Авраам Иегошуа - Возвращение из Индии

• Название: Возвращение из Индии
• Автор: Авраам Иегошуа
• Издательство: Лимбус-Пресс, Издательство К.Тублина
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-8370-0561-9

Биньямин Рубин, выпускник медицинского факультета Еврейского университета Иерусалима, проходит ординатуру в одной из крупнейших больниц Тель-Авива. Внезапно он оказывается вовлеченным в странную авантюру — вместе с директором больницы и его женой он отправляется в Индию, чтобы найти и спасти от страшной опасности их дочь, молодую красавицу Эйнат.

Так начинается этот роман и это путешествие, но все летит кувырком… «Ибо сильна, как смерть, любовь, стрелы ее — стрелы огненные» — говорит библейский автор, и именно стрелы ничем не объяснимой, фатальной страсти поражают молодого врача. Однако влюбляется он не в юную красавицу, как того можно было бы ожидать, а в ее мать, жену своего начальника — женщину намного старше его.

Восточный мистицизм и западный рационализм, реинкарнация душ и психоанализ — встретившись, они образуют страшную реальность, в которой живут герои этого романа. Конец этой истории не может не быть трагичным. Белый человек, оказавшись в Индии, обречен на преображение — а под воздействием любви судьба удесятеряет свои силы.

---

— Я не понимаю… — повторял он без конца, — нет, я на самом деле не понимаю. Речь идет об одной-единственной ночи… от силы о двух. Я не спал уже тридцать часов, я просто валюсь с ног, и все, о чем я мечтаю, это просто кровать. И все. Куда мы потащимся сейчас и где мы найдем лучшую гостиницу?

Но она стиснула его рукав с яростью человека, потерявшего рассудок, как если бы хотела навсегда заткнуть ему рот; при этом автоматически улыбнулась мне, заметив мой устремленный на нее взгляд, — взглянула, желая, похоже, чтобы я тоже заткнулся.

— Одна ночь тоже что-то да значит в этой жизни, — сказала она мужу с упреком, который относился, как я понял, и ко мне тоже, несмотря на то, что я не произнес ни слова.

Никакого другого выхода, кроме как отправиться на поиски другой гостиницы у нас не было: в ту же минуту, как мы очутились на улице, два местных подростка бросились к нам, завладев нашим багажом и вызвавшись довести нас до другой гостиницы. И поскольку мы чувствовали приятное чувство легкости и свободы после долгого пребывания в самолетной тесноте, при том что погода была теплой и мягкой, мы словно плыли в ночном воздухе… в результате посетив не одну, а целых пять гостиниц. Беспокойство нашего турагента, что мы прибудем в Индию на гребне туристического сезона, подтвердилось самым решительным образом. Те отели, которые казались миссис Лазар приемлемыми, были переполнены, а те, что предлагали нам свои услуги, с ходу отвергались этой бесподобной женщиной, которая прежде всего поднималась в номера, чтобы «понюхать, чем там пахнет», по грустному комментарию ее мужа, комментарию, сопровождаемому беспомощной улыбкой, в которой, к моему удивлению, я снова разглядел скрытое восхищение.

И подобным образом мы тащились вдоль стен Старого города в сопровождении двух мальчишек, которые с неподдельным энтузиазмом готовы были вести нас дальше и дальше, пока наконец, после часа с лишним блужданий, не нашли отель, который были признан в какой-то степени «приемлемым», и цены в котором оказались к тому же не выше, чем в уже отвергнутых нами. Наши две комнаты были рядом, обе были не слишком велики, но чистые или, во всяком случае, выглядели живописно. На окнах были занавески из бледно-зеленого шелка, напоминавшего о сари; повсюду висели гирлянды уже завядших ярко-желтых цветов.

За последние тридцать шесть часов я наконец-то был один, и я с благодарностью отдался ощущению одиночества, окутывавшего меня сладостным покрывалом. Было уже половина пятого пополудни, и я никак не мог решить, что делать дальше, — принять ли душ и залезть в постель, или, наоборот, выбраться наружу до окончательного наступления темноты и окунуться в новый для меня мир, начинавшийся сразу за дверями. В конечном итоге победил голод, и поскольку Лазар и его жена не посвятили меня в свои планы, касавшиеся очередного приема пищи (что было непохоже на них), мне ничего не оставалось, как выйти на улицу и решить вопрос с ужином по собственному усмотрению. Я совершенно не представлял, насколько я должен был экономить на расходах, поскольку наши финансовые отношения не были еще окончательно оговорены. Пока что это были неясные и общие слова, произнесенные женой Лазара в тот первый вечер, когда я появился у них дома. То, каким образом мы выбирали гостиницу, оказавшись в конечном итоге далеко не в самом фешенебельном квартале, позволяло догадаться, что, несмотря на негодующие протесты, миссис Лазар была фактором, игравшим далеко не последнюю роль, — озабоченность мистера Лазара ясно говорила об этом. Похоже, это путешествие предстояло в обстановке, далекой от роскоши. Но кто сказал, что оно должно быть таковым?

