Дмитрий Хван - Царь с востока

• Название: Царь с востока
• Автор: Дмитрий Хван
• Жанр: Альтернативная история

Наши современники, попаданцы, меняют историю освоения Сибири и Дальнего Востока, а вместе с ней – историю всего мира… Так начинается цикл Дмитрия Ивановича Хвана - Зерно жизни

---

    Поправить дело смог бы давно обещанный пороховой караван из Пскова, но до сих пор в ставке воеводы не было известий о его прибытии. Другой же обоз, что приближался со стороны Минска, миновав Лиду, стоял теперь всего лишь в трёх дневных переходах от Гродны. В обозе том находилось четыре десятка уральских пушек, предназначенных для усиления обороны Гродны. Кроме того, множество телег было занято семьями и пожитками тех стрельцов, чей полк сопровождал пушки от самой Москвы. По приказу государя, многие стрелецкие полки уходили на поселения во вновь отвоёванных русским оружием землях древней Руси. Так, один из московских полков поселялся близ Гродны, а второй полк уже выходил из Москвы, чтобы осесть на земле неподалёку от первого. Вяземские стрельцы осели у Берестья и Кобрина. Иные близ Пинска, Луцка, Каменца, Львова, Владимира на Волыни и Галича. Каждое из поселений стрельцов представляло собой несколько слобод, укреплённых на манер крепостицы да усиленные пушками, которые располагавшиеся неподалёку от посада того или иного города. Во главе каждой из них становились видные, опытные в ратной службе люди, что показывало чрезвычайный интерес царя в этом предприятии. Так, стрелецкими слободами, кои должны будут построены у Гродны, начальником был назначен стольник и голова московских стрельцов Авраам Никитич Лопухин. Военные поселенцы, которые, по задумке государя Никиты Ивановича должны были утвердить его власть на новых украйнах, получали за свою службу высокое жалование, доходившее теперь до восьми рублей в год для рядового стрельца, уплачиваемое помимо хлебного оклада. Кроме того, каждый из них получил деньги за оставленное им прежнее жилище.

    Саляев, чей полк проходил через Гродну, где и остановился на несколько дней отдыха, узнал об этой идее русского царя от Фёдора Хворостинина, посетившего походный лагерь эзельцев и отобедовший там. А по прибытию в Белосток, в первый же вечер обустройства на новом месте, Ринат по достоинству оценил решение государя в беседе с Бекасовым:

    - Нравится мне этот царь! Определённо, есть польза в изменении истории... Вот он сейчас свои погранвойска селит на новых рубежах. Хорошее дело! Крепости пограничные укрепляют, пушки льют новые...

    - Линия Никиты Ивановича? - оторвавшись от карты, проговорил Бекасов.

    - Сдаётся мне, назовут её линией Никиты Великого, - ухмыльнулся Саляев.

    - Ну да, - согласился Сергей. - Петру бы уже ничего прорубать не пришлось. Да и вообще - за него уже многое сделали - и армия новая создана, и заводы строятся уральские, и выход к морю завоёван, и флот на курляндских и немецких верфях уж заказан...

    - И шведов с поляками угомонили, - добавил Бекасов. - Крым остался.

    - Это вряд ли, - нахмурился Ринат. - С Турцией опасно сейчас всерьёз схватываться, разве что за усы подёргать - Азов захватить реально, ногайцев в низовьях Днепра разгромить.

    - Товарищ полковник! - в проёме шатра, занимаемого Ринатом и его помощниками, появился штаб-капитан полка, усатый немец из Аренсбурга, крепко державший за руку хнычущего паренька лет двенадцати. - Дозорные из разведроты поймали его на реке, с той стороны переплыл. Говорит, к воеводе у него слово есть.

    - Пусти мальца, Ганс, - поднялся с лавки Ринат. - Пусть говорит.

    Однако отпущенный офицером парень затараторил на такой адской смеси польских и русских слов, что Саляев с Бекасовым в сей же миг скривились, будто от зубной боли.

    - Я позову Игнатия! - всё понял Ганс, ощерившись в подобии улыбки.

    Игнатий, старшина из роты разведки, присел на лавочку рядом с парнем, который представился Олесем, дал ему кружку горячего копорского чая и подсохший крендель, после чего принялся выспрашивать. А через некоторое время доложил:

    - Говорит, что большой конный отряд ляхов к Белостоку от Суража движется, стяги королевские видал. Есть и кареты в обозе. Думаю, не более тысячи их будет, али чуть больше. У страха глаза велики! - хрипло рассмеялся разведчик, потрепав паренька по соломенного цвета волосам.

    - Передовой отряд? - спросил Бекасов.

    - Похоже на то, - кивнул Саляев. - Чего ещё говорит?

    - Просит, чтобы отпустили его, - смягчил тон Игнатий. - Он лошадёнку в лесочке оставил, вертать её надо старосте.

    - Ты это, Игнат... Скажи там, пусть Олесю немного монет дадут, ну и одежонки какой, - задумавшись, проговорил полковник. - А мы пока к встрече подготовимся.

