Труман Капоте - Моя сторона дела

• Название: Моя сторона дела
• Автор: Труман Капоте
• Жанр: Современная проза

---

Труман Капоте. Моя сторона дела

Truman Capote. My Side of the Matter

(1945)

Я знаю, что говорят обо мне и вы можете занять любую из сторон, дело ваше. Тут слово идет против слова, мои слова против слов Юнис и Оливии–Анн, но любому нормальному человеку должно быть понятно, на чьей стороне пахнет лисятиной. Я только хочу, чтобы граждане США знали факты, вот и все.

Факты: в воскресенье, 12 августа, сего года от Рождества Христова, Юнис пыталась мечом ее папаши, времен Гражданской Войны, заколоть меня, а Оливия–Анн весь воздух перемесила четырнадцатидюймовым тесаком для свиней. Это еще не говоря о многих других вещах.

Началось все шесть месяцев назад, когда я женился на Марш. Это было первой моей ошибкой. Мы венчались в Мобайле, будучи знакомыми лишь четверо дней. Нам обоим было по шестнадцать и она гостила у своей кузины, Джорджии. Теперь–то, когда у меня полно времени для раздумий, мне просто в голову не лезет, как я на подобное чудо мог запасть. Красоты в ней нет — ни тебе тела, ни каких бы то ни было мозгов. Но Марш — натуральная блондинка, может в этом все дело. В любом случае, три месяца спустя ей вдруг приспичило забеременеть. Второй мой промах. Она начала вопить, что ей нужно домой к маме – а мамы никакой у нее нет, только две эти тетки – Юнис и Оливия–Анн. И вот она заставляет меня оставить довольно выгодную должность клерка в универмаге Кэш–Н-Кэри и переехать в эту дорожную дыру – Адмирал Милл. Дыра, как ни взгляни.

В день, когда Марш и я сошли с поезда на станции L&N, дождь лил как из ведра, и что вы думаете, хоть кто–нибудь пришел нас встретить? А я еще выложил кровных 42 цента на телеграмму! Жена моя беременна, а нам приходится плестись в такой ливень целых семь миль. Это плохо сказалось на Марш, ведь по причине сильных болей в спине, я был лишен возможности нести пожитки. Когда я впервые увидел сам дом, признаюсь, я был впечатлен. Большой, желтый, впереди большие колонны, а по периметру двора – красные и белые камелии.

Юнис и Оливия–Анн увидели, как мы идем, и ждали в холле. Клянусь, хотел бы я показать вам этих двоих. Вы бы, ей–богу, умерли! Вот толстая старушенция – это Юнис, и зад у нее с виду потянет на центнер. Что дождь, что снег – бороздит по дому в своем «кимоно» — а это самая настоящая старомодная ночнушка, кимоно и рядом не лежало, грязная такая фланелевая ночнуха. Более того, жует табак, но строит из себя леди, сплевывает тайком. Постоянно болтает, какое высокое у нее образование — пытается испортить мне настроение, хотя меня персонально это ни капли не волнует, ведь я знаю –она не может прочесть комикс, и это факт — без выговаривания вслух каждого отдельного слова. Одного у нее не отнимешь – она может складывать и вычитать деньги с такой быстротой, что ей следовало бы работать в Вашингтоне, округ Колумбия, где печатают это дело. Не то чтобы у нее самой не было кучи денег! Она, естественно, говорит, что нет, но я–то знаю, что есть, потому что однажды случайно обнаружил почти целую штуку в цветочном горшке на боковой веранде. Я ни взял ни цента, хотя Юнис говорит, будто я стянул одну сотенную банкноту, что является гнусной ложью от начала и до конца. Конечно, все, что говорит Юнис – это приказ главнокомандования, ведь ни одна живая душа в Адмирал Милл сказать не посмеет, что не задолжала ей денег, и если она заявит, что Чарли Карсон(слепой девяностолетний инвалид, не сделавший ни шагу с 1896 года) швырнул ее на спину и изнасиловал, любой в нашем графстве подтвердит это на стопке Библий.

Что до Оливии–Анн, то она еще хуже, и это правда! Разве что меньше, чем Юнис, действует на нервы, потому что от рождения слаба на голову и ей следовало бы жить взаперти на чьем–либо чердаке. Бледная как лист, костлявая и носит усы. Весь день она сидит на корточках то тут, то там, и вырезает чего–то своим четырнадцатидюймовым ножом для разделки свиней. Если же нет – значит, затевает что–либо бесовское, вроде той проделки с Мисс Гарри Стеллер Смит. Я поклялся никому не говорить об этом, но после того как твою жизнь пытаются прервать так нагло, к черту все обещания, говорю я.

Юнис прозвала свою канарейку Мисс Гарри Стеллер Смит в честь женщины из Пенсаколы, чье домодельное средство от всех болезней она принимает от подагры. И вот в один прекрасный день до меня доносится этот жуткий шум из гостиной и что я обнаруживаю? Оливия–Анн гонит Мисс Гарри Стеллер Смит метлой в сторону открытого окна, и дверца клетки тоже распахнута настежь! Войди я мгновением позже, и птичку было бы уже не поймать. Она испугалась, что я расскажу Юнис, и выболтала все сразу — нечестно, говорит, держать создание Божье в клетке, и кроме того, она терпеть не может пения Мисс Гарри Стеллер Смит. Тогда я вроде как пожалел ее и она поделилась двумя долларами, после чего я помог ей состряпать историю для Юнис. Конечно, я бы не принял денег, только я подумал, что это поможет облегчить её совесть.

