Юрий Щеглов - Бенкендорф. Сиятельный жандарм

• Название: Бенкендорф. Сиятельный жандарм
• Автор: Юрий Щеглов
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-010531-2, 5-271-02952-2

До сих пор личность А. Х. Бенкендорфа освещалась в нашей истории и литературе весьма односторонне. В течение долгих лет он нес на себе тяжелый груз часто недоказанных и безосновательных обвинений. Между тем жизнь храброго воина и верного сподвижника Николая I достойна более пристального и внимательного изучения и понимания.

---

— Но, но! — осадил их Суриков. — Сдай назад!

Толпа все-таки была вооружена, и не только кухонными ножами. Предводитель сделал успокоительный жест:

— Ваше сиятельство, тот, которого вы называете корсиканцем, обманул нас и позволил полякам надругаться над нашими надеждами. А мы, евреи, народ свободный и давно сбросили с себя египетское иго. Распространился слух, что русский император пообещал нам покровительство. Русские хорошие, добрые люди. Они не обманут, как французы. Ученый рабби из Шклова Иошуа Цейтлин всегда утверждал, что свободу евреи получат от северного царя, а фон Цейтлин — у вас в России его называют фон Цейтлин, — так вот фон Цейтлин знал, о чем говорил, недаром светлейший князь Григорий Потемкин сделал его своим главным фактором.

— Отлично! Надейтесь! — улыбнулся Бенкендорф, — И ловите поболее кабинет-курьеров.

О фон Цейтлине он слышал давно. Известный в Санкт-Петербурге откупщик Абрам Перетц был женат на его дочери и имел сына, а друг Перетца и драматург Лев Навахович написал драму «Сулиоты, или Спартанцы XVIII века», которая шла на театре с успехом. Бенкендорф смотрел и сделал автору, с которым его познакомил князь Шаховской, два-три замечания, поскольку жил на острове Корфу с генералом Спренгпортеном, когда формировал отряды из албанцев против Наполеона, собиравшегося захватить Ионические острова.

Бенкендорф тронул шпорами коня. Еврей дотронулся до его стремени и произнес с печалью:

— Хуже, чем в ksiestwo Warzawskie[38], не будет. Мы дрались за свободу и что получили взамен? Мы ищем для себя отечества, в котором нас бы не преследовали.

«Действительно, что они получили взамен?» — подумал Бенкендорф, поворачивая коня и подъезжая к уже развязанному и пришедшему в себя плененному капитану, чтобы расспросить его.

Когда Бенкендорф жил в Париже, в салонах только и обсуждали Code Napoleon[39]. Императора осыпали похвалами. Еще бы! Code Napoldon представлял всем народам равные права, в том числе и евреям, которые начали занимать в экономической жизни Франции важное место. Но не прошло и полугода, как император отменил собственный декрет и ввел ограничения для евреев на десять лет в северо-восточных — эльзасских — департаментах. Rada Stanu (Совет управления) в Варшаве этим воспользовался. Если в Париже можно прижать евреев, и ничего! — все терпят, то почему в ksiestwo Warzawskie не попробовать? Если Наполеон берет обратно собственные обещания, то полякам сам Бог велел. Никто уже с восторгом не вспоминал, что еврейский отряд Берека Иоселовича погиб на валах предместья Праги во время штурма фельдмаршалом Суворовым польской столицы. Старинная заскорузлая ненависть, подогреваемая клерикалами и подлыми слухами, разгорелась с новой силой.

Евреи разозлились и на французов, и на поляков и обратили свой взор на Север — к русскому царю. Царь — красавец, ухаживает за дамами напропалую и не спрашивает у них ни национальности, ни вида на жительство, ни цензового свидетельства!

Богач и ученый рабби из Шилова Иосиф фон Цейтлин обещал евреям молочные реки с кисельными берегами под ферулой правителя Северной Пальмиры. А фон Цейтлину верили больше, чем Господу Богу.

Евреев поблагодарили и отпустили с миром, а предводителя отправили в обоз, и Волконский таскал его за собой до тех пор, пока русские войска не освободили захваченную вокруг Бабиновичей французами территорию. За голову предводителя сулили тысячу франков.

Скучные военные будни

Тем временем развернулись кровавые сражения под Смоленском. Поиск на Витебск обещал удачу. Драгуны и казаки двигались параллельно большой Смоленской дороге, вылавливая фуражиров и жадных мародеров, нападающих на окрестные селения. Но самое парадоксальное состояло в том, что Винценгероде бил в хвост наполеоновской армии, которая быстро шла к Москве и была вынуждена одновременно вести и арьергардные бои, постоянно чувствуя поблизости воинственно настроенного противника.

Они скакали по скользкой, покрытой грязцой траве впереди эскадрона изюмских гусар, рассказывая друг другу забавные маскарадные происшествия с дамами, и смеялись во все горло, — не как полковник и ротмистр — флигель-адъютанты государя, а как корнеты после удачных и веселых маневров.

