Джим Шепард - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Джим Шепард
• Издательство: Иностранная литература.
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012

---

Рубашка Дубека распустилась, как бутон, а сам Дубек, раскинув руки, покатился вниз колесом, ломая кусты. Его каска отлетела в противоположном направлении. Мы все вцепились в глину, обнялись со склоном. Листья, ветки, щепки, ошметки коры разлетались, кружились в воздухе, сыпались с деревьев. Грохот высасывал воздух из наших легких, а мне еще и отключил мозги. Я забился в какую-то выемку на склоне, Лео затаился чуть пониже. Ноги у меня тряслись, колотились о живую циновку из переплетенных стеблей. Щеку царапали колючки. Я рыл землю голыми руками, пытался окопаться. Кое-кто с нашей стороны открыл ответный огонь. Но не я. Какое-то время стрельба продолжалась. Пули осыпали тропу где-то впереди нас с Лео. Еще через минуту раздался голос ротного: «Прекратить огонь!»

Когда последний из наших прекратил стрелять, снова стал слышен дождь. И стоны. И проклятия. Ротный и один из старших сержантов выкрикивали команды. Лео был вынужден перелезть через меня — я никак не решался сдвинуться с места. Он даже подумал, что я убит.

— Как он? — окликнул его снизу ротный.

— Невредим, — ответил Лео.

— А остальные? — спросил ротный. Я разглядел его — двадцатью футами ниже, плечом врылся в склон, в свободной руке карабин. Время от времени ему приходилось вдавливать пятки в землю, чтобы не съехать под откос. Спрашивал он о ребятах, которые шли передо мной. Их было человек шесть.

Лео сказал ему, что никто из них не зовет санитаров — значит, плохо дело.

Мы услышали, как наши внизу перезаряжают винтовки.

— Нам отступать, сэр? Сэр? — спросил Лео.

— Ко мне! Все ко мне! — закричал снизу кто-то из сержантов.

— Отступать? — переспросил ротный. — А в чем проблема? На япошек наткнулись?

Наверно, это он так пошутил.

Мы припали к глине. Дождевая вода и грязь впитывались в одежду.

— Эй, вы двое, смотрите там в оба, — крикнул ротный. Прямо под нами, на склоне он устроил совещание: он, лейтенант и два старших сержанта. Спросил, какие будут предложения. Ни у кого предложений не было.

— Рассредоточиться, что ли? — спросил наконец один. — А нас никто не может прикрыть огнем? Есть хоть какой-то простор для маневра?

— Безнадега, — сказал мне Лео, когда они все замолчали.

— А может, это только одно такое место? — задумался вслух ротный. — Проскочить его, и дальше все будет более-менее?

— Как ты там? — спросил Лео. Он лежал близко-близко, чуть не уткнулся в меня носом.

— Эй, вы там наблюдаете или как? — окликнул ротный.

Мы оба посмотрели вверх, на склон ущелья. Даже в дождь под деревьями сгущался туман. Ни одного японца мы до сих пор в глаза не видали.

— Они нам не разрешат назад спуститься, правда? — спросил я у Лео. Я замерз, как никогда в жизни: едва прекратилась стрельба, меня стало трясти. И хотелось бы не плакать, но слезы текли сами.

— Рассуди так, — отозвался Лео, — о Линде будет кому позаботиться.

— Проклятые джунгли!

— Угу…

В третий или в четвертый раз, когда мы все собирались покататься на машине брата Линды, я пришел к ним домой, но их мама сказала, что Линда еще не готова: «Располагайся, подожди в гостиной, а хочешь — на заднем дворе, с Гленном». Так звали Линдиного старшего брата. Гленн. Оказалось, что Гленн в сарае.

— Как жизнь? — спросил я.

— «Покажись»? Слепой, что ли? Меня не видишь?

Со мной такое приключалось везде, куда бы я ни приходил. «Каша во рту», — говорил папа маме за ужином, когда я что-нибудь спрашивал. Иногда мама отвечала: «Я его прекрасно поняла», но тогда папа сердился уже на нее, до самой ночи.

— Руками не трожь, — продолжал Гленн.

Я недоумевал, что он имеет в виду. В сарае действительно было темновато.

— Ты что, на охоту ходил? — изумился я, когда глаза привыкли к полумраку.

— Это кошачьи, — объяснил он. — Вот сушу кошачьи шкуры.

— Твой брат сушит кошачьи шкуры, — сказал я Линде, когда мы поехали кататься.

— И что ты хочешь этим сказать? — воскликнула она. А я велел себе: никогда больше не заговаривай о вещах, из-за которых она от тебя отшатывается.

— А твой брат, думаешь, во всем нормальный? — добавила Линда.

И сказала, что я могу сесть впереди, рядом с Гленном. Когда мы чуть-чуть отъехали от ее дома, она спросила, чем сейчас занят мой брат. И прежде чем я успел ответить, предложила:

— Давай его тоже возьмем.

