Александр Богданов - Культурные задачи нашего времени

• Название: Культурные задачи нашего времени
• Автор: Александр Богданов
• Издательство: Издание С. Дороватовского и А. Чарушникова
• Жанр: Философия
• Год: 1911

Нет двух отдельных культур, материальной и духовной. Как только мы захотим понять жизненный смысл и происхождение объединяющих идеологических принципов, исследование приведет нас к «материальным» условиям, т. е. техническим и экономическим. Технический уровень общества, его экономическое строение — вот чем определяются его культурные задачи, вот откуда они исходят. Рассмотрим эту связь более конкретно, чтобы, опираясь на нее, выяснить в существенных чертах культурные задачи нашего времени.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Александр Александрович Богданов Культурные задачи нашего времени

Культурные задачи нашего времени

В своем точном и полном значении слово «культура» охватывает всю сумму приобретений, материальных и нематериальных, которые сделаны человечеством в процессе труда, и которые возвышают, облагораживают его жизнь, давая ему власть над стихийной природой и над самим собою. Сюда входит и развитие орудий, применяемых людьми в их совместной борьбе за существование, и способы их сотрудничества — сочетания их усилий в этой борьбе; и физическое совершенство тела — его сила, ловкость, красота, — достигнутое сознательным его упражнением; и язык людей, объединяющий их деятельность путем взаимного понимания; и все познание, воплощающее накопленный опыт их прошлого; и искусство, связывающее многообразные переживания людей единством настроения; и обычаи, нравственность, правовые, политические учреждения, отливающие жизненное общение людей в определенные, строго выработанные формы. Все это законно и правильно рассматривается, как элементы человеческой культуры.

Но когда говорят о «культурных задачах», то, обыкновенно, понятие суживается, и в нем подразумевают только одну сторону целого, одну часть его элементов, именно так называемую «духовную культуру»: мировоззрение, художественное творчество, этические, политические отношения и т. п., — то, что всего точнее обозначается как «идеология», общественное сознание людей. В этом, наиболее общепринятом смысле, буду и я касаться вопроса о культурных задачах нашей эпохи. Дело в том, что понятие культуры суживается здесь не случайно, и не случайно, когда дело идет об ее задачах, идеология выступает на первый план, как бы заслоняя «материальную» сторону жизни. Задачи материальной культуры сводятся всегда к одному — к развитию производительных сил общества, его власти над внешней природой; они и ставятся, и разрешаются практически, конкретно, на поле непосредственной трудовой деятельности людей, в сфере производства. Как усовершенствовать то или иное орудие, как использовать ту или иную стихийную силу, как найти новые источники энергии для планомерной эксплуатации, каким способом распределить и сгруппировать рабочие силы для наилучшего достижения данной технической цели, — вот вопросы материальной культуры: их не приходится наследовать в общей форме, как социально-культурные задачи.

Иное дело вопросы идеологии. Они всегда тяготеют к системе, к единству; их частные решения неизбежно подчиняются общим тенденциям, или «принципам». Принципы мировоззрения, мирочувствования, социального поведения концентрируют в себе сущность целых обширных формаций духовной культуры, выражают собою целые линии социально-идеологического развития, потому, если дело идет о смене таких принципов, т. е. о перестройке систем социальной идеологии, то перед нами выступают «культурные задачи» эпохи в самом широком их значении, в общечеловеческом их масштабе.

И все-таки нет двух отдельных культур, материальной и духовной. Как только мы захотим понять жизненный смысл и происхождение объединяющих идеологических принципов, исследование приведет нас к «материальным» условиям, т. е. техническим и экономическим. Технический уровень общества, его экономическое строение — вот чем определяются его культурные задачи, вот откуда они исходят.

Но рассмотрим эту связь более конкретно, чтобы, опираясь на нее, выяснить в существенных чертах культурные задачи нашего времени.

I

В те времена, когда общество не распадалось на борющиеся классы, а было едино в своей организации, — единой была и его культура.

Среди родовой общины господствует одинаковое мировоззрение, одинаковое мирочувствование, одни и те же нравственные понятия у всех ее членов, от ее руководителя-патриарха до усыновленных ею пленников-«рабов».

