Виталий Ларичев - Сад Эдема

• Название: Сад Эдема
• Автор: Виталий Ларичев
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: Биология
• Год: 1980

Есть ли место на земном шаре, которое можно было бы назвать «прародиной» человека? О каком существе можно сказать, что именно оно впервые переступило порог, отделивший человека от животного мира, и когда это произошло? В книге известного советского археолога, доктора исторических наук В. Е. Ларичева рассказывается о наиболее важных открытиях ископаемых останков древнейших предков человека, об открытиях, из которых складывается современное научное представление о его происхождении.

Автор использует огромный и малоизвестный фактический материал. Изложенная в яркой, доходчивой форме, книга привлечет внимание широких кругов читателей.

---

Даусон мог быть доволен: известность и слава, о которых он мечтал, пришли к нему. Впредь ни одно из открытий останков предков не обходилось без сравнения с «недостающим звеном» из Суссекса, а следовательно, и без упоминания имени первооткрывателя. Но судьба распорядилась так, что наслаждаться обретенным счастьем пришлось недолго: уже в конце 1915 г. он заболел, а к лету 1916 г. болезнь прогрессировала настолько, что он не принял участия в раскопках в Пильтдауне, которые, впрочем, оказались полностью безрезультатными. 10 августа 1916 г. Даусон скончался. Ему было всего 52 года. Елена рассказывала потом, что муж перед самой смертью очень хотел что-то сказать, но так и не смог произнести ни слова, и его желание осталось тайной…

«БЭБИ» РАЙМОНДА ДAPTA

В серии форм, связывающих

обезьянообразное существо и человека,

чрезвычайно трудно зафиксировать

определенную точку,

когда должно применить термин «человек».

Чарлз Дарвин

— Хэлло, старина Бернард! Мне кажется, эта проклятая жара окончательно доконала вас, настолько угнетенно и, я бы сказал, меланхолично выражение вашего лица.

Бернард Георг Пауэр, редактор отдела новостей популярной вечерней газеты «Star» («Звезда») города Йоханнесбурга (ЮАР, но в те годы, когда происходили нижеописанные события, страна называлась Южно-Африканским Союзом), вот уже добрый десяток минут задумчиво и без видимого интереса рассматривавший новинки книжного магазина, выставленные за стеклом витрины, вздрогнул от неожиданного обращения и повернул голову. Рядом стоял высокий, стройный человек, одетый в белую с короткими рукавами рубашку, небрежно выпущенную поверх светло-серых парусиновых брюк. Его узкое, сухощавое лицо с длинным, слегка приплюснутым на кончике носом и глубоко посаженными большими темными глазами под арками густых бровей добродушно улыбалось. Большой рот с энергичной линией узких губ, выступающих вперед, мягко-округлый волевой подбородок, типичный для англосакса, — до чего же характерный облик!

— А, профессор Дарт, добрый день! — Пауэр почтительно пожал протянутую руку. — Рад вас видеть. Прошу извинить меня: задумался… Да, вы правы, жара убийственная. Ох, уж этот мне засушливый сезон на юге Африки. Он всякий раз и надолго выводит меня из равновесия. Но, признаться, гораздо печальнее другое. Полоса «засухи» с некоторых пор охватила и мой отдел новостей. Чувствую — давно нужно нечто такое, что пощекотало бы нервы почтенной публике, но увы и еще раз увы… Одним словом, засуха, всюду засуха, и меланхолия прессы имеет некоторое оправдание. Не так ли?

— Пожалуй, — с готовностью согласился Раймонд Дарт. Он знал, что Пауэр большой любитель разных, но непременно волнующих мир научных проблем. Его интерес, в частности, и к проблемам антропологии стал одной из главных причин их дружеских отношений. Встречаясь иногда, Дарт и Пауэр подолгу беседовали на темы, связанные с анатомией и невралгией, которыми профессору по роду своих занятий вот уже в течение двух лет приходилось заниматься в медицинской школе при университете Витватерсранда Йоханнесбурга.

— Ваше сочувствие, дорогой Дарт, не скрою, приятно, но что мне от него? — продолжал сокрушаться Пауэр, вытирая платком мокрую от пота лысину. — Вы антрополог, так дайте мне что-нибудь интересное вроде питекантропа или на худой конец неандертальца. Вот тогда отдел новостей покажет зубы, а издатель «Star» вновь убедится, что редактор Бернард Георг Пауэр недаром ест свой хлеб! Я не случайно вспомнил о питекантропе. Вы слышали, что американцам удалось убедить Дюбуа открыть сейф с черепной крышкой обезьяночеловека с Явы?

— Я читал об этом, но, к сожалению, не в вашей почтенной газете, — улыбнулся Дарт.

— Все газеты вновь помешались на темах, связанных с «недостающим звеном», — оправдывался Пауэр. — Но мы решили сохранять пока сдержанность, и не случайно. Ведь речь идет о старом открытии. Дайте нам новые факты, и «Star» тоже скажет свое слово о «недостающем звене».

