Владимир Мартов - Карл Великий

• Название: Карл Великий
• Автор: Владимир Мартов
• Издательство: Армада
• Жанр: История
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0767-Х

Два произведения о великом властителе Европы Карле Великом, составившие эту книгу, посвящены двум разным периодам жизни этого неординарного государя.

В. Мартов воссоздает образ юного Карла и рассказывает о начале его пути к вершинам власти.

Роман А. Сегеня охватывает длительный период жизни короля и императора и повествует о великом строителе государства, человеке, много сделавшем для становления современной Европы.

---

– Там же, куда я отправил его семь лет назад, – ответил Карл, – в Прюмской обители.

– Где это?

– Неподалеку от Трира, в Мозельской долине.

– Хорошие места или не очень?

– Очень хорошие. Райская природа.

– Хоть это-то слава Богу. А можно, я буду иногда посылать ему туда что-нибудь в подарок?

– Можно.

Неудачные роды сильно подорвали здоровье и веселость Лиутгарды. Она плохо выглядела и стеснялась в таком виде показываться мужу. В конце концов, боясь, что он и впрямь ее разлюбит, Лиутгарда отпросилась и поехала в Тур, к Алкуину. Турский аббат, прознав про несчастье, в письме уговаривал королеву приехать к нему на Страстную неделю, строго отпоститься и полностью посвятить себя на эти дни Богу. И Лиутгарда почему-то поверила, что Алкуин спасет ее от хандры и болезни, даст утешение и вернет красоту. Карла удерживали в Ахене некоторые неотложные дела, и он смог отправиться следом за женой лишь спустя неделю после ее отъезда, да и то не успел добраться до Тура и Пасху встречал неподалеку от него, в Сен-Бертенском монастыре, вместе с Теодульфом, которого прихватил по пути, в Орлеане. Наконец, на Светлой седмице Карл со свитой прибыл в монастырь Святого Мартина Турского, где встретился с аббатом Алкуином и королевой Лиутгардой. Все сыновья Карла были уже здесь, а все дочери ехали вместе с ним. Вопреки ожиданиям, состояние Лиутгарды не улучшилось, она была все так же слаба, печальна и болезненно бледна. Во время радостного пира в честь Светлого Христова Воскресения ее стало сильно тошнить, и она попросилась уйти. Карл отправился провожать ее, сам уложил в постель, целовал ей тонкие бледные руки и уверял, что все пройдет, все будет хорошо.

– А разве ты мог предполагать, что все будет плохо? – ласково пробормотала больная. – Разве христианин вправе сомневаться в своей счастливой судьбе? Несчастлив лишь тот, кто лишен света истинной веры. Мне сейчас очень хорошо, Карл. Я скоро умру, и это теперь не кажется мне ужасным. Напротив, мне жаль всех, кто еще носит на себе оковы жизни, и прежде всего – жаль тебя. Почему мы не можем умереть вместе! Но я не требую от тебя ничего такого. Ты должен жить еще очень долго. Когда я умру, женись на византийской государыне. Алкуин очень хочет этого. И так действительно нужно для блага всех христиан. Я стала случайной отсрочкой столь великого и важного брака.

– Я убью Алкуина! – прорычал Карл.

– Он здесь ни при чем, – возразила Лиутгарда. – Он чистейший человек из всех твоих подданных. Предан тебе самозабвенно. Такими, как он, были, наверное, апостолы.

– Но почему ты должна умереть? – недоуменно спросил Карл.

– Это мое святое право, – усмехнулась королева. – Помнишь, ты говорил мне о склоне своих дней? Кто бы мог подумать в ту минуту, что склон ждет через пару-тройку месяцев не тебя, а меня? И не склон, а крутой обрыв.

– Лиутгарда!

– Молчи. Ты ничего не понимаешь. Не понимаешь, как мне теперь хорошо от осознания близкой смерти. Алкуин обещал мне, что меня ждет рай. Разве можно не верить Алкуину?

– Лучше бы он, а не ты…

– Как тебе не стыдно, Карл! Опомнитесь, ваше величество!

Празднества в Туре продолжались до самого конца остарманота. Когда они кончились, Карл хотел было вернуться в Ахен, но Лиутгарда наотрез отказывалась покидать обитель Святого Мартина и говорила, что хочет умереть только здесь. Однажды она даже намекнула на то, что в Ахене у Карла уже есть одна дорогая могила. Король не хотел верить в неизлечимость болезни Лиутгарды, но, увы, бедняжка день ото дня все угасала и угасала. И надо же было ей отойти в мир иной именно в день Святой Троицы, словно бы тем самым Господь дал понять всем, что берет душу Лиутгарды к себе в Вечное Блаженство.

Смерть юной королевы, которую еще так недавно все видели жизнерадостной и цветущей, потрясла франков, и не было ни одного человека, который на ее похоронах не проронил бы слезу.

И лишь аббат Алкуин Альбинус казался спокойным и невозмутимым. Молча он присутствовал при погребении, и лишь однажды епископ Теодульф Орлеанский и аббат монастыря Сен-Рикье Ангильберт услышали, как он промолвил:

– Видит Бог, я этого не хотел.

