Алан Холлингхёрст - Линия красоты

• Название: Линия красоты
• Автор: Алан Холлингхёрст
• Издательство: Росмэн-пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-353-02125-8

Ник Гест, молодой человек из небогатой семьи, по приглашению своего университетского приятеля поселяется в его роскошном лондонском доме, в семье члена британского парламента. В Англии царят золотые 80-е, когда наркотики и продажный секс еще не связываются в сознании юных прожигателей жизни с проблемой СПИДа. Ник — ценитель музыки, живописи, словесности, — будучи человеком нетрадиционной сексуальной ориентации, погружается в водоворот опасных любовных приключений. Аристократический блеск и лицемерие, интеллектуальный снобизм и ханжество, нежные чувства и суровые правила социальной игры… Этот роман — о недосягаемости мечты, о хрупкости красоты в мире, где правит успех.

В Великобритании литературные критики ценят Алана Холлингхерста (р. 1954) как мастера тонкой, изысканной прозы. Еще в 1994 году его роман «Неверная звезда» вошел в шорт-лист Букеровской премии. А 10 лет спустя эту премию получила «Линия красоты».

---

В холле все было спокойно. Елена возилась на кухне, готовила обычный «полуторный ужин» — с отдельной порцией для Джеральда, словно для ребенка или больного: так бывало всегда, когда он задерживался на заседании.

— Вы не знаете, что происходит? — спросил Ник.

Елена, ожесточенно мявшая тесто, коротко ответила:

— Не знаю.

— Джеральд здесь?

— Ушел на работу.

— А, хорошо…

— А миз Фед наверху с лордом.

Елена прямо излучала негодование, и Ник не рискнул выяснять, негодует ли она на Джеральда, на его врагов или просто на всех, кто так или иначе замешан в этой истории.

— Возьмете поднос? — спросила она.

Чайник на плите закипал, и на подносе уже стояли две чайные чашки и lebkuchen, сладкие пирожки, любимые Рэйчел. Малые Трианоны на чашках и блюдцах побледнели и выцвели, неоднократно побывав в посудомоечной машине. Ник налил в чашки воды, хорошенько размешал, накрыл чайник крышкой и взял поднос. Елена смотрела на него уже не так враждебно.

— Это Улица Позора, Ник, — сказала она, качая головой. — Настоящая Улица Позора.

Так в передаче «Частное расследование» называли Флит-стрит; но Нику показалось, что Елена имеет в виду Кенсингтон-Парк-Гарденс.

Дверь в гостиную была открыта, и Ник остановился у порога.

— Если он в самом деле оказался таким чертовым дураком, — говорил за дверью Лайонел, — пусть отвечает за последствия. Если же нет — нам нужно просто стиснуть зубы и перетерпеть все это.

Говорил он негромко и спокойно, но без обычной сердечности; видно было, что он склоняется к первому варианту и опасается тени, готовой упасть на всю семью. Ник звякнул чашками и вошел. Рэйчел стояла у камина, Лайонел сидел в кресле, и на секунду Нику вспомнился эпизод из «Женского портрета», где Изабель видит, как ее муж сидя разговаривает со стоящей мадам Мерль, и догадывается, что отношения между ними куда более близкие, чем кажется.

— А, это ты, дорогой, — сказала Рэйчел.

Ник вошел в комнату и с легким услужливым поклоном — сейчас этот поклон уже не воспринимался как шутка — поставил поднос на стол. Лайонел улыбнулся ему одними глазами и продолжал:

— Когда он возвращается?

— Поздно, сегодня заседание комитета, — пробормотала Рэйчел. — Большое спасибо, Ник.

— Вас тоже щелкнули? — поинтересовался Лайонел.

— Да, — ответил Ник и зачем-то добавил: — Боюсь, на снимке я выйду не слишком удачно.

— Подретушируют, если надо будет, они на это мастера. — Лайонел улыбнулся и сел в кресле поудобнее, показывая своим видом, что беспокоиться не о чем. — Меня предупредили, так что я прошел через парк.

— Благодарение господу за парк, — сказала Рэйчел. — В нем четыре выхода, за всеми они не уследят.

Ник нерешительно улыбнулся. Ясно было, что он здесь лишний, но уходить ему не хотелось. Помолчав, он тактично спросил:

— Я могу быть чем-нибудь полезен?

Лайонел и Рэйчел переглянулись, словно взвешивая собственные предположения и тревоги. Ник почувствовал, что Рэйчел очень стыдно — должно быть, оттого, что у дома караулят репортеры.

— О Джеральде говорят ужасные вещи, — произнесла она наконец знакомым Нику светски-безличным тоном.

Ник прикусил губу и сказал:

— Уани… Уради мне кое-что об этом рассказал.

— Значит, все вышло наружу, — сказала Рэйчел.

— И не могло не выйти, милая, — сказал Лайонел.

Рэйчел машинально помешивала чай, погруженная в мрачные размышления.

— А как же Морис Типпер? — спросила она вдруг.

Лайонел — он как раз подносил пирожок ко рту, держа его двумя пальцами, и в движениях его было что-то беличье — слизнул с губ сахар и ответил:

— Морис Типпер — бессовестный ублюдок.

— Что правда, то правда, — согласилась Рэйчел.

— Помогать Джеральду он станет в одном случае — если это будет выгодно ему самому.

