Юрий Щеглов - Бенкендорф. Сиятельный жандарм

• Название: Бенкендорф. Сиятельный жандарм
• Автор: Юрий Щеглов
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-010531-2, 5-271-02952-2

До сих пор личность А. Х. Бенкендорфа освещалась в нашей истории и литературе весьма односторонне. В течение долгих лет он нес на себе тяжелый груз часто недоказанных и безосновательных обвинений. Между тем жизнь храброго воина и верного сподвижника Николая I достойна более пристального и внимательного изучения и понимания.

---

— Теперь я припоминаю этот скандал, — сказал Горчаков, — Эта NN принадлежала к римско-католическому вероисповеданию. Настаивали, что она предалась Бенкендорфу из религиозного фанатизма, чтобы иметь в нем опору для единоверцев в России. Не так ли?

— Да, это так, — согласился Корф.

— Что ж она, явилась агентом папы римского? — медленно спросил Шувалов.

— Трудно с точностью заключить, но кое-кто утверждал, что Бенкендорф, покорный внушениям, на смертном одре перешел в католичество. Слух был устойчив! — продолжил Корф.

— Неужто! — подивился Шувалов. — Не верю! Не может быть! — Он знал, что именно здесь на рукописи Корфа император Александр Павлович выразил отношение к исторической версии, предложенной ему: «Все это преувеличено до крайности и злостная клевета».

Император считал, что и без того на Бенкендорфа возвели много напраслин, особенно в связи с «Affaire de Pouchkine»[85].

— Я с сомнением отношусь к этим сведениям, — сказал Корф, уловив что-то в глазах Шувалова.

С замечанием императора волей-неволей приходилось соглашаться. Бенкендорф много времени возился с нынешним императором, когда тот находился в нежном возрасте и был наследником престола. Довольно часто сопровождал мальчика в манеж, обучая приемам кавалерийской высшей школы.

— Я тоже считаю обвинения, касаемые католицизма, сущей нелепостью, — кивнул Корф. — Кокетка просто соблюдала свои интересы, и сперва долго влачила за собой старого любезника, а потом и предалась ему, единственно потому, что он тратил огромные суммы на удовлетворение ее прихотей. История не новая и не редкая.

— Не Дубельт ли способствовал его разорению? — спросил Горчаков. — Он давно занимался разными спекуляциями.

Горчаков резко отрицательно относился к Дубельту, управлявшему III отделением при Бенкендорфе и Алексее Федоровиче Орлове. Шувалов стал обер-полицеймейстером, когда Дубельт ушел в отставку, получив чин генерала от кавалерии. Император Александр Николаевич не пожелал работать со старыми кадрами минувшей эпохи. Дубельт вряд ли бы хотел способствовать, освобождению декабристов, что стояло в повестке дня с первых дней царствования. Покойный император никому не доверял и по-прежнему держал декабристов под усиленным контролем, который и осуществляли Мордвинов с Дубельтом, а последние двадцать лет один Дубельт, сконцентрировав всю полицейскую власть в стране. Государь Николай Павлович постепенно перестал ему симпатизировать. Дубельт так и не сумел избавить его от своеобразного страха. Однажды король Пруссии Фридрих Вильгельм IV, впоследствии помешавшийся, прислал императору Николаю двух гвардейских унтер-офицеров по просьбе русского властелина, которому предписали массаж спины. Пациенту следовало лежать на животе.

— С моими русскими я всегда справлюсь, лишь бы я мог смотреть им в лицо, но со спины, где глаз нет, я предпочел бы все же не подпускать их.

До конца дней он не сумел забыть тяжких переживаний, связанных с неповиновением части Петербургского гарнизона в день переприсяги. А надзор за Россией, между тем, осуществлял именно Дубельт вплоть до 1856 года.

Шувалов прекрасно знал цену Дубельту и считал его виновником многих несчастий России.

После долгой паузы Корф с язвительностью приступил к завершению повести:

— Умирая на пароходе «Геркулес» в полной памяти на высоте острова Даго, Бенкендорф гардероб завещал камердинеру Готфриду, но когда он испустил последний вздох, то бессовестный дал для прикрытия тела одну рубашку, в которой покойный пролежал и на пароходе, и целые почти сутки в ревельском доме-кирхе, пока прибыла из Фалля убитая горем вдова. В первую ночь до ее приезда при теле того, кому не так давно поклонялась Россия, стояло всего два жандармских солдата, и церковь была освещена двумя сальными свечами. Мне в том клялись очевидцы. Подумать только, «Геркулес» сыграл роль ладьи Харона!

— Челн Харона! Слова, употребленные Пушкиным в послании ко мне! — сказал Горчаков.

Шувалову вдруг стал неприятен разговор. Но Корф будто того не замечал.

— Смерть его в эту эпоху была окончательным закатом давно померкшего за облаками солнца, — продолжил он. — Елизавета Андреевна предала тело супруга согласно завещанию в Фалле на избранном месте и получила маленькую пенсию в пять тысяч рублей. Последний обряд, между прочим, происходил в оранжерее. В Фалле русская церковь есть, а лютеранской нет.

