Дидье Ковеларт - Прошлой ночью в XV веке

• Название: Прошлой ночью в XV веке
• Автор: Дидье Ковеларт
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-069237-8

Первосортный психологический, любовный и мистический роман, с хорошим чувством юмора балансирующий на грани реальности, основанный как на исторических фактах, так и на материалах исследований паранормальных явлений… История рядового налогового инспектора, попавшего в изрядную передрягу, с явным участием темных — или светлых? — сил. При банальной проверке владельцев замка, подозреваемых в махинациях с налогами, силою обстоятельств далеко не героический герой оказывается втянут в историю любви шестисотлетней давности, которая через Мир желаний и иллюзий уводит его то ли в далекое прошлое, то ли в глубины собственного подсознания? — как всегда у ван Ковеларта, захватывающая интрига гарантирована вплоть до самой последней страницы, а кроме того: масса полезнейшей информации по вопросам борьбы как с демонами «внешними», так и с внутренними «тараканами».

* Перевод с французского Ирины Волевич книги «Didier van Cauwelaert. La nuit derniere au XV-e siecle», ранее выходила под названием «Прощальная ночь в XV веке».

---

Долгая пауза, шуршание конфетного фантика.

«С той поры я впал в великую скорбь и повел разгульную жизнь, желая окончательно вываляться в грязи разврата и лишить себя вечного спасения. Одно время я участвовал в разбойничьих набегах солдат, которые, после пленения Жанны д'Арк, грабили и насиловали, прикрываясь ее именем, и умер от сифилиса в 1450 году».

Так вот что Серж Лаказ называл моим «персональным мифом». Дальше я услышал лишь звуки мерного дыхания, затем прозвучал звонок таймера и голос психиатра, который начал считать до девяти, предупредив меня, что на цифре восемь я проснусь свежим и отдохнувшим.

Я затормозил на обочине, вынул CD и включил аварийные огни. Затем поспешно вынул из ранца блокнот, пристроил его на колене, нацелил ручку на верхний левый угол листка, и оно моментально, с бешеной скоростью побежало по бумаге направо:

Сердечная рана сердечной раны сердечной ране сердечную рану…

Лист заполнялся этими двумя словами, нацарапанными без интервалов и напоминавшими почти ровную линию энцефалограммы. Дойдя до конца страницы, строка переползла на мои брюки.

Мне пришлось вышвырнуть ручку в окно, чтобы прервать эту мускульную реакцию, которую я уже не контролировал.

Я решил было позвонить Коринне, но вовремя вспомнил, что по официальной версии ужинаю сейчас в Ротари-клубе. Тогда я обрушился на Мари-Пьер. Однако почтальонша, едва услышав мое имя, объявила, что говорит по другому телефону с Ядной Пикар и перезвонит мне позже.

Она отключилась, а я остался лицом к лицу с негодяем Гийомом, моим вторым «я». Изменник, насильник, бандит и убийца. Представляю себе, какой шок испытала Изабо, когда по прошествии стольких веков ей открылось подлинное лицо ее возлюбленного.

Я поехал дальше, куда глаза глядят, совершенно разбитый, уничтоженный, вне себя от бешенства. Как сделать, чтобы она вернулась, как вымолить у нее прощение и снять с ее души страшный груз моих прегрешений?!

Подъехав к пункту дорожной пошлины, я машинально вытащил кредитку, и вдруг заметил в одной из освещенных будок ту самую брюнетку с золотистыми глазами, которую клеил в ночь своего возвращения из Верхнего Вара. В последний момент я успел сменить полосу, остановил машину рядом с ней и опустил стекло. Ее взгляд встретился с моим, и она не отвела глаз, напротив, ее лицо озарилось приветливой улыбкой. Она смотрела так, будто не только узнала меня, но ждала, назначив свидание в своем пропускном пункте.

И вдруг во мне забурлила жизнь — не могу сказать, что это было, всплеск надежды или недобрая радость, порождение темных глубин моей натуры — не знаю, и знать не хочу.

— Добрый вечер, Renault-Clio!

— Добрый вечер, три евро пятьдесят!

— Нет, в эту сторону всего два восемьдесят.

И брюнетка с золотистыми глазами приняла плату, не спуская с меня глаз. Шлагбаум поднялся, но я не спешил отъезжать. Она сказала: «Сегодня вечером у нас тут тихо». И в самом деле, на шоссе почти не было машин, и дорожки возле будок пустовали. Потом добавила: «У вас утомленный вид». Я ответил: «Ничего, сейчас отдохну пару минут на стоянке». Она только подняла брови — вот и вся реакция — и бросила: «Желаю хорошего отдыха».

Отъехав метров на пятьдесят, я поставил машину на маленькой площадке с мусорными баками и туалетами, возле закрытого поста жандармерии. Пристально глядя в зеркало заднего вида, я напряг всю свою волю, вызывая Изабо, чтобы подарить ей это незнакомое тело, если уж для нее это единственное средство вновь обрести Гийома, простить его вину перед ней и в последний раз приобщиться к радостям материального мира перед тем, как окончательно исчезнуть…

Внезапно зеленую стрелку на световом табло будочки брюнетки сменил красный крестик.