Справив тризну по безвременно угасшей королеве, Карл уехал в Ахен, откуда вскоре отправился в Могонтиак, где должен был состояться генеральный сейм,! посвященный грядущему походу в Италию.

Глава четырнадцатая Он идет

Когда Фихл Абьяд и молодая слониха, исполнив свой супружеский долг и зародив новую жизнь, перестали интересоваться друг другом и мирно расстались, вновь наступили блаженные, умиротворенные дни в Бустан аль-Хульде. Миновали брачные смуты, треволнения, неспокойствия, вернулась жизнь мудрая и уравновешенная, с ежедневными прогулками, питанием, развлечениями, купанием, участием в придворных пиршествах в качестве увеселителя разных гостей халифа. Оставалось лишь желать, чтобы эта жизнь отныне ничем больше не прерывалась и длилась вечно или по крайней мере до тех пор, пока из далеких Болот Вечного Блаженства не позовут его умершие слоны. Но как ни силился Фихл Абьяд удержать в себе это спокойное состояние души, не мог он справиться с предчувствием скорых и решительных перемен судьбы, которое появилось уже спустя несколько месяцев после расставания со слонихой. Вскоре вместе с недобрым этим предчувствием потихоньку начали чесаться десны, и Аббас все внимательнее и строже стал осматривать каждое утро полость слоновьего рта. А когда на очередном пиру появились новые, весьма подозрительного вида гости, премудрый Фихл Абьяд сразу смекнул – недолго остается ему жить здесь, в дивном саду Бустан аль-Хульд.

– Обрати внимание, как он весь так и зажегся при виде Фихл Абьяда! – сказала Ситт Зубейда халифу Харуну ар-Рашиду.

Зная, что жена ничего просто так не подмечает, Харун пригляделся к визирю великого франкского эмира Карла и признал, что тот и впрямь словно обезумел при виде слона, занявшегося своим обычным трудом – перетягиванием каната в соревновании с целым отрядом дюжих воинов.

– Я вижу, вы никогда не видели ничего подобного, – обратился он к визирю Карла через переводчика.

– Да, – с жаром ответил Эркамбальд, – я потрясен. Государь мой как раз хотел узнать, не найдется ли у великого халифа одного такого животного, которого бы халиф мог подарить или продать королю франков. Карл готов пожертвовать чем угодно, лишь бы иметь у себя эту диковину.

– Ицхак, пусть кликнут сюда слоновода Аббаса, – приказал Харун ар-Рашид и, когда Аббас предстал пред ним, спросил его: – Ну что, Аббас, не намечается ли у нашего Фихл Абьяда очередное выпадение зубов?

– Я как раз хотел сказать сегодня, что, кажется, месяца через полтора-два и следует ожидать, – доложил слоновод.

– Ну что ж, уважаемый визирь, – вновь обратился халиф к Эркамбальду, – в благодарность за то, что Карл наказывает врагов халифата, кордовских отщепенцев, я дарю ему этого белого слона, лучшего из всех моих слонов, в своем роде единственного. 25 декабря, в первый день нового, 6309 года от сотворения мира и 801-го от Рождества Христова, король франков Карл проснулся утром в спальне Ангельского замка в Риме, и тотчас же легкая дрожь пробежала по рукам, животу и ногам его. Он вспомнил, как вчера после рождественской всенощной долго не мог уснуть под влиянием мысли о предстоящем сегодня событии, как даже молитвы не помогали, и, лишь случайно отвлекшись, он все же уснул. Он попытался припомнить, что ему снилось, не было ли чего-нибудь вещего, но помнящиеся сны были все какие-то сумбурные и глуповатые. Карл поднялся, подошел к окну и посмотрел на Тибр.

Холодный зимний ветер гнал по реке серые, хмурые волны. С неба сыпались редкие, пугливые снежинки.

Встав на колени перед распятием, король прочел все утренние молитвы, покуда последние остатки утренних сумерек таяли, уступая место дневному свету. Сегодня король встал позже обычного.

Постучавшись и получив разрешение, в спальню вошел аббат Алкуин.

– Ваше величество, от Папы пришли сказать, что через час назначена торжественная встреча у паперти Святого Петра.

– У нас не так уж много времени, – отозвался Карл.

– Это верно, – улыбнулся Алкуин. – С момента вашего рождения до момента сегодняшнего события Господь определил расстояние в пятьдесят восемь лет, восемь месяцев и двадцать три дня. И вот от этого огромного куска времени остался всего один час.

Карл улыбнулся. Он знал, что Алкуин придумает что-нибудь этакое, чем развлечь его мысли в столь значительное утро.

– А если сей кусок времени перевести только на дни, без лет и месяцев? – спросил он.

– Я прикидывал, – ответил аббат монастыря Святого Мартина Турского. – Получается около двадцати двух тысяч дней.

– Всего-то? – удивился король. – Согласись, пятьдесят восемь лет звучат почему-то както солиднее, нежели двадцать две тысячи дней. Ну что же, окунуться, одеться – и в путь.