— Мы вколачиваем их в Москву, о стены которой они расшибутся, — сказал вдруг Волконский, сдерживая лошадь, словно что-то предчувствуя.

— Бонапарт проиграл войну. Это несомненно. И знаешь почему? — Бенкендорф наклонился к Волконскому и положил руку на плечо. — Да потому, что он не сумел установить свое правление на занятой территории. Гарнизоны стоят лишь в крупных городах. А остальное пространство — главное крестьянское пространство — свободно от постоя.

— Действительно, мы едем по земле, которая у него на карте, вероятно, закрашена синим.

Едва Волконский произнес эти слова — из-за дальнего еще поворота выскочила толпа гренадер. Они быстро заняли боевой порядок в три ряда и открыли беглый огонь по передовому разъезду изюмских гусар. Трех сбили сразу, один повернул назад, пригнувшись к луке седла.

— Бенкендорф, давай врассыпную! — крикнул Волконский, лошадь которого шарахнулась в сторону.

— Эх, дурачье! Где были ваши глаза?! Трах-тара-рах! — выругался Бенкендорф, — Сабли вон! Пол-эскадрона вправо, остальные налево! Марш!

Они начали ловко обходить стрелков по жидковатому полю, но вовремя увидели, как за перелеском прислуга вкатывает на холм два орудия, чтобы перекрыть им дорогу картечью. Если пушки заработают, в тыл гренадерам зайти не получится.

— Волконский, стой! — заорал Бенкендорф. — Накормят горохом!

Бенкендорф послал Сурикова задержать тех, кто его уже не мог услышать. А сам рискнул обернуться спиной к стрелкам и ударить через слабый перелесок по пушкам, пока неготовым к бою. Тонкие ветки хлестали по лицу, Валет грудью ломал поднявшиеся, еще не скошенные зарядами деревца. Только бы успеть!

Он безжалостно вытянул аргамака по крупу и первым влетел на плоскую вершину, достав длинной, видавшей виды зазубренной саблей ближайшего номерного. Он почувствовал, как треск от чьих-то разрубаемых костей звуком пробежал по клинку и неприятно отдался в судорожно сжатой ладони.

— Вали их в Бога душу мать!

Минута — и резня на холме окончилась. Никто не убежал: человек десять посекли, как капусту. Пора было уходить, потому что гренадеры развернулись и открыли огонь по прорвавшимся на холм изюмцам. Одному гусару пуля попала в рот и вынесла наружу весь затылок. Может быть, целились именно в Бенкендорфа? За гренадерами купчились всадники, и ясно было, что они пойдут в лобовую, увидев перед собой немногочисленного противника. Сейчас гренадеры раздвинутся и пропустят их. Ох французы и ловки на всякие тактические приемы! Да, пора было уходить! Второму изюмцу пуля угодила в грудь, и он, опрокидываясь навзничь, выпустил струю крови, хлестнувшую по руке Бенкендорфа. Целили определенно в него. Сам виноват! Всегда в блестящем мундире. Недаром Фигнер, не гнушавшийся переодеться в армяк, его ругал:

— Ты, брат, как парижский павлин! Смотри, подстрелят!

Не немцу говорить это немцу. Солдаты, когда видят блестящий мундир, боевую саблю и устремленность вперед, идут без оглядки. А казаков иначе за собой не увлечешь. Тут: или — или! Или каждый день играй со смертью, или пошел вон!

Волконский между тем спрыгнул с седла, чтобы помочь изюмцам привести пушки в негодность.

— Уходим! — скомандовал Бенкендорф. — Уходим! Ротмистр Волконский — это приказ!

Сбиваясь с шага и скользя, они бросились в распадок. Вязкая грязь не позволила французским кавалеристам на ослабевших конях догнать их.

— Противно убивать людей, — сказал Бенкендорф, счищая веткой кровь и грязь с колена, рукава и сапог. — И скучно. Скучные военные будни.

— Что поделаешь, — ответил Волконский. — Это ведь дорожное приключение. Считай, что мы защищались от напавших разбойников.

— Ты утверждал, что мы у себя дома, Серж. Войну он проиграл, конечно, но мы ее не выиграли пока и не скоро выиграем. У него трудно выиграть. Он сам любит бой и приучил солдат любить. Вот в чем его сила.

Два слова уточнения. Двадцать девятого июля Винценгероде приблизился к Усвяту. Французы ушли по Витебской дороге. В Усвяте было выгодно оставаться. Отсюда казакам и драгунам удобно делать набеги на растянутые вражеские коммуникации и брать в плен отставших. А отставших — не мало. Треть Великой армии отставала. Ее коммуникации испытывали невыносимые перегрузки. Дорогу приходилось охранять на всем протяжении. Еще в первой декаде июля Наполеон, прибыв в Кенигсберг, завершил обзор гигантских продовольственных складов и магазинов с амуницией.

— Надо все иметь с собой, — сказал он Дюроку мрачно, — вплоть до пожарных труб, ведер и насосов.