Гарри Гордон - Обратная перспектива

• Название: Обратная перспектива
• Автор: Гарри Гордон
• Издательство: ЛУч
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-88915-044-2

Роман «Обратная перспектива» — четвёртая книга одарённого, глубокого художника, поэта и прозаика Гарри Гордона, автора романа «Поздно. Темно. Далеко», книги стихов «Птичьи права» и сборника прозы «Пастух своих коров». Во всех его произведениях, будь то картины, стихи, романы или рассказы, прослеживается удивительная мужская нежность к Божьему миру. О чём бы Гордон ни писал, он всегда объясняется в любви.

В «Обратной перспективе» нет ни острого сюжета, ни захватывающих событий. В неторопливом течении повествования герои озираются в поисках своего места во времени и пространстве. Автор не утомляет читателя ни сложными фразами, ни занудными рассуждениями — он лёгок и доступен, остроумен, ироничен, но лёгкость эта обманчива, ибо за нею, точнее под нею таится глубокий смысл, там совершается драма грустной человеческой жизни и таинство её перехода в мир иной.

---

— Митяй, — с беспокойством спросил Сашка, — у него ведь есть видеоплейер?

— Есть. Я ему в позапрошлом году привёз. «Панасоник». Вот страна, — загоготал Митяй, — человек в говне по уши на старости лет, а… «Панасоник» ему подавай… А что — порнушку ему хочешь показать?

— Что-то вроде… Фильм я ему везу про него, наш с Борисычем, он же на премьеру так и не выбрался.

— Да помню. Зато всё допытывался потом: кто плакал, кто смеялся.

— И что, записывал? — спросил Карл.

— Была бы у него ручка с бумагой, — точно бы записал.

После яркого солнца в серой избе трудно было что-либо разглядеть. Наконец, проявилась скомканная постель, скомканная женщина, сидящая на ней с подвязанной щекой. Сквозь приоткрытую дверь горницы зиял проломанный пол. В углу, у телевизора, — огороженный закуток, в котором бодались козлята.

— Николай где-то здесь, по хозяйству, — неохотно и равнодушно ответила женщина.

Длинный коровник, наполовину врытый в землю, напоминал коммунальный барак в Сокольниках.

«Не может Колька без общаги, — подумал Карл. — Так и застрял в своём детстве».

Колька выбрался из чёрного проёма и замер. Потом кинулся обниматься. Лицо его было испачкано коровьим навозом.

— Саня, Карлик, — быстро перебирал словами Колька, как будто изо всех сил старался добежать. — Митяй… Как это вы, какие молодцы, а я тут ковыряюсь, смотрю, аж не верится… Я как раз Лиде говорю: сон мне снился, будто…

— Погоди, — сказал Сашка. — Может, в дом пригласишь?

— Пойдём, пойдём, сейчас на стол соберу…

Колька первым вошёл в избу.

— Лида, — сказал он с порога, — вот радость, ребята приехали… Митяй, как дорога? Ничего, проскочили?

— К тебе приехали, ты и радуйся, — морщась, сказала Лида.

— Флюс у неё, а так она ничего, — торопился Колька. — Саня, у тебя нет чего от зубной боли?

— Вот, седалгин, — Сашка, как фокусник, вынул коробочку.

Колька, наконец, угомонился, достал солёные огурцы и холодную козлятину. Выпив рюмку, он закручинился:

— Вот скажи, Карл, чего они все кричат про Гагарина: подвиг, подвиг… А в чём подвиг? Лейтенант, на службе, сам просился в отряд космонавтов, повезло ему, можно сказать, — проулыбался пару часов в иллюминаторе, как красное солнышко… «Поехали!» Гений, тоже. Пушкин Александр Сергеевич. На него вся страна вкалывала, все помогали. Так в чём подвиг. Подвиг — это когда все мешают, а ты всё равно… Мужественный какой! Да любая девка, которая сядет в самолёт, чтоб на курорт лететь, на блядки — куда мужественней…

— Охолони, Коля, — устал Карл. — Это я мужественный, слушаю тебя.

— Вот ты меня понял. Извини. Санька, что делать? — Паспорт давно надо менять, оштрафуют, гады, а мне фотографироваться — в Кимру ехать, а как ехать — всё побросать? Ведь передохнут, — он посмотрел на Лиду. — Может, выпьешь с нами?

Лида вяло отмахнулась. Сашка оглядел избу. Нужен белый фон. Колькины простыни для этого не годились. Да и темно.

— Пойдём, выйдем. Тулупчик надень, а шапку не надо.

Они вышли во двор.

— Ложись на снег, — Сашка вынул из-под свитера фотоаппарат: Колька понял, упал навзничь, раскинул руки.

— Бороду хоть пригладь. И говно с лица сотри. Так — хорошо. Внимание, птичка. Всё.

Колька вскочил, с надеждой заглянул Сашке в глаза:

— Получится, правда?

Сашка кивнул.

— Фотки я с Митяем передам. Он всё равно катается бестолку каждую неделю.

— А ты заведи хозяйство, да посади на него папеньку, да с маменькой — тоже будешь кататься, — огрызнулся Митяй.

— Николай, стрельни у товарищей сигарету, — попросила женщина.

Карл засуетился, вытряхнул сигареты на стол, оставил себе три штуки. Сашка достал нетронутую пачку. Некурящий Митяй хлопнул себя по лбу:

— Целый блок у меня валяется на полке — Славке ещё приготовил.

«Славка, — вспомнил Карл, — Гоголь просил сообщить, когда тот будет поблизости».

