Николай Князев - Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны

• Название: Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны
• Автор: Николай Князев
• Издательство: Товарищество научных изданий KМK
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004

Впервые в России публикуются мемуары двух белых офицеров, воевавших в гражданскую войну в России и Монголии под командованием барона Р.Ф. фон Сарыл-гун-хурэа:

Н.Н. Князев. Легендарный барон;

М.Г. Торновский. События в Монголии-Халхе в 1920–1921 годах: военно-исторический очерк (воспоминания).

Книга первого из них была опубликована в Харбине в 1942 г. и почти неизвестна, а мемуары второго публикуются впервые. Оба автора живым и ярким языком описывают события, очевидцами которых были. Их воспоминания контрастируют с некоторыми домыслами, существующими вокруг жизни и деятельности барона Унгерна. Вводится в оборот ряд фотографий, имеющих отношение к данной теме. — Книга адресована гуманитариям, в первую очередь историкам, востоковедам, этнографам, политологам, культурологам, а также широкому кругу читателей, интересующихся историей.

С.Л.Кузьмин (сост.)

---

В части города, примыкающей к главным храмам, расселились монголы. Они раскинулись почти от реки Толы до самой горы и, отчасти, втянулись в падь речки Сэлби. Некоторые знатные монголы, имели усадьбы примерно такого, общего для всех типа: на плацу, обнесенным глинобитным хашаном или же оградой из прутьев, они расставляют 2–3 юрты (иногда встречаются еще и домик, крытый на два ската); сооружают затем высокую коновязь: этим и ограничивается все, что требуется монголу в его обиходной жизни. Для них, как и для китайцев, местом свалки нечистот служит улица.

Дальше на восток, после небольшого перерыва, идет квартал китайско — монгольских правительственных мест, так называемый Ямынь. В трех четвертях версты от Ямыня на плоском бугре стоят резиденция русского консула и дома некоторых русских и иностранных коммерсантов. Само консульство и частная квартира генерального консула помещалась в двухэтажном доме, к которому пристроена единственная в Урге православная церковь. В полуверсте от восточной окраины Консульского поселка, отделенное от него глубоким рвом, стоит самое большое в Урге здание, принадлежащее золотопромышленной компании Монголор.

В трех верстах на юго-запад от Монголора находится большой китайский торговый город — Маймачен, с узкими, кривыми и крайне грязными улочками. Город окружен высокими стенами и имеет такой же характер, как и китайская часть Хурэ. В окрестностях Маймачена расположены два военных городка — известные уже из предыдущих глав Белые и Худжир-Булунские казармы. В последних китайское командование оборудовало артиллерийскую мастерскую, вполне пригодную для изготовления снарядов и исправления материальной части орудий. Деревни Верхний и Нижний Мадачаны стояли в 5–6 верстах от Маймачена по Калганскому тракту и населены были китайскими и монгольскими рабочими.

Чтобы закончить описание Урги, нужно добавить несколько слов о священном городке Богдо-гэгэна, расположенном в двух с половиной верстах от центральной части города, по обоим берегам реки Толы. На правом, городском берегу Толы стоял двухэтажный дом и монастырь Дучин-Галабын-сумэ зимней резиденции Богдо, а на левом, в лесу, на склоне Богдо-ула рассыпались дачные дома, так называемые летники самого Богдо и его приближенных. Возвышающаяся над лесом кумирня носила наименование Манджушри.

Несмотря на поражающую антисанитарию, Урга весьма характерна в своем стиле и поэтому не лишена известного очарования. Под утро смолкают собаки, неистовствовавшие в продолжение всей ночи.

Светает… В Да-хурэ раздается заунывный, протяжный звук, повторяющийся во всех храмах города. Так начинается день монгольской столицы. Из домиков, лепящихся возле монастырей, появляются красные и желтые фигуры монахов. Перебирая четки, медленно и важно обходят они вокруг храма и длинной лентой втягиваются в его широкие двери. Они занимают места и уставщик (умзат) низким басом заводит хвалебный гимн Победоносному Будде, подхватываемый общим хором.

Тем временем на улицах появились уже пешеходы и всадники в синих, красных и желтых тарлыках. Привлекают внимание необычайные прически женщин, в виде крыльев, закованных в серебро. У некоторых из них на самой макушке головы красуется кокетливая изящная шапочка (княгини и княжны узнаются по красным пятнам на лбу, щеках и подбородке). Пронесется кавалькада в цветных шелках, с павлиньими перьями на собольих шапках. Верховые ловко объезжают странных людей, которые — ступят шаг вперед, взмахнут руками и снова сделают шаг и вновь упадут… Каждый день сотни таких вот богомольцев приползают к ступенькам храма, выполняя благочестивые обеты.

