Кэти Гласс - Будь моей мамой. Искалеченное детство

• Название: Будь моей мамой. Искалеченное детство
• Автор: Кэти Гласс
• Издательство: РИПОЛ Классик
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-03175-6

Кэти Гласс работает с трудными детьми из неполноценных семей. Сложные случаи в ее практике — это скорее норма, чем исключение. Но Кэти даже не могла себе представить, какой сюрприз приготовила ей судьба на этот раз…

Восьмилетняя Джоди оказалась далеко не легким ребенком. За четыре месяца от девочки отказались пятеро опекунов. И это неудивительно. Девочка с первого дня своего пребывания в новой семье показала себя настоящим тираном. Она откровенно издевалась над приемной мамой и сводными братом и сестричками. И все же Кэти считает, что должна помочь этому несчастному ребенку, больше похожему на запуганного зверька.

И только когда возникают робкие ростки доверия между Кэти и малышкой, ей открывается вся страшная правда о родной семье Джоди…

---

— Кэти, — проговорила она сквозь рыдания, — когда я была в той школе, у меня была подруга, но теперь она больше не будет моей подругой.

Я дала ей салфетку, чтобы она высморкалась.

— Не расстраивайся, солнышко. Теперь у тебя будет много новых друзей.

— Но она же была лучшей, самой лучшей подругой! И приходила ко мне домой. А потом ей запретили приходить, потому что я рассказала.

Мой сонный мозг начал медленно пробуждаться.

— Что ты рассказала? Я уверена, что ничего плохого. Друзья то и дело ссорятся, Джоди, даже самые лучшие.

Она помотала головой:

— Все рассказала — про маму, папу, дядю Майка. А она рассказала про это своим маме и папе, и тогда они запретили ей дружить со мной. Ее мама сказала, что у нас плохой дом. Но я не плохая, нет, Кэти?

Я придвинулась к ней ближе:

— Нет, радость моя, конечно, ты не плохая. Она имела в виду, что плохо было то, что с тобой делали.

Но это ни в коем случае не твоя вина. Никогда так не думай.

Я утешала ее, а шестеренки в голове бешено крутились. Она говорила кому-то. Другие взрослые знали о растлении. Могло ли это сойти за свидетельство третьих лиц, необходимое для возбуждения дела? Сон исчез как не бывало.

— Очень хорошо, что ты рассказала, Джоди. Ее мама и папа должны были сообщить об этом в полицию, а не запрещать ей дружить с тобой. Как ее звали? Помнишь? Это очень важно.

— Луиза Смит, — всхлипнула она. — Она жила в соседнем доме. Я не буду рассказывать своим новым друзьям, да, Кэти?

— Нет, не нужно. Но ты можешь рассказать мне все, что захочешь, и знай, я всегда что-нибудь придумаю.

Она снова всхлипнула и слабо улыбнулась.

— Умница. Ты очень хорошо сделала. Теперь ложись и поспи. Мы же не хотим, чтобы завтра ты была уставшая.

Я гладила ее по голове, пока она не заснула. Я была вся в напряжении, сосредоточившись на новой информации. У Джоди хватило смелости рассказать кому-то, но ее смелость не только осталась невознагражденной, она принесла вред: подруге запретили общаться с Джоди. Я могла понять, почему родители Луизы не стали поднимать шума: хотели защитить своего ребенка и не хотели быть замешанными сами. Но молчанием они способствовав надругательству над девочкой, ни в чем не повинной. А всего-то и нужно было — сделать анонимный звонок в социальную службу или полицию, и началось бы расследование. Какое бы ни было заявление, соцслужбы проверили бы его.

Я вернулась в спальню, но заснуть никак не могла. В итоге я бросила эти попытки, спустилась и приготовила себе какао. Я стояла в кухне и грела руки о горячую чашку, обдумывая все, что вытекало из признания Джоди. Живя по соседству, Смиты могли видеть посетителей дома Джоди и, возможно, знали (если не по имени, то хотя бы в лицо) этих «дядюшек, тетушек и дедушек». Если полиция опросит Смитов сейчас, когда дело уже начато, почему бы им не сказать правду? Я хорошо знала район, где росла Джоди, — мне уже попадались дети оттуда. Это было тесное, сплоченное соседство, где все семьи знали друг друга. Сколько же еще соседей знали о происходящем, но продолжали молчать, боясь возможных последствий? И как им спится по ночам?

ГЛАВА 25 Отрицание

— Но они должны что-то знать! — доказывала я Джилл, когда она позвонила несколько дней спустя. — Они наверняка не раз бывали в их доме. Их дочери были лучшими подругами.

— Да, но Смиты утверждают, что они все еще дружат. Сказали, что они поражены такими обвинениями, и даже предложили предоставить характеристику родителей Джоди. Мне жаль, Кэти, но не думаю, что они будут нам полезны.

Я не могла вымолвить ни слова. Я чувствовала, что заговор молчания снова окружает Джоди, и это пугало меня.

— Так почему они запретили своей дочери общаться с Джоди, если у нее такие замечательно хорошие родители?

