Онджей Нефф - Вселенная довольно бесконечна (фрагмент)

• Название: Вселенная довольно бесконечна (фрагмент)
• Автор: Онджей Нефф
• Жанр: Научная Фантастика

---

Нефф Онджей Вселенная довольно бесконечна (фрагмент)

Ондржей Нефф

Вселенная довольно бесконечна

Фантастическая повесть

(Фрагмент)

Где-то в начале февраля Совет решил послать коммодора Фукуду в далекий космос - за пределы шести тысяч парсеков. Надо взглянуть на календарь, чтобы выяснить, какой это был день недели. Запомнилось, что в тот день противно моросил дождь и Милушка, моя жена, была в отвратительном настроении. Когда я сообщил ей новость, она заметила:

- Значит, опять будешь отсутствовать пять недель, и все домашнее хозяйство останется на мне.

- Никто не говорил, что именно мы будем прикрывать Фукуду.

- Рассказывай! Не надо из меня делать дурочку. Будто я не знаю! Фукуда первым пересечет границу шести тысяч парсеков! Трепещи, планета! А уж ликования-то будет! И чтобы ваша команда профиков упустила такой шанс? - Она говорила зло, язвительно, будто "профик" - бог весть какое ругательство. Конечно, если откровенно, то раньше так оно и было. Лет шесть назад Сеть располагала дюжиной репортерских групп. У некоторых был номер, у других прозвища: Бродяги, Мерзляки, Неудачники, Оранжады и т.п. Мы долгое время работали в качестве Выездной группы информационного пластивидения № 8, пока кто-то не обозвал нас Профкомандой. В том смысле, что нам море по колено и куда всем до нас. Мы сначала выходили из себя. Ярда Боухач - наш осветитель - ходил весь в синяках и шишках, так как был скор на расправу, но ведь не каждый реагирует на оскорбление так прямолинейно. Когда о кличке узнал Ирка Ламач, наш режиссер, то привел всю нашу компанию к себе в кабинет и произнес речь:

- Что-то нас стали называть Профкомандой. Ага, и вы в курсе. У Ярды под глазом монокль, Ирина вся зареванная. Напудри нос, да поскорей, на тебя смотреть страшно! Так вот что я вам скажу, уважаемые: мы действительно Профкоманда!

Он, конечно, комедию перед нами ломал, но умело. Делал многозначительную паузу, впиваясь в каждого пронзительным взглядом, пока тот не опускал голову. И так по очереди. Хоть глаза у Ламача были невыразительные, серо-голубые, будто выцветшие.

- А я сегодня уже троим съездил по физиономии из-за Профкоманды, заметил Ярда Боухач.

- Ярда прав, - всхлипнула Ирина Попеляржова, наш гример, - подам заявление по собственному желанию и перейду в дамскую парикмахерскую! Чтобы в моем возрасте такое выслушивать?

- Успокойся, Иринка, и я бы с радостью ушла, но какой в этом смысл? возразила Люда Мисаржова, звукорежиссер. Все что-то говорили наперебой, но тут Ирка Ламач снова взял слово:

- Зайдем с другой стороны. Почему Двадцать восьмая галактическая отвергла Щеголей, а коммодор Свен Хильструп лично просил Совет послать с ним нас?

- Потому что Щеголи опозорились на планете Фиолетовых призраков, ответил Ондра Буриан.

- Верно. Полетели мы, и успех был такой, что через три месяца после возвращения об этом еще говорили. Дальше: когда коммодор Йован увяз на планете Кипящего ила, и Неудачники утопили вдобавок всю телеаппаратуру, кого позвали на помощь?

- Нас, - сказала пластик Эва Элефриаду. - Зрители получили пластическое изображение на экранах, квадрозвук и впридачу запись запахов.

- Позвали нас, - повторил Ирка Ламач, - и так можно еще долго вспоминать. Мы работали на планете Умертвляющего тумана. Наша команда довезла экспедицию в туманность Шутовского смеха. Все отказались от планеты Фантомов, а мы скоренько собрали чемоданы, и в результате?..

- Блестящий успех, - хором ответило несколько голосов.

- Так разве мы не заслужили название Профкоманды?

Мы молчали, а режиссер продолжал:

- Почему нас назвали Профкомандой, а не Пачкунами, Жлобами, Обжорами, Пронырами, Занудами или как-то еще? Я вам объясню. Потому что нам не подходит ни одно прозвище, кроме Профкоманды. Сам знаю, что нас так прозвали недруги. Но мы и тут их обойдем. Короче, я принимаю прозвище и не желаю больше видеть моноклей под глазом и красных носов.

