Фридрих Шиллер - Драмы Стихотворения

• Название: Драмы Стихотворения
• Автор: Фридрих Шиллер
• Жанр: Драматургия
• Год: 1975

В сборник вошли драмы «Разбойники, «Коварство и любовь», «Лагерь Валленштейна», «Мария Стюарт», «Вильгельм Телль» и стихотворения Фридриха Шиллера. Перевод с немецкого В. Жуковского, В. Левика, И. Миримского, М. Михайлова, Н. Заболоцкого, А. Фета, Л. Мея и др.

Вступительная статья С. Тураева.

Примечания Н. Славятинского.

Иллюстрации Б. Дехтерева.

---

Валленштейн

Да, не по доброй воле государь
Вернул мне власть! Ее употребить
Во зло не значит обмануть доверье.

Графиня

Доверье?.. Нет! Ты был необходим!
Нагрянула беда, и не статисты,
Не знать с ее пустыми именами
Понадобились, — нет, напасть такая
Не слов, а дела требует; в толпе
Простых людей великого отыщет
И у руля поставит; знай, бедою
В сан полководца ты был возведен!
Ведь до последней крайности монархи
Услугами своих марионеток
И рабских душ довольствуются; если ж
Придет неотвратимое, то челядь
Придворная им больше не защита,
А твердая рука, могучий дух,
Который сам себе законы ставит
И признает один лишь договор:
Державное веление природы!

Валленштейн

Да, это правда! С самого начала
Им было ясно, кто я. Тут обмана
Быть не могло, — я ложью пренебрег,
Своих стремлений дерзких не скрывая.

Графиня

Нет, более того… ты был грозой,
Себе был верен; и не ты виновен,
А те, кто, трепеща перед тобою,
Тебя такою властью облекли.
Кто со своей природою в ладу,
Тот прав, кто с ней в разладе — виноват.
Ты был самим собой, когда с мечом
Из края в край Германии носился,
Все предавая пламени, когда
Бич над землей немецкою занес,
Глумился над порядками державы
И попирал так дерзко все права
Владетельных князей, а для чего?
Чтобы султана своего возвысить!
Что ж он тогда тебя не образумил,
Тогда твою гордыню не сломил?
Он, соблюдая выгоды свои,
Скреплял своей печатью — злодеянья!
Ужели то, что приносило пользу
И молча одобрялось им, теперь,
Когда во вред ему начнет свершаться,
Достойно осужденья?

Валленштейн

(встает)

О, это мне на ум не приходило…
Да, Фердинанд моей рукой творил
Любые беззакония в стране;
И княжескою мантией облек
Меня он за несчетные услуги,
Что равнозначны были преступленьям.

Графиня

Признайся же, что в распре вашей речь
Идет отнюдь не о правах, о долге,
Но об удобном случае, о силе!
Настало время подвести итог
Всем величайшим в жизни упованьям;
И знаменья тебе благоприятны,
Стечение планет сулит удачу,
Они гласят с высот: «Пришла пора!»
Ужели ты движенье звезд напрасно
Весь век свой исчислял, квадрант и циркуль
В ночь звездную из рук не выпуская?..
Ты небосвод и знаки зодиака
Чертил на этих стенах, и вокруг
Ты семерых властителей судеб
Поставил молчаливых, полных тайны…
Что ж, это все была одна игра?
К чему ж ведут искусство и приборы?
Пустое все, — в великий час решенья
Созвездия безвластны над тобой!

Валленштейн

(взволнованно ходивший взад и вперед, вдруг останавливается и перебивает графиню)

Скорей зовите Врангеля ко мне!..
Седлать для трех гонцов!

Илло

Ну, слава богу!

(Поспешно уходит.)

Валленштейн

Злой гений нас обоих покарает:
Он гибель шлет ему через меня,
Орудие его корыстных планов,
Но точит нож и для моей груди.
О, кто дракона зубы сеял,[164] тот
Благого не дождется урожая!
Знай, злодеянье, на свою беду,
Вынашивает ангела отмщенья.
Он мне не может больше доверять, —
Мне путь назад отрезан. Будь что будет!
Судьба всегда права, а наше сердце
Ее велений ревностный слуга.

(Обращаясь к Терцки.)

Веди скорее шведа в кабинет!
Гонцы приказ получат от меня.
Октавио ко мне!

(Графине, которая смотрит с торжествующим видом.)

Не торжествуй!..
Не искушай завистливого рока.
Не терпит ликованья он до срока.
Ему вручаем семя, — и в свой час
Ростки добра иль зла взойдут для нас.

(Уходит.)

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Явление первое

Комната.

Валленштейн. Октавио Пикколомини. Вскоре затем Макс Пикколомини.

Валленштейн

Из Линца пишет Альтрингер: он болен;[165]
Но мне уже доподлинно известно,
Что с Галласом во Фрауенберге он.[166]
Обоих взять под стражу — и сюда!
А ты прими испанские полки
И не спеша к походу снаряжайся;
Но если торопить тебя начнут
На Фридланда свои войска направить,
Ты говори «да, да!», а сам — ни с места.
Тебе порой по нраву вне игры,
В безделии притворном оставаться;
На крайности идешь ты нелегко,
И по тебе я выбрал эту роль.
Полезнее всего ты будешь мне
Бездействием… А улыбнется счастье, —
Ты знаешь сам, что́ нужно предпринять.

Входит Макс Пикколомини.

Ну, старина, иди! А ночью — в путь.
Возьми моих коней… Он остается…
Не надо долгих проводов! Пора.
До радостной и недалекой встречи!

Октавио

(сыну)

Ты все ж зайди ко мне проститься, Макс.

(Уходит.)

Явление второе

Валленштейн. Макс Пикколомини.

Макс

(подходит ближе)

Мой генерал!..

Валленштейн

О нет, уже не твой,
Когда еще ты офицер имперский.

Макс

Так вправду ты оставить войско хочешь?

Валленштейн

Я Фердинанду больше не слуга.

Макс

И войско ты покинешь?

Валленштейн

Нет, напротив,
Еще тесней и крепче с ним свяжусь.

(Садится.)

Да, Макс, я не хотел тебе открыться,
Пока деянья час еще не пробил.
Вам, юношам, прекрасный свойствен дар —
Одним чутьем угадывать, где правда;
Отрадно подтвержденье находить
Своей догадке в случае простом.
Но где из двух неоспоримых зол
Приходится избрать одно, где сердце
Раздвоено, где с долгом спорит долг, —
Какое благо, если выбирать
Державная не даст необходимость!..
Она пришла. Ты не смотри назад.
Не будет пользы в том. Смотри вперед!
Не взвешивай, но действовать готовься!..
Замыслил двор мою погибель, Макс,
Но я опередить его намерен:
Со шведами мы заключим союз.
Они храбры, и дружба их надежна…

(Умолкает, ожидая ответа Пикколомини.)

Я вижу, ты ошеломлен. Молчи.
Я время дам тебе собраться с духом.

(Встает и отходит в глубину сцены.)

Макс долгое время стоит неподвижно, испытывая жестокие страдания. При первом его движении Валленштейн возвращается и останавливается перед ним.

Макс

Сегодня стал я зрелым, генерал!
До сей поры мне самому дороги
Не приходилось выбирать. Я смело,
Без колебаний за тобою шел.
Мне стоило взглянуть тебе в глаза, —
Я знал, чего держаться. А теперь
Ты требуешь, чтоб сам я сделал выбор
Между веленьем сердца и тобой.

Валленштейн