— М-м… я сегодня за обедом видел Софи, — осмелился встрять Ник. — Мне показалось, она не хотела со мной разговаривать.

— Слава богу, Тобиас не женился на этой фальшивой кукле! — с запоздалым облегчением воскликнула Рэйчел и тут же горько рассмеялась над собой.

— Согласен, — сказал Ник.

— Сейчас нужно сделать две вещи, — заговорил Лайонел. — Во-первых: разумеется, ни с кем не разговаривать. И во-вторых, вы не могли бы сходить купить «Стандард»?

— Конечно, схожу, — ответил Ник, со страхом вспомнив о фотографах.

— И третье, — добавила Рэйчел. — Как ты думаешь, где сейчас может быть моя дочь?

— Попробую ее найти, — сказал Ник.

— А что, она не принимает таблетки? — как бы между прочим поинтересовался Лайонел.

— Похоже, они больше не помогают, — ответила Рэйчел. — Два месяца назад из нее было слова не вытянуть, а теперь говорит без умолку. Как это все тяжело.

И оба перевели взгляд на Ника.

— Я… я постараюсь, — сказал Ник и вышел, чувствуя, что для него настало наконец время доказать свою полезность семье.

Кэтрин вернулась около шести — болтала с Брентфордом о том, как хорошо было бы купить дом на Барбадосе. И по ее поведению, и по запаху волос, когда она поцеловала Ника, ясно было, что она курила траву. На вспышки фотокамер она почти не обратила внимания, словно это было какое-то природное явление, метеоры ее собственной атмосферы.

— Что стряслось? — спросила она и, не дожидаясь ответа, добавила: — Опять приезжает премьер-министр?

— Не совсем, — ответил Ник, подумав, что после случившегося — чем бы это ни кончилось — госпожа премьер-министр вряд ли здесь появится. — Мы тебя искали, — добавил он.

Рэйчел в гостиной говорила по телефону с Джеральдом: судя по всему, он ее утешал и успокаивал, и Рэйчел с необычной податливостью принимала его утешения. Грустно улыбаясь портрету Тоби, она говорила:

— Конечно, милый, просто веди себя как обычно. Да, постараемся… Скоро увидимся… Да, да…

Ник подошел к окну: в ранних сумерках оно казалось удивительно большим и светлым. Неприятно было думать, что те люди все ждут внизу. Шторы здесь не закрывались и, не перехваченные лентами, как сейчас, безжизненно свисали по бокам оконной рамы. Ник наклонился, чтобы закрыть ставни: это делалось редко, и дерево тревожно заскрипело у него под руками.

Рэйчел объяснила, что произошло.

— Ну и ну… — протянула Кэтрин; она, похоже, отнеслась к этому как к забавному приключению.

— Знаешь, это может быть очень серьезно, — сказал Ник.

— Что, думаешь, его посадят? — Ее лицо озарилось улыбкой радостного предвкушения. Это трава так действует, подумал Ник.

— Нет, — резко ответила Рэйчел. — Он абсолютно ничего дурного не сделал. Во всем виноват этот негодяй Типпер.

— Значит, Типпер и отправится за решетку, — сказала Кэтрин. — Хорошо бы его посадили вместе с женой.

Рэйчел бледно улыбнулась, давая понять, что шутки на тюремную тему сейчас неуместны.

— Пока что ведется расследование. Никто не арестован, даже обвинение никому не предъявлено.

— Ага.

— Здесь дядя Лайонел, он мне очень помог.

Ник кашлянул и сказал:

— Может быть, кто-нибудь хочет выпить?

— В любом случае, милая, ты прекрасно знаешь, что твой отец никогда ничего подобного не сделает. Он — разумный и опытный человек, не говоря уж о его абсолютной честности! — На последних словах щеки Рэйчел слегка порозовели.

— А в газетах что пишут?

— В сегодняшней «Стандард» — ничего. Тоби говорил с Гордоном, он говорит, в «Телеграф» тоже ничего не будет. Но «Гардиан», конечно, постарается раздуть из мухи слона.

— Я бы выпила… — протянула Кэтрин, подходя к столику с напитками. Долго, с зачарованной улыбкой, выбирала, но в конце концов остановилась на обыкновенном джине с тоником.

Ник сам смешал ей коктейль, совершенно утопив можжевеловый сок в океане тоника — Кэтрин в ее нынешнем состоянии выпивка была противопоказана, как и шутки, и споры, и все, что может усилить возбуждение. Они подняли бокалы и выпили, не чокаясь.

— Главное, милая, — заговорила Рэйчел, — запомни, нам сейчас ни с кем нельзя разговаривать. Папа говорит, мы все должны дать обет молчания.

— Не волнуйся, в акциях и ценных бумагах я все равно ничего не понимаю.

— Милая, они вызовут тебя на откровенность, потом исказят твои слова… Это беспринципные люди.

— Они не на нашей стороне, — пояснил Ник, подумав, что именно так сказал бы Лайонел.

— У них совести не больше, чем у гадюк, — заключила Рэйчел.

Кэтрин присела на диван, переводя взгляд с Рэйчел на Ника и обратно. На губах ее заиграла улыбка, и оба поморщились, подумав, что она смеется над семейной бедой; но улыбка расплывалась все шире, и стало ясно, что Кэтрин улыбается чему-то другому, своему, и соображает, стоит ли делиться с ними своим счастьем.