Джон Катценбах - Во имя справедливости

• Название: Во имя справедливости
• Автор: Джон Катценбах
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-02298-0

Джон Катценбах — популярнейший писатель и журналист, прославленный репортер криминальной хроники изданий «Майами геральд» и «Майами ньюс». Его перу принадлежат 12 детективных романов, переведенных на двадцать с лишним языков и изданных более чем миллионным тиражом. Три его романа экранизированы, в том числе роман «Во имя справедливости», по которому снят известный голливудский фильм с Шоном Коннери и Лоренсом Фишберном в главных ролях (в российском прокате — «Правое дело», 1995).

Когда репортер криминальной хроники Мэтью Кауэрт получил письмо из камеры смертников, в котором молодой чернокожий клятвенно уверял, что не совершал убийства белой девочки и стал жертвой расовых предрассудков и полицейского произвола, Кауэрт воспринял это скептически. Все они невинные овечки! Но чем больше он вникал в обстоятельства дела, тем больше убеждался: если срочно не забить тревогу, на электрический стул сядет невиновный. Кауэрт публикует серию статей и предает широкой огласке результаты своего журналистского расследования. Казалось бы, все прекрасно: справедливость восстановлена, невинный на свободе, благородный журналист удостоен Пулицеровской премии… Но в действительности все только начинается.

---

Поднявшись из кресла, старуха направилась в дом.

— Я не чувствую ничего, кроме лютой ненависти и обиды, мистер репортер, так горько и пусто на душе… Напишите об этом в газете, так прямо и напишите.

Мрачные внутренности лачуги поглотили миссис Фергюсон. Дверь за ней со стуком захлопнулась, а Кауэрт по-прежнему сидел на верхней ступеньке крыльца и строчил в своем блокноте.

До школы журналист добрался к полудню. Она была именно такой, какой он себе ее представлял, — массивное унылое здание из шлакобетонных блоков, с американским флагом, свисавшим с флагштока во влажном воздухе как мокрая тряпка. Неподалеку дремали желтые школьные автобусы. На игровой площадке стояли качели и висели баскетбольные сетки. Все было покрыто слоем вездесущей пыли. Кауэрт припарковал машину и медленно зашагал к школе. Детские голоса становились все слышнее. Журналисту казалось, что они его зовут, и он ускорил шаги. Было обеденное время, и в школе царило оживление. Вокруг Кауэрта сновали гомонившие дети с бумажными пакетами и коробками для бутербродов в руках. На стенах висели яркие рисунки с подписями в рамках, объяснявшими значение изображенных забавных фигур и предметов. Несколько минут репортер рассматривал рисунки, вспоминая о ярких картинках и аппликациях из цветной бумаги, которые часто присылала ему теперь дочь и которыми он увешал стены своего кабинетика в редакции. Наконец он оторвался от произведений детского творчества и направился по коридору в сторону двери с надписью «Учительская». Внезапно дверь распахнулась и оттуда выскочили две хихикавшие и перешептывавшиеся девочки — белая и чернокожая. Проводив их взглядом, Кауэрт заметил на стене небольшую фотографию в рамке. Его разобрало любопытство, и он приблизился к ней.

На стене висела фотография светловолосой веснушчатой девочки. Она широко улыбалась ртом, полным брекетов. На ней была белоснежная блузка, а на шее висела золотая цепочка с пластинкой, на которой было выгравировано ее имя — Джоанна. Под фотографией была подпись:

«Джоанна Шрайвер

1976–1987.

Наша незабвенная дорогая подруга и одноклассница».

Кауэрт постарался запомнить эту фотографию вместе со многими другими впечатлениями, которых он постепенно набирался. Когда журналист вошел в учительскую, на него взглянула немолодая женщина, сидевшая за письменным столом:

— Вы кого-то ищете?

— Да, Эмми Каплан.

— Она только что вышла. А она вас ждет?

— Я говорил с ней на днях по телефону. Моя фамилия Кауэрт, я из Майами.

— Вы репортер?

Кауэрт кивнул.

— Эмми говорила о том, что вы приедете. Сейчас я ее поищу, — нахмурившись, сухо проговорила женщина, встала из-за стола, куда-то вышла и через несколько секунд вернулась в учительскую в сопровождении молодой женщины с открытым, улыбчивым лицом и пышными каштановыми волосами.

— Мистер Кауэрт? Я Эмми Каплан.

— Прошу прощения, я вам помешал, — сказал Кауэрт, пожав руку молодой женщины. — У вас, кажется, обед.

— Обеденный перерыв — наше единственное свободное время, — кивнула Эмми Каплан. — И вообще, я уже говорила вам по телефону, что не знаю, чем смогу быть вам полезна.

— Меня интересует автомобиль, — пояснил Кауэрт, — и то, что именно вы видели.

— Тогда давайте я покажу вам, где я стояла, и все вам там объясню.

Они вышли из здания школы, и Эмми Каплан указала на дорогу:

— После уроков один из учителей всегда стоит здесь и смотрит, как дети расходятся по домам. Раньше мы просто смотрели, чтобы мальчишки не затевали драки, а девочки не сплетничали, вместо того чтобы отправляться домой. Теперь мы, естественно, стараемся смотреть за детьми совсем по другим соображениям. — Покосившись на Кауэрта, учительница продолжала: — В тот день почти все уже разошлись, и я хотела вернуться в учительскую, когда вдруг заметила Джоанну вон там, под высокой ивой. — С этими словами Эмми Каплан указала на большое дерево, стоявшее у дороги ярдах в пятидесяти от школы, но вдруг охнула, зажала рот рукой и глухо пробормотала: — Боже мой! — У нее задрожали губы. Очевидно, перед глазами учительницы вновь предстала убитая девочка такой, какой она видела ее в последний раз.

