементами гуманизма в реформации, с одной, и католической схоластики- с другой стороны, а тем, что, несмотря на все эти вынужденные и исторически неизбежные уступки Западу, культура эта все-таки сохранила верность православию и сумела использовав орудия врагов, облечь православие в защитную броню[98].