А вот вам первые слова Юнис, едва я ступил за порог их дома.

«И вот из–за этого», — говорит, — «ты, Марш, сбежала и вышла замуж за нашими спинами?»

Марш в ответ: «Правда ведь, он самый смазливый из всех, тетя Юнис?»

Юнис окинула меня — глаза вни–и-з… потом вве–е-ерх… и говорит: «Скажи ему, чтоб развернулся».

И пока я стою спиной к ним, Юнис говорит: «Ты, видать, выбрала самого мелкого порося из целого хлева. Ведь это и на мужчину–то не походит».

Никогда в жизни меня так не оскорбляли! Хоть я и вправду немного полноват, но я просто еще не набрал полный рост.

«А вот и нет — походит.» — отвечает тем временем Марш.

Оливия–Анн, которая все стояла, широко разинув свой рот, что твой аэропорт для мух, говорит: «Ты же слышала свою сестру. Он никакой и не мужчина. Подумать мне – бегает везде со своим пятачком, за мужчину хочет сойти! Ведь он даже не мужского полу!»

Марш в ответ: «Ты очевидно забываешь, тетя Оливия–Анн, что это мой муж, отец моего будущего ребенка.»

Тут Юнис издает свой коронный мерзкий звук и говорит: «Ну, что сказать, — я бы точно не стала хвастаться этим.»

Ну разве это не теплый прием? После того, как я сам оставил такую замечательную позицию клерка в Кэш–Н-Кэри.

Но это даже не капля в море по сравнению с тем, что вышло под вечер. После того, как Блюбелл убрала со стола, Марш самым вежливым тоном попробовала одолжить автомобиль, чтобы мы могли съездить на киносеанс в Феникс.

«Ты должно быть не в своем уме» — отвечает Юнис. И голос у нее, не соврать – будто с нее сдирают последнее кимоно.

«Ты должно быть не в своем уме» — вторит Оливия–Анн.

«Уже шесть, и если ты,» — говорит Юнис, — «думаешь, что я дам этому пятаку сесть в мой Шевроле 1934 года, почти–как–с-иголочки, и доехать хотя бы до уборной и обратно, ты точно не в своем уме.» Естественно, подобное обращение вызвало слезы у Марш.

«Не волнуйтесь,» — говорю, — «милочка. Я за баранкой Каддилака нема–ало отсидел в свое время.»

«Ххм!» — говорит Юнис.

«Уггм.» — говорю я.

Юнис заявляет: «Да если он был хотя бы за баранкой плуга, я съем дюжину сусликов, зажаренных в скипидаре.»

«Я не потерплю таких манер обращения с моим мужем», — говорит Марш. «Вы просто дикарки! Ведете себя, словно я привела в дом совершенного незнакомца невесть откуда.»

«Знает кошка, где раки зимуют!», — это опять Юнис.

«Не думай, что сможешь водить нас за хвост!», — ревущий голосок Оливии–Анн настолько напоминает брачные крики осла, что их легко спутать друг с другом.

«Знаешь, мы сами не за амбаром родились,» — говорит Юнис.

Марш серьезно отвечает: «Я предоставляю вам понять, что я официально, пока смерть не разлучит нас, жената на этом человеке, что заверено мировым судей, от такого–то числа, что есть три с полтиной месяца. Хоть кого спросите. Учтите, тетя Юнис, он белой расы, в рабстве не был, ему шестнадцать лет. Более того, Джордж Фар Сильвестр не желает слушать таких манер обращения с его отцом.»

Джордж Фар Сильвестр – имя, которое мы решили дать малышу. Звучит внушительно, не правда ли? Только вот при текущем раскладе дел мне это решительно безразлично.

«Разве может девушка иметь ребенка от другой девушки?», — наносит удар Оливия–Анн, пытаясь ранить мою мужскую честь. «Ну, скажу я вам, каждый день приносит что–то новое.»

«Успокойся же», — говорит Юнис. «Давайте не будем больше говорить про этот фильм в Фениксе.»

«Но там же Джуди Гарланд..» — всхлипывает Марш.

«Не волнуйся, милая», — говорю я, «Я наверняка его уже видел в Мобайле десять лет назад.»

«Это преднамеренная ложь», — кричит Оливия–Анн. «Ах ты мерзавец этакий. Десять лет назад Джуди еще не снималась.» Оливия–Анн не посмотрела ни одной картины за все свои пятьдесят два года(она никому не скажет, сколько ей лет, но работники Капитолия в Монтгомери были очень любезны и ответили на мое письмо), что не мешает ей выписывать восемь альманахов о кино. Если верить начальнице почтового отделения Деланси, так это все, что она получает, за исключением каталога товаров от Сирз. Её любовь к Гари Куперу принимает жуткий оборот — два сундука и чемодан уже забиты его фотокарточками.