Феодальная система, в ее чистом виде, заключала в себе разделение людей на сословия — властвующих и подвластных, но еще не знала борьбы между ними. И здесь культура остается едина, но в ней намечается внутренняя двойственность. Религия одна и та же, но некоторые части ее учения составляют «тайну» духовного сословия, и недоступны остальным членам общества, которым, однако, и в голову не приходит сомневаться в истине и глубоком значении этой «тайны». Обычаи, нравственные понятия тоже в равной мере признаются всеми без различия сословий, — но сами делают различия между ними. То, что допустимо и нравственно для феодала, недопустимо и безнравственно для вассала-крестьянина, а также и наоборот. Для одного добродетелью является гордость, а для другого — смирение; первый имеет право быть распущенным, но был бы навеки опозорен малейшим проявлением трусости; второй не обязан быть бесстрашным, но не должен уклоняться на стезю разврата, и т. д. Тут вовсе нет двух моралей, господской и рабьей, а есть одна, господско-рабская мораль, в силу которой подчиненный в своем властителе уважает то, что счел бы для себя гнусным, а властитель признает нормальным для своего подчиненного то, чего никогда не подумал бы дозволить себе самому.

В обществе новейшем, классовом, царствует уже не простое разделение, а борьба; единства культуры нет, и быть не может. Каждому классу свойственно иное миропонимание, чем другим классам, иная оценка и нормы человеческого поведения, Те самые религиозные верования, которые для захолустного крестьянина представляют незыблемую и священную истину, для просвещенно-либерального буржуа представляют не более как жалкий предрассудок; те нравственные понятия, на которых основывает свое социальное поведение крепостник-помещик, — вреднейший пережиток прошлого с точки зрения сознательного рабочего. Даже единство национального языка, внешним образом связывающее различные классы, в значительной мере является иллюзией: не говоря уже о том, что самый лексикон различных слоев общества далеко не вполне совпадает, одни и те же слова для людей разных классов выражают различное содержание, потому что различен их опыт и жизненные тенденции, с которыми они к нему подходят. Что может быть поучительнее в этом отношении, чем тот смысл, который вкладывают в слова «свобода» и «порядок» с одной стороны капиталист, считающий стачку грубым нарушением обоих этих принципов, с другой стороны — его рабочий, устраивающий стачку как раз для того, чтобы получить больше свободы и внести в жизнь больше порядка?

И при этом различные культуры не просто существуют рядом, каждая в своей сфере, среди своего класса; нет, они противостоят друг другу, как непримиримо-враждебные силы, каждая стремится вытеснить остальные, признавая только себя истиной, а прочие — ложью. Круг влияния каждой из них меньше и больше того класса, который ее создает; господство и упадок этого класса отражаются в господстве и упадке его культурного влияния на все общество. Так, в эпоху подъема буржуазии, тот строй мысли и чувства, который в ней развивался, подчинил себе значительную часть прежней феодальной аристократии; а затем рабочий класс долгое время воспитывался в нем, и теперь не без труда стряхивает последние его остатки. Культурно-классовая борьба ведется не только между различными классами, но и внутри их.

Очевидно, что для нашего, капиталистического общества вопрос о культурных задачах времени не может быть поставлен иначе, как по отношению к определенному классу или классам. Всякая попытка исследовать его на иных основах была бы неизбежно бесплодной.

II

Когда говорят о культурных задачах, то несомненно, подразумевают некоторую жизненную целесообразность: культура зачем-то необходима, и притом не безразлично какая, а именно определенная, по своим формам и по своему содержанию. Значит, прежде всего надо ясно понять эту целесообразность или, другими словами, точно установить, для чего служит культура, какова ее реальная, практическая роль в общественной жизни людей.

Всего легче мы можем это сделать, если мысленно вернемся к самому началу всякой культуры вообще, — к ее первичному зарождению среди человечества. Как ни мало мы знаем о тех доисторических временах, но имеются научные данные и выводы, вполне достоверные, и вместе с тем вполне достаточные для нашей цели. Так, вне всякого спора находится тот факт, что древнейшим и первоначальным элементом культуры — дело идет у нас, конечно, о «духовной» культуре, была речь.

Слово было той основной ячейкой, из каких затем строился мало-помалу весь идеологический мир. Разумеется, слово, взятое в его живой конкретности, вместе с его значением: голое сочетание членораздельных звуков еще вовсе не было бы словом. Я не стану говорить здесь о том, каким образом само слово произошло из коллективно-трудового акта: это предмет сам по себе очень интересный, и относительно него существует вполне надежная научная теория, — но он отвлек бы нас от нашей темы[1]. Для нас важнее то, что слово — орудие общения людей — было родоначальником познания, т. е. коллективного собирания и обработки человеческого опыта в понятиях, а затем из слов и понятий строились все более важные культурные образования — нормы, доктрины и т. д.