— И вы, Модест Андреевич, считаете эту версию основательной? — поинтересовался Горчаков.

— Почему бы и нет? Очевидцы, достойные уважения, сие утверждают без колебаний.

— Я слышал от самого Дубельта иные подробности, — сказал жестко Шувалов. — Неужели более никто не сопровождал в поездке? Его постоянно окружало несколько офицеров и агентов наружного наблюдения. Дубельт говорил, что он взял эту манеру от князя Меттерниха и Наполеона. А в столь тревожное время, когда корни друзей четырнадцатого декабря начали давать свои всходы?! Невероятно! Да, уход из жизни главы секретной службы весьма драматичен, но в вашу версию, Модест Андреевич, я не очень-то верю.

— У вас есть возможность, как ни у кого в России, выяснить истину, граф. — И Корф был вынужден тотчас поклониться входящему государю, положив, как он думал, конец беседе.

Действительно, есть какая-то тайна в жизни и особенно в посмертном существовании руководителей секретных служб. Одна из них — в нескончаемости споров вокруг имен и деяний. Они словно магнитом притягивают и современников, и потомков. Версии и мнения яростно конфликтуют между собой.

Войдя в залу, возбужденный поездкой император Александр Николаевич начал медленно обходить присутствующих. Наконец, приблизившись к окну, где стояла наша троица, он сказал:

— Рад, что вы уделили мне столько внимания, господа. Очень рад, Модест Андреевич, что вы оказались здесь. Я слышал про ваше нездоровье. Как вы себя чувствуете сейчас?

— Я вполне оправился, государь.

— Прекрасно! — и император доброжелательно улыбнулся. — Кстати, я прочел последние страницы вашего мемуара о Бенкендорфе и должен заметить, что, наряду с верным, там многое несправедливо. Не обижайтесь на меня, дорогой Корф. Вы забыли, что покойный Александр Христофорович командовал с большим отличием отдельными отрядами и особенно ознаменовал себя в тысяча восемьсот тринадцатом и тысяча восемьсот четырнадцатом годах. Он брал Берлин и освобождал Амстердам! Этого нельзя стереть из памяти. Давеча я посетил галерею героев Отечественной войны и задержался перед его портретом. И вот о чем подумал. Он жил в нелегкие и непростые годы. Он оставался верен моему отцу, как никто. Верность — не часто встречающееся качество. И он кое-что сумел сделать для России. Как вы полагаете, Петр Андреевич? — обратился он к Шувалову.

Шеф жандармов и начальник III отделения опустил глаза. Император не стал настаивать. Он умел обращаться с близкими сотрудниками и подданными, поражая иноземцев изысканностью манер и живостью речи.

— Мне почудилось, что портрет ожил, как в одном из ныне модных романов, и даже усмехнулся губами. Но возможно, усмешка адресовалась не мне, а вам, Петр Андреевич, и вашим наследникам?

Между тем князь Горчаков взглянул в окно. На петербургское небо набегал закат, все более напитываясь багровым цветом.

Москва — Санкт-Петербург — Таллинн

июнь 1996 г.

Комментарии

ЩЕГЛОВ ЮРИЙ МАРКОВИЧ родился в 1932 г. в Харькове. В 1957 г. окончил филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Первая повесть «Когда отец ушел на фронт» опубликована А. Т. Твардовским в «Новом мире» (№ 4, 1969). Ю. Щеглов — автор повестей «Пани Юлишка», «Триумф», «Поездка в степь», «Святые Горы», «Небесная душа».

Исторический роман «Сиятельный жандарм» печатается впервые.

Стр. 22. …к герою Прейсиш-Эйлау. — Под Прейсиш-Эйлау 8 февраля 1807 г. произошло кровопролитное сражение между русской и французской армиями, в котором Наполеон не сумел одержать победу.

Стр. 23. Дрисский лагерь. — Во время Отечественной войны 1812 г. прусский генерал Фуль, военный консультант Александра I, для отпора Наполеону предложил сформировать три армии. Первая — под начальством Барклая-де-Толли — стояла вдоль Немана, вторая — под командой Багратиона — в Южной Литве и третья — резервная, под командой генерала Тормасова — располагалась на Волыни. Для первой армии Фуль проектировал устройство укрепленного лагеря около уездного города Дрисса на Западной Двине. К этому лагерю, по плану Фуля, должны были стянуться русские войска. Такой план был губителен для русской стороны: тыл Дрисского лагеря упирался в мелководную Десну, противоположный берег был лишен укреплений. Дрисса находилась в отдалении от дорог, ведущих из Вильно на Москву и Петербург, что затрудняло их защиту и прямой путь к отступлению. Дрисский лагерь недаром называли «дрисской мышеловкой». К счастью, план этот не был реализован — на военном совете 13 июля 1812 г. русские военачальники приняли решение оставить лагерь. Видный военный теоретик К. Клаузевиц писал: «Если бы русские сами добровольно не покинули этой позиции, то они оказались бы атакованными с тыла, и безразлично, было бы их 90 000 или 120 000 человек, они были бы загнаны в полукруг окопов и принуждены к капитуляции».