— Поистине сама судьба свела нас здесь с вами, Бернард, — шутливо-торжественно сказал Дарт. — Поскольку вы требуете не только сочувствия, но и чего-то более весомого, а главное, полезного для отдела новостей, то так и быть, скажу вам по секрету, что «Star», вероятно, скоро будет иметь новость высшего ранга. Возможно, в моих руках есть теперь нечто мировое по значению, и это «нечто» связано с вопросом о происхождении человека. Я намереваюсь объявить об этом в ближайшее время…

В мгновение ока от меланхолии редактора не осталось и следа. Пауэр прежде всего постарался удостовериться, не разыгрывает ли его Раймонд Дарт. Профессор, однако, сохранял полную серьезность. Поэтому Пауэр стал воплощением внимания.

— Это «нечто» примитивнее неандертальца? — бросил пробный шар Пауэр.

— О, да! Несравненно примитивнее любого из неандертальцев, — ответил спокойно и даже несколько равнодушно Дарт.

— Может быть, в ваши руки попало «нечто» более примитивное и древнее, чем обезьяночеловек?

— О, значительно более примитивное и древнее, чем питекантроп! — с большой серьезностью подхватил игру Раймонд Дарт, который славился среди друзей умением разыгрывать подобного рода сцены. — Я называю это «нечто» «my baby»[2].

Бернард Пауэр обрушил на посмеивающегося Дарта град вопросов, демонстрируя незаурядную осведомленность в палеоантропологии. Речь идет о «недостающем звене»? Что представляет собой «бэби»? Какие обстоятельства сопутствовали открытию, как и кто первым узнал о находке? Где находится образец и можно ли осмотреть его? Когда, наконец, появится первая научная публикация и может ли он, Пауэр, сейчас же, немедленно, объявить об открытии в разделе новостей вечерней газеты?

— Давайте по порядку, Бернард! — остановил его Дарт. — Не могу же я, в самом деле, отвечать на все сразу. К тому же у нас есть достаточно времени, чтобы поговорить спокойно, ибо ни о какой информации в газете не может быть и речи до тех пор, пока не выйдет из печати статья, которую я послал в лондонский журнал «Nature»[3]. «Бэби» находится в моем доме, но фото его можно увидеть сейчас же. Для этого стоит лишь зайти в редакцию «Star» и обратиться к моему старому другу и фотографу Вашей газеты Лену Ричардсону…

— Как, Лен Ричардсон, с которым я объездил половину Африки, знал о находке, фотографировал ее и ни словом не обмолвился со мной? — возмутился Пауэр. — Хорошенькие дела: сбиваемся с ног в поисках достойных «Star» новостей, а в это время под носом в редакции происходят события, о которых я понятия не имею. Клянусь, Ричардсону это даром не пройдет!

— Лен ни в чем не виноват, Бернард, — принялся успокаивать его Дарт. — Это я уговорил его хранить наш секрет в тайне и, извините меня ради бога, специально предупредил относительно вас. Мне не хотелось раньше времени возбуждать ненужные толки и ажиотаж. Обещайте не терзать упреками Ричардсона, а я в знак признательности готов нести тяжкий крест интервью угодной вам продолжительности…

— Обещаю, — примирительно буркнул Пауэр, подхватил под руку Дарта и направился к подъезду соседнего с книжным магазином дома, в котором располагалась редакция вечерней газеты.

Они заскочили на несколько минут в лабораторию Лена Ричардсона, где Бернард, не обращая внимания на хозяина, бегло осмотрел извлеченные из сейфа контрольные отпечатки с негативом «портрета» таинственного «бэби», а затем направились в кабинет редактора отдела новостей. Шествуя по коридору, Пауэр на ходу отдавал распоряжения своему помощнику: «Новую пачку бумаги! Побольше остро очинённых карандашей! Полдюжины бутылок минеральной воды и виски со льдом! Через час доставьте нам ленч! В кабинет ко мне никого не пускать!..» Плотно прикрыв дверь кабинета, Пауэр усадил гостя в кресло, а сам устроился напротив, за громоздким, заваленным книгами редакторским столом, и на минуту задумался, с чего же начать разговор. Он пришел к выводу, что читателям «Star» следует представить не только «бэби», но и, конечно, его «отца» — профессора медицинской школы университета Витватерсранда Раймонда Дарта. Открытие не случайно связано именно с его именем.

— Страсть к изучению человека проявилась у вас, очевидно, еще в мальчишеские годы? — задал свой первый вопрос Пауэр.

— Я должен сразу же разочаровать вас, Бернард, поскольку нечто подобное менее всего могло произойти В нашем семействе, одним из первых переселившемся из

Англии в Австралию. Как я, так и восемь моих братьев воспитывались в строгости и религиозности. На ферме отца разводился скот, и считалось само собой разумеющимся, что каждый из нас пас животных до того, как отправиться в школу. Если же говорить о детских мечтах, то мы, наблюдая, как изнемогали в труде родители, жаждали открыть золото и облегчить благодаря этому их борьбу за жизнь. Правда, копаясь в земле, я с друзьями находил иногда кости животных, а порой даже шлифованные каменные топоры. Однако то и другое мало волновало меня.