Юрий Рудницкий - Сумерки

• Название: Сумерки
• Автор: Юрий Рудницкий
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1970

---

— Куда вы спешите, рыцарь? Почему не хотите поговорить со мной? Неужто я чем-нибудь вас разгневала?

— Меня, пани? — воскликнул Андрийко. — Слишком высоко вы стоите, чтобы мой гнев мог достичь до вас, я не смею даже судить ваши слова и поступки, а не то что гневаться.

— Коли так, то я осмелюсь напомнить, что вы на службе. Правда, она не обременительна, но что может потребовать всеми покинутая слабая женщина, служба всё же есть служба! Вы мне обязаны, и я требую её от вас.

Андрийко покраснел

— Я весь к вашим услугам, пани старостиха!

И послушно направился за Офкой. Они поднялись в её половину. Став у окна, откуда открывался безграничный, покрытый снегом простор западной Волыни, старостиха спросила:

— Вы чувствуете этот западный ветер, рыцарь? Это мой родной ветер! — продолжала она. — Он несёт мне зов моих близких, моей родины: «Возвращайся к нам!» Эх, кабы можно было полететь на Запад!

— На Запад? — спросил Андрийка. — Что же вас останавливает, пани, уехать на Запад? Прикажите, и воевода тотчас приготовит всё для дороги. Вы ведь знаете, что только по просьбе пана…

— Увы, это так! Знаю, но ведь только по милости моего мужа я и не могу уехать в Польшу и должна томиться в неволе… Я уехала бы с радостью, но ведь ни он не позволит, ни Юрша меня не пустит…

— Конечно, пани! Волки, мужики, морозы, метель тому помеха…

Пани Офка нетерпеливо замахала рукой.

— Ах, слышала я всё это не раз и не два. Конечно, опасность большая и серьёзная, но разве нет против неё лекарства? Двадцать ратников или хотя бы один храбрый рыцарь, от всего сердца ставший на защиту одинокой женщины, и опасности как не бывало…

Андрийко промолчал. Они прошли в её комнату. Свет, проникавший через рубиновые выпуклые стёкла, озарял её розовым светом. Усевшись у камина, она усадила, юношу рядом, положила ему руку на плечо и продолжала:

— Когда-то был такой рыцарь, поклявшийся скорей умереть, чем отдать меня врагам, но его тут нет.

— Пани! — воскликнул, не вытерпев Андрийко. — Он тут! Я не отдам вас на поругание! Горе тому, кто посмеет коснуться волоса на вашей голове!

Проворно, точно русалка, целующая размечтавшегося во сне парня, красавица склонилась к Андрийке, и её горячие губы коснулись его лба. У юноши потемнело в глазах.

— Нет, рыцарь, — сказала она тихим, сладким голосом. — Мне не следует вырывать вас отсюда. Однако вы могли бы, не покидая Луцка, сослужить мне службу, подав весть тому, о ком я говорила.

— Значит, пану старосте?

Тёмная тень пробежала по лицу молодой женщины.

— Ему… Нет, не ему! Тот рыцарь… Олександр, князь Нос.

— Ах, он!

Андрийко побледнел. Казалось, кто-то злобно захохотал в его душе. Вспомнилась корчма в Смотриче, приезд Танаса в Луцк. Ах, почему она не обратилась к нему?.. Место на лбу, где коснулись её губы, жгло, как огнём. Юноша вскочил.

— Пани! — заговорил он, и слова его с трудом вырывались сквозь стиснутые зубы. — Поймите, что князь Олександр повезёт вас не в Польшу, а на восток, в Литовско-Русское княжество, в море крови и слёз… А пан староста спросит когда-нибудь воеводу: «Куда дел ты мою жену, которую я тебе доверил, как другу?»

С минуту Андрийко молча следил, какое впечатление произведут его слова на пани Офку. Однако на лице её нельзя было прочесть ничего. На нём по-прежнему витало то же выражение нежности и беспокойства.

— Но, — продолжал он после минутной паузы, — я обещал вам сослужить службу и своё обещание выполню. Как только узнаю, где находится ваш рыцарь, приведу его к вам.

Пани Офка тоже поднялась и с улыбкой проворковала:

— Я не ошиблась, вы рыцарь душой и сердцем… Но я не требую от вас покинуть Луцк. Сохраните только тайну перед воеводой и не чините препятствий уехать, когда я пожелаю.

— Ах, пани! — воскликнул Андрийко и как-то странно засмеялся. — Стоит вам только пожелать, князь даст воеводе грамоту, что взял вас, и можете уезжать хоть сегодня.

Гнев блеснул в глазах пани Офки.

— Вы не понимаете меня, рыцарь! — сказала она недовольно.

— Увы, я понял вас слишком хорошо, но хотел только убедиться. Вы боитесь, как бы воевода не узнал, что вы свели с ума князя, — да, не отрицайте, вы князя, а не он вас, — да ещё хотите отобрать у Кердеевича всё, что у него осталось: семейную честь. Пусть даже так! Как аукнется, так и откликнется.