В самой гостинице ресторана не было — был лишь маленький и плохо освещенный бар, в котором немногие постояльцы в белых тюрбанах и старомодных европейских костюмах листали газеты, время от времени перебрасываясь короткими фразами по-английски, как если бы они и впрямь были коренными британцами, оставшимися здесь после распада Британской империи и превратившиеся за прошедшие годы в старых и потемневших от солнца индусов. Я поменял на рупии сто долларов у администратора и вновь оказался на узенькой улочке, пронизанной мягким и вместе с тем иссушающим солнечным светом, который ощущал всей поверхностью кожи, как и подобало истинному англичанину с той самой минуты, как мы приземлились в Индии. Не желая оказаться еще одним жадным туристом из Израиля, остолбеневшим при виде множества подносов с едой, громоздившихся на бесчисленных прилавках, я решил перекусить чем-нибудь непохожим ни на что, а посему вернуться в первый из отвергнутых нами отелей, где я засек сверкающую витрину большого ресторана. С удивившей меня легкостью я преуспел в своем намерении отыскать уже проделанный однажды путь и прошел в ресторан, где принялся обследовать блюда, выставленные на подносах, заполнивших столы. В итоге я выбрал кусок ростбифа, завернутого в тонкую черную лепешку — чапати, возлежавшего на огромном желтого цвета листе.

Этого оказалось вполне достаточно.

И тут же мне до смерти захотелось подняться наверх и взглянуть на один из номеров, понять, что показалось миссис Лазар неприемлемым. Дежурный администратор проводил меня на второй этаж, чтобы показать единственную свободную комнату, оставшуюся незабронированной; не исключено, ту же самую, что показывали ей. Номер оказался просторным, с видом на большую красноватую крепость в отдалении. Я стал приглядываться к деталям, пытаясь увидеть эту комнату ее глазами и понять, что же ее здесь не устраивало. Кровать была огромна и застелена серым покрывалом, чистым, но потрепанным по краям. Одна из стен была в длинных тонких потеках, словно кто-то выплеснул на нее выпивку. Я шагнул вовнутрь, принюхиваясь… индус-администратор смотрел на меня, улыбаясь. Я не смог уловить никакого запаха, кроме сладковатого аромата разложения. Что же в таком случае вызвало у нее такое отвращение? Я был удивлен, думая об этой полной женщине с какой-то новой и самому мне непонятной яростью.

Я покинул номер. Но вместо того чтобы вернуться в нашу гостиницу, хотя я чертовски устал и был липким от пота, я решил добраться до форта, который разглядел из окна. Мне не хотелось терять ни минуты оказавшись в таком изумительном месте. В аэропорту нас предупредили, что нам придется путешествовать дальше либо поездом, идущим от Нью-Дели до Гаи, либо автобусом, поскольку толпы путешественников в это время года за неделю вперед забронировали все билеты на авиарейсы; равным образом не следовало надеяться на то, что в железнодорожном вагоне нам достанется место с кондиционером. И я понимал все больше, что Лазар, который явно торопился как можно скорее вернуться в Израиль, где его ожидала какая-то очень для него важная встреча, не станет прогуливаться по улочкам Нью-Дели, несмотря на свои обещания, что мы познакомимся во время путешествия со всеми достопримечательностями. Более того, он, как мне стало ясно, будет настаивать на том, чтобы мы тронулись в путь прямо с завтрашнего утра… максимум, послезавтра, чтобы прибыть на нужное нам место как можно скорее. И поскольку что-то подсказывало мне, что мы найдем нашего страдающего от гепатита пациента в состоянии, увы, худшем, чем ожидали ее родители, не говоря уже о том, что с этого мгновения я оказываюсь полностью в их распоряжении (ибо люди, столь практичные, как чета Лазар, не потащат врача на край света за свой собственный счет просто так), — я поступлю в высшей степени разумно, если без промедления использую выдавшуюся возможность как можно более подробнее познакомиться с этим потрясающим местом, которое необъяснимым, но явным образом стало затягивать меня своей магией.

И тут было даже на руку мне, что я был грязным и липким от пота, — это облегчало мне первый контакт с настоящей, а не выдуманной Индией, которая струилась, разливаясь широким потоком вокруг меня, клокоча наподобие многоцветной раскаленной лавы, в то время как моя скрытая английская сущность предохраняла меня от неприятностей и возможных бед. А посему я записал название отеля на обрывке бумаги и отдался течению толпы, которое несло меня грязной, запруженной народом улицей прямо к розовеющим стенам крепости. Поворачивая то туда, то сюда, огибая углы и углубляясь в переулки, не обращаясь ни к кому за помощью, я достиг наконец моей цели, а достигнув, понял, что влекло меня туда не напрасно. Стены, выложенные все тем же красноватым кирпичом, цвет которого так поразил меня вначале, тянулись на сотни ярдов, являя в лучах заходящего солнца какое-то новое, непередаваемое очарование. Я поискал взглядом давешних английских туристов, примкнув к которым я мог бы слегка освежить язык моих предков. Но единственными посетителями, толпившимися в воротах, была небольшая кучка индусов, нерешительно топтавшихся на месте под недовольными взглядами охранников, напоминавших им, что близится время закрытия достопримечательностей этого места, которое с удивительной простотой так и называлось — Красный форт. Точно так же было поздно для солидной ознакомительной экскурсии, к которой я примкнул в последнюю минуту. Я прошелся вдоль россыпи магазинчиков, спрятавшихся под каменной аркадой и предлагавших ценителям все виды антиквариата и сувениров, а оттуда — к нескольким крохотным и элегантным павильонам, предлагавшим образцы живописи, увы, не привлекавшие толпы покупателей и печально темневшие среди общего сияния и многоцветности. В эти минуты я почувствовал себя неким роковым киногероем, участником заговора, который, в конечном итоге, и заключался в том, чтобы втянуть меня в это странное путешествие, долженствовавшее утешить меня за потерянные перспективы работы в отделении доктора Хишина в больнице.