— Вам нехорошо? — поспешил спросить Кауэрт, но та решительно покачала головой:

— Нет, все в порядке. Просто… Просто я тогда была еще совсем молодой. Я первый год работала в школе. А Джоанна заметила меня, повернулась и помахала рукой. Поэтому-то я ее и узнала… Она прошла под деревом мимо зеленой машины, — срывающимся голосом продолжала учительница. — Потом она обернулась — наверное, кто-то ее окликнул, — дверца машины распахнулась, Джоанна села в машину, и машина уехала. Она просто взяла и села в эту машину. — Эмми Каплан перевела дух. — Вот так — взяла и села. Иногда Джоанна мне снится. Мне снится, как она машет мне рукой. Это невыносимо!..

Вспомнив о собственных кошмарах, Кауэрт хотел было сказать, что тоже плохо спит по ночам, но промолчал.

— Это как раз самое ужасное! — Голос учительницы дрожал. — Если бы Джоанну стали тащить в машину или она стала бы отбиваться и звать на помощь, я что-нибудь сделала бы. Закричала бы или бросилась на помощь. Может, я попробовала бы ее освободить… Но был обычный майский день. Было очень жарко. Мне хотелось побыстрее вернуться в учительскую с кондиционером, а Джоанна добровольно села в машину, и я не придала этому никакого значения.

— Машина стояла в тени под ивой? — мысленно прикидывая расстояние от школы до дерева, спросил Кауэрт.

— Да.

— И вы уверены в том, что машина была зеленая? Темно-зеленая?

— Да.

— А может, она была черная?

— Вы разговариваете со мной как следователь или адвокат. Да, может, она была черная, но мое сердце и моя память подсказывают мне, что она была именно темно-зеленая.

— А руки́ водителя, которую он высунул, открывая дверцу, вы не видели?

— Хороший вопрос, — немного поколебавшись, сказала Эмми Каплан. — Его мне еще не задавали. Меня просто спрашивали, не видела ли я водителя… Нет, — наморщив брови и покопавшись в памяти, сказала учительница, — никакой руки я не видела. Просто распахнулась дверца машины, и все.

— А номер машины?

— Я заметила только, что у машины не такой номер, как во Флориде. У нас ведь на номере оранжевые очертания штата на белом фоне. А у той машины был какой-то другой номер, темнее.

— А когда вам показали машину Роберта Эрла Фергюсона?

— Через пару дней мне показали ее фотографию.

— Значит, саму машину вы никогда не видели?

— Кажется, никогда. Кроме того дня, когда пропала Джоанна, конечно.

— Опишите мне фотографию, которую вам показали.

— На самом деле мне показали несколько фотографий. Они были похожи на мгновенные карточки, снятые «Полароидом».

— В каком ракурсе?

— Что?

— Под каким углом была снята машина?

— Сбоку.

— Но вы же видели ее только сзади.

— Ну да. Но у нее был такой же цвет. И она была похожа. И…

— Что еще?

— Да нет, ничего.

— А какой формы у этой машины были задние габаритные огни?

— Не знаю. Меня об этом не спрашивали.

— А о чем вас спрашивали?

— Да так. Ни о чем особенном. В полиции мне не задавали много вопросов. В суде тоже. Я очень волновалась, когда меня вызвали свидетельницей в суд, но там все прошло очень быстро.

— Что вас спрашивали в суде?

— То же самое, что спросили вы: уверена ли я в том, какого цвета была машина. А я сказала, что могу ошибаться, но, наверное, не ошибаюсь. По-моему, все были довольны моим ответом, и меня сразу отпустили.

Еще раз взглянув на дорогу, Кауэрт снова повернулся к молодой женщине. Учительница явно погрузилась в воспоминания и стояла с отсутствующим видом.

— А сами-то вы как думаете — Джоанну убил именно Фергюсон?

Эмми Каплан набрала побольше воздуху в грудь и на несколько секунд задумалась.

— Но ведь его же осудили, — наконец выдохнула она.

— А сами-то вы как думаете?

— Я до сих пор не могу понять, — снова переведя дух, ответила учительница, — почему она вот так взяла и села к нему в машину. Она же ни секунды не колебалась. Ума не приложу, почему она спокойно села к нему в машину, если его не знала. Мы учим детей быть осторожными и осмотрительными. У нас даже есть специальный предмет под названием «Основы безопасности жизнедеятельности». Мы учим детей никогда не разговаривать с незнакомыми людьми и никуда не ходить с ними. Даже здесь, в Пачуле. Вы, наверное, думаете, что оказались в деревне, где все друг друга знают, но это не так. Сюда приезжают люди из больших городов. Я сама приехала работать сюда из города. Многие переселились к нам жить из Пенсаколы и даже из Мобила. Они живут здесь, потому что Пачула — тихое и спокойное место, и каждый день ездят на работу в большие города. И мы учим детей осторожности, они усваивают ее на уроках. Поэтому я, хоть убейте, не понимаю, почему Джоанна села в эту машину.