С тех пор прозвище так и осталось за нами. Злопыхатели наверняка кусали себе локти от того, что их выдумка обратилась против них самих. Тот, кто выдумал его, вместо того чтобы навредить, на самом деле сделал нам хорошую рекламу. Мы получали лучшие заказы. Нормальный, средний зритель пластивидения и не представлял себе, сколько закулисных интриг и зависти вызывают передачи. С каждым годом становилось все хуже. Совет затягивал ремешки потуже. Галактические экспедиции дорожали, ведь ближний космос перестал развлекать, и каждый коммодор настаивал, чтобы его послали в неизвестную пластизрителям область. Такой полет стоил огромных денег. Никто не хотел лететь на Сириус или Альдебаран - результат такой экспедиции умещался в двух строчках, произнесенных диктором ночного выпуска новостей. Совет сосредоточился на дальнем космосе и ограничил количество краткосрочных экспедиций. Последствия оказались неблагоприятными для Сети пластивидения: число передач убывало, как и объем работы для репортерских групп. Галактические асы нацеливались за пределы четырех и даже пяти тысяч парсеков, и Совет соглашался послать в такую даль не более пяти-шести лучших коммодоров: в то время элитой считались Н'Кума, Козлов, Миро, Фукуда, Петросян, а затем и Блох. Им-то и доверял Совет современные космические корабли класса люкс вроде "Викингов". В обиходе их называли пылесосами, потому что, кроме нормальных агрегатов, аккумулирующих время, на них были установлены двигатели, работавшие на межгалактической материи, которую называют еще звездной пылью.

У нашей Профкоманды никаких особых льгот в Сети не имелось, и мы даже пикнуть не смели, когда наш шеф заставлял нас простаивать по полгода или посылал на жалкую станцию к альфе Центавра. Если бы да кабы, на практике мы работали только на элиту, потому что первоклассные коммодоры хотели видеть именно нас и никого другого. И сегодня не знаю, что за этим крылось. Диспетчеры просто давали нам лучшие заказы.

Все это хорошо известно моей жене Милушке, которая не зря ворчала, что я не буду дома недель пять. И недели не прошло, как вызвал Ирку Ламача диспетчер и объявил ему, что руководство Сети решило послать Выездную группу № 8 с коммодором Фукудой за границу шести тысяч, что этим "восьмерке" оказано большое доверие, которое она должна оправдать перед Советом Ирка слушал весь этот треп и не сводил глаз с пиджака диспетчера: а не подсунул ли ему Фукуда взятку в нагрудный карман? Но ничего не было видно.

В тот же день я отправился на космодром посмотреть на наш репортерский корабль. Я его любил, нашего старого верного "Поросенка", повидавшего виды, ободранного и обгоревшего после десятков репортажей. Техники вмонтировали в него новые агрегаты, аккумулирующие время, новый двигатель - такой же, как на "Викинге", чтобы не отстать от него за границей шести тысяч. Само собой, я не из сентиментальности пошел на космодром. Наша группа не имела права узнавать заранее дату полета, но она была известна техникам, готовившим корабль. На этот раз мне пришлось потрудиться, прежде чем я смог выжать из старшего техника дату: в пятницу тринадцатого числа. Я пожал плечами.

- Ну и что? В приметы я не верю с пяти лет.

И все-таки, все-таки... Ассистент шефа на ровном месте сломал ногу, и режиссер взял вместо него дублера - Петра Манфреда. Как только я об этом узнал, тут же помчался к своему непосредственному начальнику Ондре Буриану.

- Ирка повредился в уме, - говорю, - разве он не знает, какой супердурак этот Манфред?

Ондра - отличный оператор, это он научил меня всему, что я умею, а я умею не так уж мало. Но я думал, что такой мастер может позволить себе роскошь иметь собственное мнение. Но он был типичным соглашателем:

- Ирка знает, что делает, - холодно произнес Буриан, и я разозлился.

- Все здание знает, что Петр Манфред - супердурак, спроси кого хочешь.

- Это зависть. Всех заедает, что Петр такой молодой, умный, способный и так быстро продвигается.

- Мы уже показали, на что способны, а он? Полгода в нашей конторе, а работает только языком!

- Потому что случай не подвертывается. Слушай, дружище, ты, по-моему, стареешь. Сам недавно был зеленым юнцом, а теперь ревнуешь к молодым. Как старый дед. Выкинь это из головы. У Ирки Ламача нюх на людей.

Выяснилось, что только мы с Ярдой Боухачем не выносим Манфреда, остальным он по душе. Как ни пытались мы настроить против него группу, ничего не вышло. Наоборот, женщины взяли его под свою защиту. Женщины вообще любят смотреть на красивых молодых парней. Люда Мисаржова утверждала, что Петр такой беззащитный, ранимый юноша. Она испытывала к нему почти материнские чувства. Наша секс-бомба Алена Ланхаммерова уверяла, что никогда не встречала более интеллигентного человека, за исключением, конечно, Ирки Ламача; по мнению же Ирины Попеляржовой, Петр был чуть ли не клубочком нервов.

Он и впрямь был красив и молод, этот Петр Манфред. Его обаятельная улыбка, сердечный смех могли подкупить всех, кроме меня и Ярды Боухача. Густые волнистые волосы покрывали его голову жестким черным шлемом. Мне даже показалось в первый раз, что теннисный мячик отскочил бы от них, не коснувшись темени. Брови и глаза у Манфреда тоже были черными. Сейчас я уже смутно помню его лицо. Он был атлетом, но лицо не казалось изможденным и костлявым, как у спортсменов. Наоборот, пухлые щеки скорее напоминали персики. Благодаря им и энергичному подбородку с ямочкой он выглядел совсем не слабаком.