Роузи Кукла - Сфероидос. Часть первая. Сфероидос в огне

• Название: Сфероидос. Часть первая. Сфероидос в огне
• Автор: Роузи Кукла
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2012

Мы проморгали этот вирус. Страшный, не известный и убивающий саму мужскую суть.

Заболевали им только мужчины и спустя каких-то тридцати дней они превращались в милых и не к чему непригодных созданий. Вирус никого из них не щадил. Ни маленьких мальчиков, ни грудных детей, ни глубоких стариков. Все они становились бесплодными и теряли все мужские признаки и уже никогда не могли не только удовлетворить, но и оплодотворять женщин.

---

Глава 11. Карандашики Моно

— Как успехи, моя радость? — Говорю я, наконец-то освобождаясь от тяжелого и сонного тела Саши.

— Вроде бы все идет так, как я замыслила. И может через несколько часов мне поступит приглашение из лаборатории, и мы сможем увидеть положительный результат. Я даже не представляю, сколько бы мне потребовалось лет, не будь в моем распоряжении такой совершенной техники.

— А вот и нет! Все дело в тебе. Мне, например, дай такую возможность, то я бы до конца своей жизни так бы и не добилась ничего. Да, да, не спорь! Ты же все понимаешь и ждешь от меня слов восхищения и благодарности.

— А вот тут ты не права! Я жду совсем других слов от тебя. — Говорит она тихо и нежно смотрит в мои глаза.

Я не ожидала такого быстрого перехода и с трудом справляюсь от внезапного волнения, которое предательски сковывает меня и я даже не нахожу слов. Она смотрит выжидающе несколько долгих секунд, а потом, отвернувшись, тихо говорит в пустоту.

— Оно! Я же чувствую, что тебя привлекает моя незащищенность и юность. Почему ты, все время отвергаешь меня? Я, что? Все-таки не нравлюсь? Или ты не обращаешь на меня никакого внимания из-за своей должности? Боишься выглядеть в глазах окружающих тебя слабой и беспомощной, расслабленной от любви? Думаешь, я скомпрометирую тебя в глазах экипажа? Если так? То я уйду! Ты только скажи, не мучай!

Я задыхаюсь от ее слов. Во мне сразу же все закипает. Чувствую, что мое лицо сразу вспыхивает. Она сидит, отвернувшись, спиной и я замечаю, как начинают подрагивать ее узкие и хрупкие плечи. Смотрю на нее, а в голове проносятся десятки мыслей.

Плачет? Ну, как же я так довела ее, до этого? Ну, что я за дрянь такая? Ну, почему, почему я все никак не могу преодолеть в себе какой-то запрет перед этой маленькой и хрупкой девочкой? Почему, всякий раз, когда заходит речь об этом, я все никак не могу найти нужные слова? Почему? Вот и сейчас, я молчу. Почему? Почему бы мне не подойти, не обнять и не успокоить ее? Что я жду? Чего я хочу? Ведь я же так ее потеряю?!!! Она уйдет? Определенно, так и будет! Ну? Решай! Действуй, в конце концов! В чем дело? Ведь ты же можешь и принимаешь каждый раз и час эти решения, а в них жизнь и ответственность за судьбы, и жизнь тысяч! Почему, как только речь заходит о тебе, ты становишься такой не решительной! Почему? Ну, сделай хотя бы первый шаг! Чего ты стесняешься? Смелее! Ведь ты же взрослая женщина!

Мои размышления обрываются с ее поворотом ко мне. Я вижу только ее опечаленные и страдающие глаза полные слез.

— Ты так ничего и не поняла! Ну, посмотри же на меня! Посмотри! Что ты видишь?

Она даже встает и выпрямляется передо мной. Я смотрю на нее в тревоге, а в голове опять. Она уйдет! Сейчас сделает два шага и все! Я сейчас ее потеряю. И как только она страгивается и делает первый шаг, я тут же бросаюсь к ней, хватаю, стискиваю и шепчу в ее волосы.

— Не уходи! Не бросай меня! Я прошу тебя! Моно, Моно….

Секунды стоим, крепко прижавшись, и я вся, напрягаясь, жду. Жду, что сейчас она поведет плечиком и оттолкнет меня. Жду, что уйдет не простившись. Жду…

— Ты ничего не замечаешь вокруг. — Доносится до меня, волшебный тембр ее голоса, он идет от моей груди ее тихий и как будто ровный голос. Я держу ее, крепко, обняв.

— Ты не видишь, что я уже не девочка вовсе. Что у меня стремительно наливается грудь, что у меня все готовится к приобщению таинства материнства.

Я слышу ее ровный голосок, ловлю каждый отголосок, прислушиваюсь так, что у меня начинается писк в ушах от напряжения слуха.

— Что? — Почему то захрипел и предательски выдал меня взволнованный, как бы вовсе и не мой голос.

— Что ты сказала? — Хриплю я.

— Я сказала, что я уже взрослая. Я женщина. А ты этого не можешь понять.

Я отвожу ее от себя, но все время крепко удерживаю руками за предплечья, как будто боюсь отпустить, потерять. Смотрю на нее сверху своего превосходства в росте.

— Ты о чем? Что ты?

— Вот, видишь? — Спокойно отвечает она, и я вижу, как теплеют и смеются ее умные глазки!