— Они сказали, что ничего такого не говорили. Слушай, Кэти, я не сомневаюсь ни в твоих словах, ни в словах Джоди. Но Эйлин действительно поговорила с ними, и, судя по всему, они ничего не расскажут, и полиция того же мнения. Если бы эти так называемые дедушки имели привод, было бы совсем другое дело, но — увы! На самом деле все, что мы имеем, — это слова запутавшейся восьмилетней умственно отсталой девочки, которая к тому же отказывается говорить с полицией. Этого недостаточно.

— Не такая уж она и запутавшаяся, — процедила я. — Нет, когда речь заходит об этом, она предельно сосредоточенна и собранна… — Я перевела дух. Не стоило срываться на Джилл. — Прости. Я просто ничего не понимаю. Получается, что они выйдут сухими из воды, а Джоди должна пострадать от последствий того, что ей хватило духа рассказать все как есть.

— Понимаю, это очень досадно, но Джоди не обязательно знать о ходе уголовного дела. В любом случае, это хорошо, что она нашла силы открыться, но мы должны принимать все так, как оно складывается на данный момент. В полиции сказали, что они оставят заявление открытым на случай, если всплывет что-то новое.

— Мне нужно держаться подальше от этого, — сказала я устало. — Я стала слишком заинтересованной.

— Иначе ты не была бы таким хорошим попечителем, Кэти. И я еще не забыла про твой отдых. Я работаю.

Мне хотелось самой явиться к Смитам и, если понадобится, умолять их пойти навстречу. Я курила во дворике и раздумывала на тем, что им скажу. Если я посмотрю им в глаза, станет ли им стыдно, захотят ли они сознаться во всем, что им известно? Если расскажу о кошмарах Джоди, о том, во что превратилась ее жизнь, они передумают? Я глубоко затянулась, но, отбросив сигарету, поняла, что не смогу так поступить. Это было бы совершенно неуместно, не в компетенции попечителя и, возможно, лишило бы меня работы, а вместе с тем и Джоди. Кроме того, я сомневалась, что из такого дела может выйти толк. Если Смиты устояли против напора полиции и соцслужб, мне тем более их не пронять. Я вошла в дом и закрыла кухонную дверь, и мне снова передалась досада Джоди.

Тот факт, что Джоди наконец ходит в школу, немного утешал и давал надежду, что размеренная школьная жизнь поможет ей забыть о произошедшей трагедии. Но повседневность неминуемо должна была напоминать о прошлом. Наступил четверг, и я приехала пораньше забрать Джоди, чтобы пойти на пересмотр ДПО.

К трем часам мы вшестером собрались в моей гостиной, пили кофе и угощались закусками. Эйлин опоздала на целый час и без объяснения причин просто сказала с порога: «Извините, меня задержали». Потом раздала нам копии повестки дня, и мы наконец приступили.

Джоди не понимала, почему вдруг она оказалась в центре всеобщего внимания, и, вполне естественно, устроила представление на публике. Она вставала в позу, то и дело подскакивала и опять садилась, выкрикивая указания, и перебивала всех и каждого, кто бы ни заговорил. Объявила, что играет в школу. Джилл бросила на меня красноречивый взгляд: мы-то с ней представляли, что будет что-то подобное.

Несмотря на помехи со стороны Джоди, Эйлин настояла на том, чтобы проработать ее план, и при необходимости повышала голос, перекрикивая Джоди. Очень скоро это стало походить на цирк. Адам Вест сделал свой отчет очень кратко — буквально несколько слов, — поскольку Джоди проучилась в его школе еще только три с половиной дня. Затем, поскольку ему пора было на очередную встречу, он извинился и оставил нас. Джоди это не понравилось. Почему ему можно вернуться в школу и веселиться, а ей нет? Она была на грани сильной истерики, предотвратить которую мне удалось, только угостив ее печеньем и пообещав, что она пойдет в школу завтра.

Из-за неуемной активности Джоди я то и дело вскакивала с места и с трудом могла уследить за разговором. В придачу мне было еще и неуютно: разговоры о Джоди в ее присутствии могут задеть девочку и даже повредить ее психическому здоровью.

— Не хочешь ли и ты посодействовать, Джоди? — спросила в конечном итоге Эйлин. — Мы здесь все же о тебе говорим.

— Посодействовать — значит сказать что-нибудь, — пояснила я, когда Джоди непонимающе заморгала.

— Нет! — закричала она. — Я же вам говорила, прекратите разговаривать, не то пропустите время игр.

Хорошо, что директор ушел и не видел этой убогой карикатуры на его призовую школу.

Полтора часа спустя встреча наконец подошла к концу, мы заполнили все полагающиеся бланки, но не пришли ни к какому решению. Я хотела бы, чтобы мы отправили Джоди на лечение, но, пока вопрос об опеке не решится окончательно, об этом не могло быть и речи. Судебный представитель и шеф Эйлии ушли первыми, потом засобиралась и сама Эйлин.

— Было приятно повидаться, Джоди. — сказала она, укладывая бумаги в портфель.

— Да? — спросила Джоди. — А почему?

Эйлин натянуто улыбнулась:

— Потому что ты очаровательная девочка.

Снисходительность и неискренность были очевидны даже Джоди. Спустя мгновение черты ее лица приняли так хорошо знакомое мне выражение, а Эйлин даже не подозревала о том, что сейчас произойдет.