    О близости поляков был извещён боярин Матвей Шереметев, сын воеводы Василия Петровича Шереметева, который стоял сейчас в Перемышле, где находились и гусары Рыльского, а также конноартиллеристы Вольского. Матвей Васильевич немедленно созвал военный совет, на который, помимо Саляева, были приглашены его коллега-калужанин, а также драгунский капитан Мартинс и капитан рейтар Лыков. Шереметев-младший выслушал своих подчинённых, а после решил - ввиду отсутствия укреплений в городке, дать встречный бой на переправе, а в случае неудачи, отступить к Гродне, под защиту пушек тамошней крепости. За сутки, которые были у гарнизона Белостока, были устроены нехитрые фортификационные сооружения у бродов на той невеликой речушке, через которую шла дорога на город. Солдатский полк калужан занял фланги обороны, аренбуржцы же, по настоянию Саляева, укрепились в центре позиций войска воеводы Шереметева. Рейтарская сотня к вечеру была отведена в ближайший перелесок, а драгуны Мартинса, спешившись, усилили резерв, расположившись у невысокого холма, где находился личный отряд воеводы и миномётная команда эзельцев.

    К обеду следующего дня воевода, осмотрев созданные солдатами укрепления, нашёл их удовлетворительными и, отослав гонца в Гродну, приказал занять позиции - польский отряд ожидался Матвеем Васильевичем совсем скоро. Дорога от Сурожа сухая и широкая - накатанная ранее частыми торговыми караванами, сейчас она была пуста - война всё же докатилась до этих мест и польские власти запретили поставлять провизию для царских полков. Зато купцы с восточной стороны сейчас получали отличные барыши, снабжая русские войска.

    Матвей Шереметев, находясь у пушек, что обороняли мост и держали под прицелом броды, позвал к себе эзельского полковника - молодой боярин был наслышан о Сибирском царстве, теперь же он желал поговорить с одним из представителей царя Сокола наедине. Расположившись на пустом бочонке из-под пороха, воевода пригласил Рината сесть напротив и, с интересом вглядевшись в лицо полковника, начал беседу:

    - Ты из казанских татар, верно ли?

    Саляев в ответ едва улыбнулся и молча кивнул, посмотрев на Матвея - снова здорово, начинается стандартное дознавание. Татарскую фамилию сразу узнают, но не имя Ринат - современники сего века видели в нём европейское Ренатус. Мода у казанцев на европейские имена, привычные веку двадцатому, такие как Марсель, Альфред или Рафаэль, в семнадцатом веке совершенно отсутствовала.

    "О, сейчас спросит, крещён ли я", - внутренне усмехнулся Ринат, предугадывая следующий вопрос воеводы.

    - Крещён ли? - продолжил Матвей.

    Его собеседник вновь молча вытащил из-под ворота куртки простенький крестик на шёлковом шнурке. Шереметев удовлетворённо кивнул, распрямил спину и подобрал полы кафтана.

    - Скажи мне, полковник, каков прок царю Соколу посылать тебя воевать за нашего государя с ляхами? Нешто не легше, как герцог курляндский - свои пределы оборонить?

    - Так мы не курляндцы, чтобы всякий раз хозяев менять, - усмехнулся Ринат. - А то, что я здесь - то наше общее, народное желание - помочь в меру сил царю единоверному. И тут, и на заводах уральских...

    - Ха, то верно! - воскликнул Шереметев, хлопнув ладонями о колени. - Ныне уж слыхал от калужанина тово, полковника Коробовского, что людишки на Урал деревнями бегут - будто при заводах и житьё сытнее, и мошна ширше.

    - Он говорил, будто к Калуге мор пришёл, чего же не бежать?

    - И то верно, - важно кивнул Матвей. - Ох, лихомань проклятая, много народишка помрёт... На то и воля Божья.

    - Не Божья тут воля, а дьявола! - нахмурившись, заговорил Ринат. - Ещё же при Иване Великом люди знали, как с мором бороться! Нужно болеющих сразу отделять от здоровых, запретить людям выезжать из чумных мест в иные стороны. Надобно также сжигать одежды больных, потому как блохи, что в ней живут, переносят мор да, особо, изводить крыс ...

    - Ну, так уж и изведёшь их, как же! - махнул рукой воевода.

    - Кошаков нужно заводить да объедки не раскидывать, кухни в чистоте держать, - поясняющим тоном говорил Саляев. - Скотобойни особо...

    Ангарец вдруг замолчал, уставившись в землю. Воевода тоже задумался, прикрыв глаза и поглаживая бороду. У переправ уже раскладывали костры, чтобы они горели всю ночь, освещая подходы к реке. Прожекторы до поры зажигать не стали, приготовив их для момента столкновения с неприятелем. Над лагерем разносились ароматы варёного мяса, каши и масла. Солдаты перекрикивались друг с другом, шутили - ужин был почти готов и все находились в предвкушении скорого отдыха после сытной трапезы. Кроме тех, кто был назначен в караулы, разумеется. Шереметеву первому поднесли на серебряной тарели порцию солдатской еды, после чего и у котлов началась карусель едоков. Каждый из них, зачерпнув немалой ложкой обжигающе горячей каши, отходил в сторону и снова становился в очередь к котлу.