Розамунда Пилчер - Цветы под дождем и другие рассказы

• Название: Цветы под дождем и другие рассказы
• Автор: Розамунда Пилчер
• Издательство: СЛОВО/SLOVO
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-387-00442-1

Каждый из героев этих рассказов переживает очень важное для него событие. Первая размолвка молодоженов… Свадьба, отмененная чуть ли не в последний момент… Измена близкого человека, с которой очень трудно примириться… Первая любовь, которую невозможно забыть… Обо всем этом рассказано со свойственной Розамунде Пилчер доверительной интонацией, поэтому герои кажутся нам близкими и мы сочувствуем им.

---

Мужчина шел по лестнице. Оказавшись на площадке, он остановился. Его силуэт вырисовывался на фоне окна. Но это не был Сэнди Рейки, тощий и сгорбленный, каким он мне запомнился. Передо мной стоял высокий мужчина в килте и теплом свитере.

— Кто здесь? — спросил он, а потом увидел меня — я стояла в холле, глядя на него снизу вверх. Глаза наши встретились. Повисло долгое молчание. Потом, в третий раз за день, другой человек назвал мое имя.

— Лавиния.

И я просто ответила:

— Рори.

Он спустился по ступеням, придерживаясь за перила. Потом пересек холл и взял меня за руку.

— Поверить не могу, — сказал он, а потом поцеловал меня в щеку.

— Я тоже. Мне сказали, что ты в Нью-Йорке.

— Прилетел пару дней назад. Но я безвылазно сидел в доме.

— Как бабушка?

— Она умирает. — Из его уст это прозвучало совсем по-другому, нежели у Стеллы Феллоуз. Мирно и безмятежно — как будто он сказал, что миссис Фаркуэр отходит ко сну.

Я пробормотала:

— Я приехала повидаться с ней.

— Откуда? Откуда ты приехала?

— Из Релкирка. Я там работаю медсестрой. Это всего на месяц. Сегодня у меня выходной. Вот я и решила съездить в Лахлен. Мама говорила мне, что миссис Фаркуэр болеет, но я подумала, может, ей уже лучше…

— У нее круглосуточно дежурят сиделки. Той, которая работает днем, понадобилось съездить в Релкирк за покупками, так что я одолжил ей свою машину и пообещал присмотреть за бабушкой. — На мгновение он умолк, а потом сказал: — В гостиной горит камин. Пойдем-ка туда. Там немного повеселее. К тому же тебе надо обсохнуть.

В гостиной действительно было веселей. Он подбросил полено в камин, и над ним сразу взметнулось пламя. Я сбросила мокрую куртку и протянула к огню багровые, распухшие от холода руки. Он сказал:

— Расскажи мне о себе.

И я стала рассказывать, а когда покончила с семейными новостями, то почувствовала, что совсем согрелась. Тут часы на каминной полке пробили четыре, и Рори, оставив меня сидеть у камина, пошел поставить чайник и налить нам чай. Я сидела в тепле и уюте, дожидаясь его. Он вернулся с подносом, на котором стояли чайник и чашки, а еще кусок имбирного пряника, завалявшийся в коробке. Я спросила:

— А как дела у тебя? Я рассказала тебе все про свою семью, так что придется и тебе поделиться новостями.

— Вообще-то, рассказывать особенно нечего. Я некоторое время работал у отца, а когда он умер, решил уехать — поступил на работу в наше американское представительство. Когда у бабушки случился удар, я находился в Сан-Франциско. Вот почему мне понадобилось так много времени, чтобы вернуться.

— Священник отправил тебе письмо…

Я стала разливать чай. Рори сидел в кресле; он усмехнулся и пристально посмотрел на меня.

— Как и прежде, слухи в Лахлене распространяются со скоростью света. Кто тебе сказал?

— Миссис Макларен из магазина, а потом миссис Феллоуз.

— Эта женщина! От нее сплошные неприятности! Она бесконечно звонит, донимает сиделок своими распоряжениями, всеми командует, говорит старым Рейки, что им надо делать… Сущий кошмар!

— Она сказала, что миссис Фаркуэр лежит как бревно и нет смысла ее навещать.

— Она в бешенстве из-за того, что ее и близко не подпускают к дому, и страшно завидует, если кто-то приходит сюда.

— Мне кажется, она озлоблена на всех людей. По крайней мере, мама всегда так считала. Но ты продолжай. Что случилось дальше, когда ты был в Америке?

— Ну, я получил то письмо от священника. Но только после возвращения в Нью-Йорк. Мне еще надо было переделать кучу работы, так что я не сразу добрался домой. Взял короткий отпуск — скоро мне придется вернуться. Ужасно, что надо уезжать, но другого выхода нет. Я разрываюсь на две части — как будто меня тянут в разные стороны. Я ведь ее единственный ближайший родственник…

— А если она… когда она умрет… что будет с домом?

— Он перейдет ко мне. Представляешь, какое роскошное наследство! Только я ума не приложу, что мне с ним делать.

— Может, бросишь свой серьезный бизнес и переселишься в деревню? Займешься сельским хозяйством.

