Николай Князев - Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны

• Название: Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны
• Автор: Николай Князев
• Издательство: Товарищество научных изданий KМK
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004

Впервые в России публикуются мемуары двух белых офицеров, воевавших в гражданскую войну в России и Монголии под командованием барона Р.Ф. фон Сарыл-гун-хурэа:

Н.Н. Князев. Легендарный барон;

М.Г. Торновский. События в Монголии-Халхе в 1920–1921 годах: военно-исторический очерк (воспоминания).

Книга первого из них была опубликована в Харбине в 1942 г. и почти неизвестна, а мемуары второго публикуются впервые. Оба автора живым и ярким языком описывают события, очевидцами которых были. Их воспоминания контрастируют с некоторыми домыслами, существующими вокруг жизни и деятельности барона Унгерна. Вводится в оборот ряд фотографий, имеющих отношение к данной теме. — Книга адресована гуманитариям, в первую очередь историкам, востоковедам, этнографам, политологам, культурологам, а также широкому кругу читателей, интересующихся историей.

С.Л.Кузьмин (сост.)

---

В Акше отряд не задержался. Барон подчинил себе стоявший в этом городе 12–й казачий полк (двухсотенного состава) и с этим полком и частью своего отряда отправился в экспедицию по ликвидации красных партизан, скопившихся в верховьях рек Чикоя и Ингоды. Он доходил до Булыринских минеральных источников (250–300 верст от г. Акши на юго-запад). Экспедиция эта была быстро и успешно закончена, и около 15 сентября барон пришел в поселок Алтанский (80 верст юго-западнее Акши), где к тому времени сосредоточились все подчиненные ему люди. В названном поселке Унгерн простоял до 30 сентября, в ожидании точной информации о положении в районе железной дороги. Все приготовления к большому походу закончились 29 сентября. 12–му казачьему полку было приказано возвращаться в Акшу, якобы для охраны оставшихся там дивизионных складов.

Невольно тут возникает вопрос: почему, имея такой численно слабый отряд, барон отослал от себя две сотни? Ответ, вероятно, нужно было искать в том, что казаки 12–го полка, принадлежавшие к категории мобилизованных, не подходили по духу к отряду Унгерна с его исключительно добровольческим контингентом и установившимися суровыми традициями. Барон хорошо учитывал опасности, могущие возникнуть от внедрения в его войско чуждого элемента; и будущее показало, что — с его точки зрения — он был прав. Впоследствии, выйдя на широкий путь, в Урге он вынужден был прибегнуть к мобилизации. И что же получилось? Унгерн не смог перевоспитать на свой лад бывших колчаковцев и, в конечном результате, неизбежное столкновение двух традиций привело барона к гибели.

12–й полк покинул поселок Алтанский на рассвете 30 сентября. Через несколько часов в западном направлении выступил оттуда дивизион прапорщика Галданова, на которого барон возложил задачу пройти по русской территории, вдоль границы, до ст. Мензинской. Теперь начали определяться дальнейшие планы барона. Можно было уже догадываться, что он собирается выйти через Монголию вновь на русскую сторону. Понятно стало, что последняя экспедиция из Акши к Булыринским источникам имела целью обезопасить будущий правый фланг от натиска красноармейских сил. Барон не мог вести отряд тем путем, где должен был идти Галданов, потому что в приграничном районе нет колесных дорог.

В тот же день, 30 сентября барон Унгерн вышел из Алтайского во главе отряда из 940 всадников. Каждый всадник имел по 250 патронов и вез заручную винтовку (лишние винтовки предназначались для будущих добровольцев); в обозе везли лишь до 150 патронов на бойца. По мнению барона этого запаса было достаточно, потому что и винтовки и патроны надлежало получить от обильно снабженного врага.

1 октября отряд перешел монгольскую границу, р. Букукун и стал углубляться внутрь страны, двигаясь на юго-запад. Через степь Булуктуй дошли до реки Болджи (левый приток р. Онон), переправились через эту реку; затем прошли Ханкорским перевалом через один из отрогов Яблонового хребта и 5 октября вышли в верховья р. Онон. Здесь барон переправил отряд на правый берег Онона и повел вверх по реке Борха (правый приток р. Онон). Перевалив горы Борха-даба (отроги Яблонового хребта), унгерновцы вышли на р. Керулен, несущую свои воды в оз. Далай-нор.

Чем дальше от Алтайского, тем пересеченнее становилось местность и многоголоснее становились реки. Осеннее солнце не спешило выходить из-за надвинувшихся со всех сторон зубчатого горизонта. Сперва оно зажигало нежнейшим золотом легкие облачка, затем снимало с вершин их ночные туманы, заставляя розоветь обращенные к нему склоны, и, наконец, поднявшись над барьером гор, заливало все ярким, ровным блеском. И горные склоны и долины шумливых речек жадно впитывали в себя последние ласки осени. В ту тонко скомпонованную гармонию ярких лучей, блеклых красок и пряных ароматов увядающих цветов вторгались из боковых падей струйки бодрящей свежести и едва уловимого дыма… Ночи сделались по-монгольски прохладными. Не плохо было бы иметь шубы, чтобы надевать их после захода солнца, но, по совершенно непонятным для такого хозяйственного человека соображениям, барон не снабдил своих бойцов теплой одеждой при выходе из Акши.