Протянулся караван… Верблюды размеренно сгибают колчана и плывут, плывут вперед, полупрезрительно, полуобиженно выпячивая свои толстые губы. Когда же закатное солнце как бы смывает со всего вековую монгольскую грязь, в глубине монастырских стен снова нестройно, но грозно и настойчиво завоют огромные трубы лам, призывающих к молитве.

День окончился. В вечерних сумерках вы можете заметить приземливающуюся фигуру старого ламы с барабаном в руках. Он каждый вечер с молитвой медленно оползает вокруг монастыря, чтобы отогнать злых демонов мрака. По временам лама приостанавливается, бьет в барабан и грозно возвышает свой голос.

С наступлением темноты все замирает. Теперь до утра в городе хозяйничают многочисленные дикие собаки. Далеко не безопасно пройти по Урге вечером даже в центральной части. В районе же Гандана совершенно невозможно вечером выйти со двора. Здесь собаки особенно свирепы и сильны. Единственным оправданием обилия в городе этих животных является то обстоятельство, что на них возложена вся санитарная часть, а также и немаловажные обязанности, входящие в погребальный обряд. Монголы не хоронят своих умерших в земле, не смея нарушать девственности ее. По их религиозным представлениям, чем скорее исчезнет земная человеческая оболочка, тем это лучше для стремящейся к перевоплощению души покойного. Поэтому они уносят трупы на сопку и там кладут их на землю, возлагая все дальнейшие хлопоты на собак и волков.

Как справка: в 1919 и 1920 гг. в Урге проживало 100000 человек. Из этого числа на долю русских приходилось 3000 человек, монголов главным образом, духовенства — 30000, остальное население составляли китайцы. Эти 3 тысячи русских людей были окружены ореолом почти волшебного могущества.

ГЛАВА X

Унгерн быстро подавил анархию, прекратил грабежи и насилия монголов над мирными китайцами. В первые два дня он неутомимо объезжал город и с присущей ему суровостью развешивал грабителей, захваченных с поличным. Повешены были десятки монголов, которые в сладком упоении грабили и уничтожали богатейший ургинский базар. Той же участи подверглись двое европейцев. Брошенные китайскими купцами склады товаров почти не пострадали, потому что барон в первый же день приказал создать управление китайской частью населения через старост, избранных ими из своей среды.

В литературе и изустных преданиях достаточно освещена та черта характера барона Унгерна, которая может быть названа органическим предубеждением против евреев. Барон не сомневался в том, что русская революция устроена евреями и что лишь злая еврейская сила поддерживает и усугубляет революционный процесс в России. Он полагал, что установление порядка на нашей родине невозможно, пока существуют евреи. Следовательно, и ургинских евреев ждал печальный конец. Но барон допускал некоторые исключения из этого, как казалось бы, непреложного принципа: он оставил при себе некого Вольфовича, в качестве контрразведчика; сохранил жизнь омского присяжного поверенного Муриупольского, который известен был ему своими правыми политическими убеждениями (за него хлопотал генерал Ефтин); оставил в живых зубного врача, а также еще одного из евреев, во внимание к усиленным просьбам так называемых трех ургинских баронов (барона Фитигофа, барона Тизенгаузена и фон Витте). Из русского населения повешены были все члены ургинского большевизированного самоуправления, в состав которого входили единственный местный священник о. Парняков и городской врач Цыбыктаров.

Барон возложил на комендатуру обязанность срочно привести в известность и взять на учет все бесхозное имущество. По беглому подсчету, такого имущества в районе Урги набралось на шесть — семь миллионов серебряных долларов. Самый же город, разделенный на два комендантства — Ургинское и Маймаченское, руками пленных был приведен в 3–4 дня в такой порядок и опрятный вид, какого он еще никогда не знал за все семисотлетнее свое существование.

Первым шагом хозяйственного характера было восстановление подорванной китайцами радиостанции. Но и здесь, верный чувству оригинальности, а может быть осторожности, он приказал убрать со станции аппаратуру, служащую для отправления радиодепеш. Урга слушала… и молчала.

Работа кипела: одни приводили в порядок электрическую осветительную станцию, другие занялись оборудованием кожевенного завода, мукомольной мельницы и различных интендантских мастерских. В Худжир-Булунских казармах без промедления пущена была в ход пригодная для продолжения работы артиллерийская лаборатория китайских войск. Барон находил возможность лично наблюдать за всеми работами. В оружейных складах обнаружено 5–6 тысяч новых винтовок, но, увы, они оказались без затворов. Интендантские чины с ног сбивались в безуспешных поисках в продолжении нескольких дней и, наконец вынуждены были доложить барону. Обещание денежной награды утроило страдания дивизионного интенданта, капитана Россианова; он развил максимальную энергию в лазании по чердакам и подвалам домов военного ведомства. Его усердие было вознаграждено по заслугам, когда нашел хитро запрятанные затворы. Барон заплатил Россианову 500 рублей золотом.