— Ты, что думала, что я, так же как все остальные? Что я еще маленькая и что я ожидаю тебя, а ты не решаешься связываться и жалеешь меня словно маленькую!

— Но это так у других, а у нас, деток-ангелов, у нас все не так. Я же тебе говорила!

— Что, что ты говорила? Прости. Я забыла.

— Подожди. Отпусти меня сначала. Ты меня больно стиснула. Я представляю себе, какая ты можешь быть неистовой в любви.

Я сразу же ее освобождаю из объятий, но не отпускаю и держу ее крепко за руку. Я все еще боюсь. Боюсь ее отпустить, и мне все кажется, что, как только я выпущу ее ладонь, то она уйдет. Потому держу. Держу ее ладонь на всякий случай.

— Давай присядем. Мне тяжело так все время стоять и задирать голову, чтобы видеть твои глаза. А мне их надо видеть. Я хочу в них видеть правду.

Сели.

— Держи мою руку. Не так. Возьми ее нежнее. Ты нечего не чувствуешь?

— Чувствую пульс. — Считаю вслух удары. — Тук, тук, тук, тук.

— И больше ничего?

Опять меня сбивает с ответом ее вопрос.

— Тебе нравиться моя рука?

— Да! Очень.

— Опиши мне, что ты видишь и чувствуешь? Прошу тебя.

— Я… Я чувствую…

— Вот видишь, это уже хорошо! Продолжай, продолжай говорить, что ты чувствуешь.

— Я ощущаю. Ее теплоту. Нежную кожу.

— Так! — тенет тихо она, словно подбадривая.

— А еще, она умиляет меня своими размерами, изяществом.

— Очень, хорошо! Продолжай! Я внимательно слушаю.

— А пальчики? Они, как тоненькие и гибкие карандашики. — Почему то приходит мне в голову такое дурацкое и забытое уже, чуть ли не век понятие.

— А это, что? — Спрашивает. — Что это такое, карандашики?

— Ну, это, для рисования, для письма раньше было. Когда все было на бумаге.

Вот смотри!

Выбираю из ее ладони нежный и красивый ее указательный пальчик и начинаю им водить по ее ноге, как бы рисуя.

— Приятно! — Сообщает она. — Очень приятно и эротично.

Я уже собираюсь продолжить, как она прижимает мою руку ладонью и так спрашивает, что у меня сердце замирает.

— А ты сможешь мне нарисовать на моем голом теле, этими своими карандашиками, как ты меня любишь!

Глава 12. Он и радость встречи с ним

Я лежу на животе, голая. По моей спине необычайно нежно рисуют ее карандашики что-то. Она спрашивает.

— Угадай! Что я написала?

— Моно и Оно, любовь.

— А вот и не угадала!

Смеется она так выразительно и таким звонким нежным смехом, что мне не только слышать приятно, но я еще хочу ее видеть, как она смеется. Переваливаюсь на спину. Она сидит, опираясь на руку, повернувшись ко мне в пол оборота. И я только сейчас различаю на ее оголенной груди два отчетливых, нежных и чудесных шарика, которые оканчиваются маленькими выступающими сосочками.

— Моно? Неужели это правда? Что ты мне говорила о готовности к материнству?

У тебя действительно растут сисички. — Я осторожно и нежно касаюсь ближайшего шарика и прикрываю его ладонью.

— А ты думала, что я шучу? Голову тебе заморачиваю? У меня не только сисички, как ты называешь мои будущие молочные груди, а тут скоро образуются целые резервуары с молочком.

— Что, что? — Смеюсь я. — Какие такие резервуары? О чем ты?

— Не задавай больше дурацких и глупых вопросов, недоучка самоуверенная, а лучше слушай, что я тебе расскажу.

Шутливо говорит она, и моститься рядом со мной на боку. Я прижимаю ее теплое, девичье тело к своему и умиляюсь ее хрупкому и нежному совершенству, наклоняюсь и целую в щечку, пахнущую чудесно, и нежную, бархатистую, словно кожица персика.

- Дети-ангелы, это мы только для вас. А по задумке природы мы самые скороспелые женщины на Земле. Нас она создала для выведения новой породы, более совершенной генерации людей. Видимо, мы все-таки остаемся любимыми для нее, раз она до сих пор нас не прикончила нас с помощью каких-нибудь катаклизмов или вирусов. Она в нашем лице производит смену формата человеческим существам. Ты уже знаешь, что мной синтезирован мужской ген человека. И как только все завершиться с его тестированием я тут же введу его себе, и начнется реакция размножения новой генерации людей. Не, смейся! Ты уж поверь мне! Что так все и будет.

— А как? — Смеюсь я. — Как, и главное, чем ты намерена размножаться? Каким органом? Ведь у наших горячо любимых мужчин имелись такие прекрасные штучки, что болтались, а иногда и бездарно простаивали без дела. Сейчас бы они и минутки бы не бездействовали. А у тебя, прости, как? Ведь у тебя, кроме прекрасного и нежнейшего язычка ничто не болтается в районе моей вульвы. Ой, прости! Еще и пальчики. Те тоже, прекрасно захаживают туда же. Но ведь из пальчика, даже такого прекрасного карандашика, как твои, сперму не выделишь!

— Знаешь, что? Давай-ка ты собирайся, и пойдем со мной.