Морис Жоли - Разговор в аду между Макиавелли и Монтескье

• Название: Разговор в аду между Макиавелли и Монтескье
• Автор: Морис Жоли
• Издательство: МК-Трейд
• Жанр: Политика
• Год: 2004
• ISBN: 5-8110-0078-2

Макиавелли (1469–1527) встречает в царстве теней Монтескье (1689–1755); на протяжении 25 вымышленных разговоров создатель книги «Государь» пытается убедить автора книги «Дух законов» в том, что ему было бы нетрудно подчинить насилию современного деспота правовое государство, основанное на победившей просветительской идеологии и укрепленное демократическими институтами.

---

Монтескье

Может быть; однако полагаю, что могу быстро объяснить вам, в чем вы заблуждаетесь. Такие захваты власти чрезвычайно редки, поскольку противоречат современному устройству, и даже если предположить их удачный исход, они вовсе не обладают тем значением, которое вы, как кажется, склонны им приписывать. Смена власти не приведет к смене институтов. Может случиться, что некто, претендующий на власть, ввергнет государство в беспорядки; полагаю даже, что его партия может победить, затем власть перейдет в другие руки, и это все. Но государственное право, а с ним и основы самих институтов, останется неизменным. Оно не меняется.

Макиавелли

Вы действительно питаете такие иллюзии?

Монтескье

Докажите обратное.

Макиавелли

Вы, стало быть, согласны, что захват власти у существующего правительства вооруженным путем может некоторое время быть успешным?

Монтескье

Да.

Макиавелли

Тогда рассмотрим ситуацию, в которую я попал. Я подавил любую власть, кроме собственной. Если продолжающие пока что существовать институты и способны помешать мне, то только чисто формально; в действительности мои самовольные действия не могут столкнуться с реальным сопротивлением; короче говоря, мое свободное от законов состояние есть то, что римляне называли прекрасным и энергичным словом «диктатура». Это означает: теперь я могу все, что мне угодно. Я издаю законы, я их исполняю и я на коне как главнокомандующий. Запомните это хорошенько. Я победил потому, что опирался на одну из партий, а это означает: захват власти может произойти только в условиях глубокого внутреннего раскола. Можно сказать, я обязан им случаю, но нельзя заблуждаться относительно причин этого случая. Речь будет идти о противоречиях аристократии и народа или буржуазии и народа.

В сущности, иначе и быть не может; поверхностному же взгляду предстанет сумятица идей, мнений, взглядов и противоборствующих течений, как во всех государствах, где свобода воцаряется хоть на минуту. Присутствуют политические элементы всех сортов, остатки некогда победоносных партий, ныне разбитых, безудержное честолюбие, разъедающая ненависть, непримиримая зависть, повсеместный террор, сторонники всех взглядов и всех доктрин, реакционеры, демократы, анархисты, утописты — все при деле, все совместно трудятся над ниспровержением существующего порядка. К каким же выводам можно прийти перед лицом подобной ситуации? К двум. Первый: стране совершенно необходим покой, и тому, кто его даст, она не откажет ни в чем. Второй: при таком разброде партий нет никакой реальной силы, вернее, есть одна-единственная: народ.

Я — один из победоносных стражей власти. Допустим, что я обладаю уважаемым, известным из истории именем, способным воздействовать на воображение масс. Я обопрусь о народ подобно Писистрату, Цезарю, Нерону. Это азбука любого узурпатора. Слепое насилие даст мне в руки возможность безнаказанно творить все, что заблагорассудится, а авторитет народа освятит все мои деяния. На самом деле народу плевать на изобретенную вами легальность, на ваши конституционные гарантии.

Партии я заставил замолчать, а теперь вы увидите, как я буду действовать далее.

Возможно, вы не забыли тех правил, что я выдвигаю в своем труде о государе, там, где речь идет об удержании захваченных территорий. Узурпатор государственной власти оказывается в положении захватчика. Он вынужден устраивать все по-новому, ликвидировать государство, уничтожать граждан, менять образ жизни.

Такова цель. Но в современной ситуации ее можно достичь только окольными путями, двусмысленными средствами, ловкими комбинациями и по возможности не применяя насилия. Поэтому существующие институты я не буду уничтожать непосредственно, но неприметно завладею ими всеми и нарушу механизм их действия. Так я по очереди поступлю с прессой, судоговорением, выборами, личной свободой, школами. Через голову существующих законов я введу совершенно новое законодательство, не отменяя старого: сначала я оттесню его на задний план, потом заставлю исчезнуть полностью. Это мои основные действия, а теперь я в подробностях расскажу вам об их осуществлении.