— Да, возьмем и братца, — подхватил Гленн.

Когда мы подъехали к нашему дому, мой брат уже сидел на крыльце.

— Ого, какой сюрприз, — сказал он и устроился сзади, рядом с Линдой.

— Эй, друг, гляди прямо перед собой, — буркнул Гленн, когда я обернулся на них посмотреть. Так повторялось всю дорогу до карьера: едва я пытался оглянуться, он резко крутил руль, и нас всех швыряло по салону. Линда сказала: «Перестань», а он сказал: «Это не я, это он», и тогда она велела мне сидеть смирно.

— Я хочу смотреть на тебя, — сказал я.

— Как мило, — вставил мой брат.

— Да, мило, — прошипела Линда.

Когда мы подъехали к карьеру, она сказала, что ей надо по-маленькому.

— Давай провожу, — сказал мой брат. — Темнотища.

Линда отказалась:

— Нет, спасибо. Я уж как-нибудь сама.

Она долго не возвращалась. Сидя в машине вместе с моим братом, я воображал, как она бродит в темноте, ощупью разыскивает безопасное место.

Гленн положил руку на спинку сиденья. Его пальцы касались моего плеча. Мой брат насвистывал: две ноты, одни и те же, высокая — низкая, высокая — низкая.

— Тыщу долларов отдал бы, чтоб сейчас сделаться маленьким цветочком, — сказал Гленн.

— И я бы тоже, — подхватил мой брат.

— Пойду-ка ее поищу, — сказал я.

Оба фыркнули.

— Эту местность она знает лучше, чем мы, — заявил Гленн.

— По крайней мере, не хуже, — подхватил мой брат.

Я прикинул, что лучше сказать, мысленно отрепетировал несколько фраз. И только после этого заговорил:

— Значит, вы тут уже бывали.

Повисла пауза — казалось, они решают, кому отвечать.

— Мы тут уже бывали, — подтвердил мой брат.

Наконец из темноты вынырнула Линда. Глаза у нее были мокрые. Она распахнула дверцу, забралась в машину.

— У тебя все в порядке? — спросил я.

— Естественно, — ответила она.

— Мне, наверное, лучше сесть рядом с тобой? — спросил я.

— Естественно. Кыш, — сказала она моему брату.

— Естественно, — повторил за ней мой брат.

И Гленн тоже:

— Естественно.

На свету, когда дверца вновь распахнулась, я увидел: Линда раздраженно скривилась.

— Давай-ка оставим голубков наедине, — сказал мой брат Гленну.

— Естественно, — откликнулся Гленн.

— Но вначале я должен кое-что тебе показать, — сказал мой брат, обращаясь ко мне.

— Сейчас? — спросил я. Я уже почти перелез на заднее сиденье.

— Не ходи, — сказала Линда. Она прижалась спиной к дверце и что-то мне показывала на пальцах.

— Да ладно, командор, дело минутное, — сказал мой брат. — Мне надо кой-чего у тебя спросить.

— Так не полагается, — сказал я.

— Да ладно, вернешься, и все будет в ажуре. Пять минут. И мы откланяемся, оставим вас наедине.

Линда опустила руку, уставилась в заднее окошко машины.

— На пять минут, — повторил мой брат.

Я вылез наружу. Он повел меня по тропе. Когда мы обходили кучу валунов, я оглянулся через плечо и увидел: Гленн распахивает дверцу с левой стороны.

Это заняло не пять минут. Скорее двадцать. Брат хотел спросить, не кажется ли мне, что отец в последнее время совсем опустился. Не кажется ли мне, что он стал пить больше.

— Да я и не знал, что он вообще выпивает, — сказал я ему. — И ты меня сюда потащил, чтобы об этом сказать?

Когда мы вернулись, Линда сидела в машине одна.

— А Гленн где? — спросил я.

— Не знаю, — сказала она.

— Давно одна сидишь?

— Он только что ушел.

— Пойду его отыщу, — сказал мой брат. — Пока меня нет, ведите себя прилично.

Я присел рядом с Линдой. Она была вся зареванная. Даже не пошевелилась, пришлось мне пристроиться на краешке, наполовину снаружи. Чтобы не упасть, я уперся ногой в землю.

— В чем дело? — спросил я. — Что стряслось?

Вместо ответа она почему-то кивнула. Улыбнулась мне, утерла глаза и сказала, что все у нее нормально, просто иногда ей бывает радостно и грустно одновременно. Я хотел еще раз спросить, что же стряслось, но она подвинулась, хлопнула ладошкой по сиденью — садись, мол. Велела закрыть дверцу. Прижалась ко мне, вытерла свои губы кончиками пальцев, сказала:

— Сделай для меня кое-что. Докажи, как сильно тебе хочется меня поцеловать.

— А отчего тебе грустно? — спросил я потом.

— Если б я думала, что тебе стоит это знать, я бы тебе сказала, — прошептала она. И мы еще немного полежали; она обнимала меня, я обнимал ее.