— И закончу как Лайонел Феллоуз — буду говорить «хорошего улова!», всякий раз поднимая бокал.

Я обдумала его слова.

— Нет. Тебе это не грозит.

Он снова усмехнулся.

— К тому же сельское хозяйство в наши дни — это как раз весьма серьезный бизнес. Мне придется снова пойти в колледж, начать с самого начала, изучить весь процесс…

— Многие люди так и поступают. Ты можешь поехать в Сайренчестер. Там есть такой факультет — его называют «курс джина с тоником». Там учатся люди взрослые, например военные, вышедшие в отставку.

— И откуда ты это знаешь?

— Моя мама живет в пяти милях от Сайренчестера.

Он рассмеялся и сразу стал намного моложе — таким, каким я его помнила.

— И я снова буду поблизости от тебя. Вот это соблазн — отличная сочная морковка для такого старого осла, как я. Надо поразмыслить об этом на досуге. — Внезапно лицо его посуровело. — Я ни за что не выпущу из рук этот дом. У нас была здесь такая счастливая жизнь! Помнишь, как мы ходили на ферму за молоком? Как ты кормила из бутылки ягненка?

— Конечно, помню.

— А тот вечер, когда мы танцевали рилы…

Мы все говорили и говорили, делясь воспоминаниями, пока часы не пробили пять. Я не могла поверить, что час пролетел с такой головокружительной быстротой. Я отставила пустую чашку и поднялась на ноги.

— Рори, мне пора идти, иначе я пропущу автобус.

— Я бы отвез тебя назад, но у меня нет машины и я не могу оставить бабушку одну. — Секунду он колебался. — Хочешь подняться и повидаться с ней?

Я посмотрела ему в глаза.

— Я бы не стала настаивать — я же не Стелла Феллоуз! Но мне очень хотелось с ней повидаться. Поговорить еще хотя бы раз. Наверное, теперь уже и попрощаться.

Он взял меня за руку.

— Тогда пойдем.

Мы вышли из комнаты и, рука в руке, поднялись по лестнице. Миновали коридор — одна дверь в его дальнем конце была открыта. Запах больницы усилился. Мы вошли и оказались в просторной, нарядной, старомодной спальне, в которой миссис Фаркуэр спала с тех пор как новобрачной приехала в Лахлен. Несмотря на наличие медицинских приспособлений, комната все равно оставалась изысканной, утонченной и очень женственной: на туалетном столике серебряные щетки, повсюду фотографии в рамках, кружевные занавески на высоком окне…

Мы подошли к постели. Я увидела ее лицо, безмятежное и по-прежнему красивое; глаза закрыты, морщинистые руки покоятся поверх льняного покрывала. Я взяла ее руку в свои ладони — рука была теплая, и в ней ощущалось мощное, настойчивое биение жизни. Она лежала, одетая в бледно-розовую спальную курточку, отделанную шелковой лентой: лента была элегантно переброшена через плечо, будто миссис Фаркуэр позаботилась об этом сама.

Рори позвал ее:

— Бабушка!

Я думала, что она спит, но миссис Фаркуэр открыла свои по-прежнему голубые глаза и посмотрела на него, а потом повернула голову и увидела меня. Мгновение ее взгляд оставался пустым и безразличным, а потом постепенно начал оживляться. В нем блеснуло узнавание. Ее пальцы стиснули мою ладонь, улыбка коснулась морщинистого лица, и она тихо, но совершенно отчетливо произнесла мое имя:

— Лавиния.

Мы пробыли у нее всего пару минут. Поговорили, обменялись парой-другой фраз, а потом ее глаза снова закрылись. Я наклонилась и поцеловала ее. Пальцы, державшие мою руку, разжались, я высвободила свою ладонь и распрямилась.

Я попрощалась с ней — пускай про себя. Рори обнял меня, развернул к двери, и мы вышли в коридор, оставив ее одну.

У меня текли слезы. Я не могла отыскать носовой платок, поэтому Рори вытащил свой, промокнул мне щеки, и кое-как я заставила себя успокоиться. Мы спустились в гостиную, я взяла куртку и натянула ее. Надела вязаную шапку.

— Спасибо, что позволил увидеться с ней, — поблагодарила я.

— Не надо грустить.

В ответ я сказала:

— Мне пора идти. Надо успеть на автобус.

— Мне тоже пора. Возвращаться в Нью-Йорк.

— Дай мне знать, когда решишь, что будешь делать дальше.

— Обязательно. Как только решу.

Вдвоем мы пересекли холл и вышли в открытые парадные двери. На улице стало еще более холодно и сыро, но в воздухе витал знакомый запах вереска и торфа, а в небесах, где-то за серыми дождевыми облаками, раздавалась одинокая песня кулика.

— Доберешься сама? — спросил Рори.

— Конечно.

— Ты знаешь дорогу?

Я улыбнулась.

— Конечно, знаю. — Я протянула ему руку. — До свидания, Рори.

Он взял мою ладонь в свою, притянул меня к себе и поцеловал.

— Я не хочу прощаться с тобой, — сказал он. — Так что, как говорят американцы, до скорой встречи! Звучит гораздо более обнадеживающе. Увидимся!