Было бы ошибочно вводить барона в рамки нашего привычного представления о людях, так как он являл собой фигуру, резко выделявшуюся даже на фоне великой русской смуты, казалось бы, изобиловавшей самыми разнообразными персонажами. Поэтому, чтобы вычертить исторически правильный облик барона Унгерна, нельзя опускать “мелочи быта”, так сказать, анекдотическую сторону, потому что в этой, именно, области ярче всего проявилась оригинальные особенности его натуры. Нельзя поэтому обойти молчанием, что своего дивизионного интенданта, того, который имел в свое время несчастье плотно закусить недоброкачественным сеном, теперь, на походе, за неумеренное употребление алкоголя барон приказал купать в Керулене до полного вытрезвления, а затем, вместе с его собутыльниками, держал на противоположном берегу реки без шинелей до следующего вечера.

13 октября отряд пришел на р. Дзун-Тэрэлдж (незначительный приток Керулена) и расположился здесь лагерем. Барон имел, видимо, намерение двинуться на станицу Мензинскую, до которой из данного пункта казаки насчитывали 110 верст, чтобы через Бичуринскую, Шарагольскую и Кударинскую станицы выйти к г. Троицкесавску.

Высланная в мензинском направлении разведка соединилась с дивизионом Галданова и по возвращении доложила что обозы и артиллерия не могут пройти через горную область Хэнтэй. Это обстоятельство осложнило задачу барона… Но не его характере было отказываться от принятого решения. Единственный путь на Троицкосавск, в обход Хэнтэя, вел через Ургу. “Тем лучше”, — сказал Унгерн — “пойдем на Ургу”!

С этой стоянки барон послал свой бурятский дивизион (2 сотни) на север, с заданием: пройти по Причикойским станицам (вдоль р. Чикоя), чтобы навербовать добровольцев, и присоединиться к отряду в Троицкосавске. Но дивизион был окружен девееровцами тотчас же по выходе его на русскую территорию и целиком уничтожен. Несколько лишь случайно спасшихся казаков-бурят возвратились к барону под Ургу.

Что же касается самого барона Унгерна, то по Керулену он спустился на юг до Акшинского тракта и этой дорогой пошел на запад, к Урге. Приблизившись к столице, он вступил через монголов в переговоры с начальником ургинского гарнизона генералом Чжаном о пропуске отряда через город. В ожидании же ответа приказал раскинуть бивак на реке Барун-Тэрэлдж, притоке реки Толы, в 30 верстах на восток от города.

Переговоры эти носили следующий характер. На запрос барона из Урги поступило требование сообщить со всеми подробностями, какой именно русский генерал подошел с вооруженным отрядом и что ему нужно. Барон приказал доложить, что отрядом командует генерал барон Унгерн, монархист, который дерется со всеми социалистами, к какой бы национальности они ни принадлежали. В словах этих звучал прямой вызов в адрес генерала Чжана, потому что Унгерн не мог не знать, что ургинские власти были связаны с южно-китайскими революционно-политическими группировками. Далее барон поручил сообщить, что он идет в Троицкосавск, и вынужден зайти в Ургу по причине отсутствия других дорог, ведущих в этом направлении. По пути же он предполагал бы сделать кратковременную остановку в городе, для пополнения своих запасов — конечно, за справедливое денежное вознаграждение.

ГЛАВА III

К осени 1920 г. во Внешней Монголии сложилось весьма напряженное политическое положение, и барону Унгерну суждено было сыграть немаловажную роль в разрешении создавшегося кризиса. Чтобы составить надлежащее представление о политической обстановке того момента, нужно перевернуть одну из страниц истории и затем обратится к неглубоким истокам монгольской автономии.

Внешняя Монголия, или Халха подпала под власть Срединной империи (Китая) около 1750 г. Последний борец за национальную независимость, обожествленный Амурсана, в 1757 г. был вытеснен с остатками своих приверженцев на русскую территорию и закончил свое земное странствие в г. Томск в 1759 г.

Трудно с определенностью установить, с какого именно момента молящие о помощи взоры монгольских сепаратистов начали обращаться к русским императорам. Возможно, что еще в царствование императора Николая Павловича решительная и дальновидная политика на Дальнем Востоке графа Н. Н. Муравьева — Амурского влила в монгольские сердца надежду на помощь России в деле освобождения их от порабощения Китаем. Политически и экономически гнет Китая в такой мере отягощал плечи монгольского народа, что в стране ощущалась самая подлинная ненависть к поработителям. Российское правительство, имевшее со времен графа Муравьева-Амурского постоянного представителя в Урге, было прекрасно осведомлено относительно чаяний монгольского народа, но, в силу некоторых соображений и главное — своей традиционной, до наивности корректной иностранной политики, долгое время воздерживалось от вмешательства в монгольские дела.