Монтескье

Как жаль, что вы не прогуливаетесь более в садах Ручелли[26] и не проповедуете там это прелестное учение, как огорчительно, что потомки лишены возможности слышать вас.

Макиавелли

Утешьтесь. Для того, кто умеет читать, обо всем этом сказано в книге о государе.

Монтескье

Оставим это. Итак, вы захватили власть. Ваши действия?

Макиавелли

Сначала — великие шаги, затем — маленькие.

Монтескье

Итак, сначала — великие.

Макиавелли

Успешное ниспровержение существующей власти — еще не все. Партии по большому счету не считают себя разбитыми. Еще не ясно, насколько хватит энергии узурпатора; его захотят испытать и поднимутся против него с оружием в руках. Тут и настанет момент начать террор против всего общества, который заставит содрогнуться самые отважные сердца.

Монтескье

Что же вы намереваетесь делать? Вы ведь сказали, что испытываете отвращение к кровопролитию.

Макиавелли

Нельзя допускать ложной гуманности. Общество под угрозой и имеет право защищаться. Неумолимая твердость и даже величайшая жестокость только предотвратят новое кровопролитие в будущем. Не спрашивайте меня о конкретных действиях. Но нужно, чтобы ужас раз и навсегда сковал сердца людей, а страх вселил в них покорность.

Монтескье

Да, вспоминаю, вы проповедуете это в своей книге о государе, рассказывая об ужасающих деяниях Цезаря Борджиа в Чезене.[27][28] Вы остались прежним.

Макиавелли

Нет, позже вы поймете, что я поступаю так только по необходимости, сам страдая от этого.

Монтескье

А кто же будет проливать кровь?

Макиавелли

Армия! Исполнительная власть государственного правосудия, руку коей жертвы не обесчестят никогда. Две цели величайшей важности будут достигнуты с применением армии для акций подавления: с одной стороны, с этого момента на веки вечные она станет враждебной гражданскому населению, которое она безжалостно карает; с другой стороны, ее судьба будет неразрывно связана с судьбой ее предводителя.

Монтескье

И вы полагаете, что пролитая кровь не падет на вас?

Макиавелли

Нет, потому что властитель в глазах народа не имеет ничего общего со злодеяниями солдатни, которую не всегда, как известно, легко утихомирить. Ответственность за это понесут генералы, слуги, исполнявшие мои приказы. Но они — уверяю вас — будут верны мне до последнего вздоха; они-то очень хорошо знают, что их ждет, если не будет меня.

Монтескье

Это, стало быть, ваше первое мероприятие в качестве единовластного правителя. А второе?

Макиавелли

Не знаю, обращали ли вы внимание, сколь важны в политике мелочи. После того, о чем я вам только что поведал, я велю чеканить на каждой новой монете свой портрет и пущу в обращение множество таких монет.

Монтескье

Посреди государственных забот это будет, однако, ребячеством.

Макиавелли

Вы так полагаете? Вы никогда не были практиком власти. Отчеканенное на монете лицо — знак самой власти. Сперва найдутся гордецы, которых это повергнет в ярость, но постепенно все привыкнут. Даже враги моего правления будут вынуждены носить в кошельке мой портрет. Совершенно очевидно, что вскоре люди станут смотреть на черты, запечатленные на основе всякого благополучия и удовольствия, гораздо снисходительнее. С того дня, когда мое лицо появится на деньгах, я — король.

Монтескье

Согласен, эта мысль для меня нова. Но оставим это. Вы ведь не забыли — народы нового времени имеют привычку издавать конституции, гарантирующие их права. Ваша основанная на насилии власть, планы, которые вы мне изложили, не отступят ли они перед конституцией, все основы, максимы, принципы которой противоречат вашим принципам правления?

Макиавелли

Я издам другую конституцию, вот и все.

Монтескье

И вы считаете, что это не составит никакой трудности?

Макиавелли

Какие еще трудности? Больше нет никакой воли и никакой власти, кроме моих, опора моя — народ.

Монтескье

Это так. Но у меня остается одно сомнение: после того, что вы мне рассказали, я сомневаюсь, что ваша конституция станет памятником свободы. Вы считаете, что одного-единственного разрешенного насилием кризиса, одного-единственного успешного государственного переворота довольно, чтобы лишить народ всех его прав, завоеваний, институтов и принципов, которыми он привык руководствоваться в жизни?