И Андрийко, поклонившись, вышел. Всё существо кипело возмущением от невероятной подлости, угнездившейся в сердце красавицы, возмущением, подзадориваемым ещё больше ревностью. Не ты, а другой! Ох, почему она не пожелала этой услуги от него? И в тот же миг опомнился. Но ведь такая услуга — предательство, мерзость, грех! Слава богу и святой деве, чаша его миновала! Что же до князя Олександра, то он, наверно, сумеет устоять. Ведь князь обещал в Смотриче боярину Миколе, а он, Андрийко… он кинулся очертя голову. И пропал бы для святого дела, подобно Кердеевичу… Но выдержит ли только князь Олександр?

Андрийко сомневался и одновременно думал, как опечалится воевода, узнав о бегстве Офки с князем. И вдруг ясно понял, что перво-наперво он обязан предупредить воеводу о намерениях старостихи, понял, что, не желая того, влез в грязное дело. И какая разница, внять ли голосу совести или чарам обольстительницы, — ему придётся кривить душой, врать, притворяться, замалчивать.

А это было самым страшным.

Придя в свою комнатушку, он опустился на лавку у камина и принялся ещё раз обдумывать всё случившееся. Вдруг отворилась дверь, и в комнату вошёл, скорей вбежал, Сташко.

— Чего тебе? — спросил его Андрийко. — Может, твоя дама хочет ещё что-нибудь?

Сташко захохотал как безумный.

— Ха-ха! Дама, моя дама, ха-ха-ха! Чего она хочет? Известное дело, чего! Ха-ха! Только не те вкусят плодов этого дерева, кто рассчитывает, а совсем другие, которым и не снится. Ха-ха! Любовь и верность для женщины пустые бредни! Главное, здоровый парень, и всё в порядке!

Андрийко сорвался с места.

— Сташко! — крикнул он испуганно. — Что с тобой? У тебя горячка? Я сейчас покличу старого Савву, чтобы тебе пустить кровь… Или погоди, я знаю молитву от горячки…

Смех Сташка оборвался, в глазах загорелись недобрые огоньки, из горла со свистом вырвалось дыхание, словно он очень устал. Он сжимал в кулаке красный шарф и рвал его в клочья.

— Ах ты, лицемер! — прошипел он, как змея. — Выдаёшь себя за благородного простофилю, якобы незнакомого ни со светом, ни с дворцовыми интригами, ни с женскими чарами, а на самом деле пользуешься теми же способами, чтобы открыть все подлые замыслы Офки. На мой вопрос ты уверял, будто тебе её жаль… Видали милосердного самаритянина? «Castus Josephus»![8] Ха-ха-ха! Эх, кабы я знал, за какую цену ты пообещал старостихе свою помощь и, наверно, получил уже от неё задаток…

— Молчи! — гаркнул Андрийко, и глаза его налились гневом. — Молчи, не то позабуду, что я сильней, и одним махом вышибу из тебя дух.

Во взгляде Андрийки было что-то, заставившее Сташка умолкнуть. Он сидел весь посиневший и с трудом переводил дыхание. Постепенно успокоился и Андрийко.

— Я обязан вызвать тебя на поединок, — сказал он наконец, — и сделал бы это обязательно, но я не польский шляхтич и не воспользуюсь своим преимуществом. Напротив, я отвечу тебе, потому что не хочу, чтобы кто-нибудь мог сказать людям: Юрша стал лукавить… Ты сам подбил меня рыцарски послужить старостихе…

— Ах, эта служба… — не выдержал Сташко и вскочил.

— Молчи, знаю! — закончил Андрийко. — Служба была лишь зацепкой, чтобы потом повести меня по пути Кердеевича, Носа и многих других. Таков ваш путь, но не мой, вот так-то! В силу того я и пообещал ей не чинить препятствий… Охотно признаюсь, что красота этой женщины свела меня с ума, потому-то я и пожалел её с самого начала. А когда узнал о том, что она любит другого, да ещё не своего мужа, моя страсть превратилась в злобу, которая кипит в моём сердце. Её горечь и есть задаток моей награды…

— Любит, говоришь? — заметил Сташко. — Ох, она никого не любит.

— Коли так, то мне всё-таки её жаль: кто утратил любовь, тот загубил свою душу. Отец говорил мне: «Люби отца, слуг, мужиков, животных, природу, бога, родной край, православную веру, дедовские обычаи — и тогда будешь жить. Но стоит утратить любовь, и ты станешь подобен холодному трупу, который татары бросили в степи волкам на добычу». Что же касается старостихи, то мне жаль её, и она достойна сожаления, но я не люблю её, ибо она недостойна моей любви, и к тому же и грех её любить, она ведь замужем…

— Эх, замужем…

— Да, замужем. Для вас, видать, это дело небольшое, а в наших краях венчание — незыблемый закон! Я пообещал не выдавать её, если придут за ней, хотя поначалу всё чудилось, будто кто-то вырывает из груди у меня сердце. А теперь суди сам, каково моё лицемерие и какова лесть.