Я смотрел, как служащая направляется к моей машине размеренной поступью манекенщицы на подиуме, и мной завладевала паника. Она открыла дверцу со стороны пассажирского сиденья. Кривая улыбочка, полуоткрытые губы, пустой взгляд. На лице никакого выражения, вообще, ничего человеческого: врожденное обаяние и шаловливая чувственность исчезли без следа, уступив место механическим движениям зомби. Застывшее лицо выглядело бледной маской опустошенного человека, в которого бесцеремонно вселилась женщина-призрак, чтобы насладиться вживую моей мужской плотью. Наверное, нет худшего вида насилия, чем эта анестезия живой души, помогающая тени внедриться в живое тело. Неужели я стану активным участником этого преступления? Или, вернее, зачинщиком — поскольку сам и создал эту ситуацию, с полным осознанием того, что делаю.

— Извините! — сказал я и рванул с места, чуть не оторвав ей пальцы, сжимавшие ручку дверцы.

— Подлец! — крикнула она вслед и, вскинув руку, сделала непристойный жест; миг спустя, женский силуэт исчез в моем зеркальце заднего вида. Нет, это не могла быть Изабо. Уж скорее, ее сводная сестра. Или просто какая-то девка, которой пришло в голову развлечься скучной ночью, проникнув в фантазии незнакомого водителя.

Дурак… какой же я дурак!!! По этой автостраде я езжу как минимум трижды в неделю; теперь мне придется делать крюк, сворачивая на департаментское шоссе.

Нет, я полное ничтожество. Хуже того: окончательно схожу с ума.

Звонит мобильник. Мари-Пьер. Она сообщает мне свой адрес и велит как можно скорее приехать к ней домой.

* * *

Одолев тридцать километров, я добрался до первой развязки, свернул на нее и погнал назад, в сторону Шатору, через Черную лощину, самое бесовское место в беррийском фольклоре. В свете фар мне чудились пляшущие колдуньи, рыцари в латах, боевые знамена, а мигающие огни панно «Сбросить скорость» напоминали огненные языки костра… Я совсем потерял голову, живя в двух своих мирах, перестал быть самим собой, более того, перестал даже чувствовать себя раздвоенным: отныне я был всего лишь игрушкой тех сил, которые так самонадеянно намеревался контролировать.

19

Ее «дом» представлял собой четырех дымчато-серых кошек и дюжину растений в горшках на сорока квадратных метрах. Я умостился с рюмкой портвейна в старом семейном кресле — кошки то и дело вспрыгивают ко мне на колени, — и гляжу на Мари-Пьер, которая с возрастающим раздражением слушает, закрыв глаза, мой CD. Она сидит на полу по-турецки, похожая в своем тесном флуоресцирующем спортивном костюме на колбасу в блестящей обертке, и отхлебывает кока-колу прямо из горлышка полуторалитровой бутыли, машинально закусывая сдобным печеньем.

— Двести десять евро! — гневно восклицает она, прослышав запись до конца и одним движением встав на ноги. — Есть же на свете такие хапуги!

И вынимает CD из плеера. Я спрашиваю, действительно ли эта Клотильда жила в замке.

— Увы, да. Я не хотела, чтобы вам о ней рассказывали, но она все же ухитрилась влезть в это дело. Раз десять я пыталась устранить ее — ничего не помогло. Когда кого-то удерживает на земле любовь, размолвка или честь, тут еще можно поторговаться, но если это ревность, стремление запятнать…

И снова мне становится дурно от страха. Осторожно, стараясь не потревожить кота, мирно дремлющего у меня на коленях, я ставлю свой портвейн на круглую картонку для меха, служащую журнальным столиком.

— Мари-Пьер… Только что я чуть было не занялся любовью с первой встречной. Чтобы вызвать Изабо, как вы мне велели. Неужто… неужто это Клотильда решила перебежать ей дорожку?

— Да забудьте вы про нее! Не о том сейчас речь, Жан-Люк!

Она сгибает в пальцах диск и вопросительно глядит на меня. Я киваю. Она ломает его и уходит, чтобы выбросить обломки в мусоропровод. Вернувшись в комнату, роется в стенном шкафу, достает из коробки от пирожных помятый снимок и сует его мне под нос. С фотографии на меня испуганно глядит сквозь очочки полумесяцем хорошенькая, стройная девушка с длинными волосами.

— Кто это?

— Это я — десять лет назад. Только не надо смотреть так жалостно: все нормально. Я нарочно сделалась такой, как сейчас, чтобы ни одному мужику больше не захотелось ко мне притронуться. Жир — мой щит, мое прикрытие. И я, если хотите знать, безмерно счастлива в этой оболочке. Если бы не все эти неприкаянные духи, принимающие меня за своего глашатая, мне больше и желать было бы нечего. Жила бы себе одна, со своим не родившимся младенцем…

— Простите, но зачем вы мне это говорите?

Она указывает на застекленный посудный шкаф, где устроено нечто вроде миниатюрной выставки детского приданого: розовые пинетки, комбинезончик, ползунки, бутылочка с соской, серебряная погремушка… И говорит:

— Потому что все это — одна и та же девочка, которая непрерывно пытается родиться, но никак не может. Для Ядны Пикар это была Морисия, дитя любви и жертва падения с лестницы на пятом месяце беременности. Для меня — Мари-Поль: ее погубили насилие и выкидыш. Но это нельзя расценивать как крах. Эти детские души, которым не удается достигнуть земного воплощения, обладают невероятной силой. Даже самый краткий доступ в материальный мир и близость с женщинами, которые их носили, позволяют им всякий раз подниматься еще на одну ступень в сфере чистой духовности. Им всегда нужно давать имя, отмечать дни рождения, — это облегчает им путь, хотя они и не проходят его до конца. Таким образом, они «зарабатывают очки», — так, кажется, это называют в ваших компьютерных играх. У моей, например, день рождения 13 марта.