— А я тут на днях прихожу домой, в магазин ходил. Хлеб надо? Надо. Сигареты надо? — Надо… Ну, не может она…

— Бедненький, — отозвалась женщина. — Я что, — за духами тебя гоняю? Шанель Коко?

— Коко, коко, — миролюбиво ответил Колька и вдруг разозлился: — Вот так всегда — молчит, молчит, а потом встрянет, как в лужу…

— Коль, ты что-то рассказывал, — напомнил Карл.

— Да, извини. Вот ты меня понял. Прихожу из магазина, — мужик незнакомый, седой такой, в зелёной куртке, сидит на колоде, улыбается. На бомжа, вроде, не похож.

— Чего тебе? — говорю.

— Я, Николай, помочь вам хочу, — это он отвечает. — Как же ты мне поможешь? Коров будешь доить? Или бабу мою огуливать? Молчит, улыбается. — Ты откуда, спрашиваю. — А тот махнул рукой — то ли на Галузино, то ли на Симоново… Чудной какой-то. Явно не в себе. — Нет, говорю, у меня никакой работы. Да и платить нечем.

— А он? — спросил Карл, волнуясь.

— А он — ничего. Кивнул и ушёл. След простыл.

— Дурак ты, Коля, — сказал Карл.

— Я, Колька, устал тебе говорить, — Сашка снял очки и смотрел на Кольку, как на телеэкран, где изо дня в день происходит одно и то же, глупое и неловкое. Тебе всё — Божья роса. Продай стадо, оставь самых лучших, купи минизавод — йогурт делай, с клюквой, брусникой…

— Вот ты меня понял, Саня, ты всё правильно говоришь, я обязательно это сделаю, прямо весной. Вот только дожить надо, чтоб кормов хватило…

Сашка махнул рукой.

— И снова пред тобой возник, — медленно произнес Карл, — закон: лепить себя из грязи, без Божьей помощи, без связи, без пуповины, чёрт возьми…

— Вот ты, Карлик, правильно сказал, сам сочинил? Верно так схвачено, молодец.

— Николай, — повеселевшим голосом окликнула женщина, — мне легче. Спасибо Вам, — кивнула она Сашке. — Налей мне, Николай, рюмку и угости товарищей брусникой да клюквой.

— Сам знаю, — недовольно ответил Колька. — Может, ты выползешь к нам, и сядешь за стол, как человек?

Женщина постреляла глазами в Митяя, в Сашку, в Карла.

— Мне и здесь хорошо. Рюмку давай.

Митяй заторопил:

— Сашка, ты зачем приехал, водку жрать? Давай, показывай. Нам засветло лучше выбраться.

Колька обрадовался фильму:

— Вот ты, Саня, молодец, пусть она посмотрит, пусть узнает, какой я на самом деле.

— Больно надо. А то я не знаю. Налей лучше.

Что-то не ладилось со звуком, потом с изображением. Сашка копался в телевизоре, козлики подпрыгивали, били головами по рукам… Наконец, замерцали и поплыли титры, распахнулось название: «Пастух своих коров».

— Вот ты молодец, Саня, точно придумал.

— Это Борисыч придумал.

— Всё равно. Молодцы оба. И ты, Митяй, молодец. Только, пока не началось, останови, Саня. Я сбегаю, мне там надо, минут на пятнадцать… Лида, — сменил он интонацию, — сделай чай, что ли… С брусникой.

Фильм останавливали раз восемь, по Колькиной хозяйственной нужде, Сашка, в конце концов, не выдержал:

— Мы, Колька, это видели. И много раз. Хотели с тобой посмотреть, может, подсказал бы что… Не получилось. Ладно, сам досмотришь. На досуге, а нам пора.

— Куда так рано, — расплывалась повеселевшая Лида. — Давайте, господа, ещё по рюмашке. Кино посмотрим, потанцуем, — она потрепала Карла по щеке: — А вы, Борисыч, ничего…

Сашка поперхнулся.

— Ребята, я сейчас, в последний раз, — попросил Колька.

Он вышел и тут же притащил тяжёлый мешок.

— Здесь коза. Я её порубал помельче. Разберётесь.

— Мне — не надо, — пожал плечами Митяй.

А Карл был доволен: приедет домой, и забудет про Кольку, про снег, про сусанинские ели — но долго будет витать в кухне грустный запах козы…

Уехали в темноте.

— Блин, — ругнулся Сашка. — Фильм вытащил и унёс с собой. Ну что ты будешь делать… Хоть возвращайся.

— Ты что, не понял, — строго сказал Митяй. — Он всё равно не стал бы смотреть.

Митяй вольно рыскал по дороге, сшибал кусты, бузину и ольховник. На полпути въехали в хрустнувший наст и провалились передними колёсами в чёрную жижу.

— Твою мать… — протянул Митяй чуть ли не с восхищением.

— Задок — передок, — откликнулся весёлый Карл.

— Нет, только передок, — осмотрел Митяй. — Ладно. Танки грязи не боятся. Давай, Санька, вытягивай трос. Вот только за что зацепиться…

«Лебёдка», — догадался Карл.

— А вон берёза, метрах в пятнадцати. Дотянется?

— Дотянуться она дотянется, — прикинул Сашка. — Только берёзка твоя не выдержит. Тонкая.

— Мажем? — горячился Карл.

— Родственники, кончай ругаться, — Митяй сосредоточенно потянул трос к берёзе.

С глянцевой еловой лапы сполз тяжёлый ком снега, с тупым стуком упал у подножья. Мелкие звёзды кололи глаза, как наледь на ресницах.

Карл трезвел и думал с досадой о своей бесполезности в любой жизненной ситуации.