Иосиф Лаврецкий - Боливар

• Название: Боливар
• Автор: Иосиф Лаврецкий
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1981

Книга посвящена жизни и деятельности Симона Боливара, под руководством которого добились независимости нынешние республики Венесуэла, Колумбия, Эквадор, Перу и Боливия, названная так в честь своего освободителя. Основана на обширном документальном материале. Первое издание вышло в серии ЖЗЛ в 1960 году, второе — в 1966 году.

---

Страсти разгорались все больше. Боливар не смог примирить враждующие стороны. Следовало срочно возвращаться в Боготу и брать в свои руки бразды правления Великой Колумбией, иначе построенное с таким трудом здание могло рухнуть и под своими развалинами похоронить последние надежды на образование Андской конфедерации.

Измеряя быстрыми нервными шагами свой кабинет во дворце Магдалены, Боливар говорил адъютанту:

— Впервые в моей жизни я не знаю, как мне поступить, О'Лири. Пойду на север, в Боготу, Перу и Боливия покинут нас. Останусь здесь, Великая Колумбия распадется, и тогда перуанцы выгонят нас из Лимы как назойливых иностранцев.

Но нельзя было терять времени на раздумья. И Боливар решается. 4 сентября 1826 года он навсегда покидает берега Перу на корабле, который доставит его в Гуаякиль. Как память о славной перуанской кампании Боливар взял с собой золотую саблю и парадный мундир главнокомандующего, подаренные ему муниципалитетом Лимы. Но он все еще числится президентом Перу, уезжая, он не подал в отставку. Пусть перуанцы думают, что он может вернуться…

Три года назад Боливар прибыл в Перу во главе колумбийской армии с намерением освободить эту страну от владычества испанцев. Теперь, кроме республики Перу, на свет появилось еще одно государство — Боливия, призванное стать образчиком для других республик. Но не являлась ли эта надежда химерой?

Как-то Боливар сказал Сукре:

— Вы человек войны, я человек трудностей.

Сможет ли Боливар доказать это в Боготе? Многие сомневались в его успехе.

СЕНТЯБРЬСКАЯ НОЧЬ

К стыду моему, я должен признаться, что независимость — единственное достижение, которого мы добились за счет всех остальных благ.

Симон Боливар

Боливар возвращался в Боготу с твердым убеждением, что только принятие боливийской конституции может спасти молодые республики от анархии и всеобщего разложения.

«Или Колумбия примет мою конституцию, — настаивал Боливар в очередном письме к Сантандеру, — или общественный договор уступит место хаосу первородных элементов. Никто не сможет сдержать угнетаемые классы. Рабы разорвут цепи, каждая раса будет стремиться к власти путем уничтожения своих соперников. Ненависть вновь вспыхнет между социальными группами. Все захотят властвовать. Это будет началом конца».

Каракасец не боялся народа, он просто не верил, что народные массы, забитые и невежественные, в состоянии самостоятельно построить новое общество. Оставаясь верным идеям просветителей XVIII века, он продолжал считать, что народы нуждаются в правительствах-опекунах. А такие правительства могли быть созданы только людьми из привилегированных классов, обладавшими необходимыми для этого знаниями.

Сантандер и его друзья не испытывали таких опасений. Они считали, что прогресс может быть обеспечен путем буржуазной парламентской демократии. Боливар стремился создать просвещенную власть, которая умерила бы аппетит буржуазии и облегчила положение угнетенных масс, а молодая буржуазия, рупором которой выступил Сантандер, требовала себе всю полноту власти и не желала делить ее с кем бы то ни было.

12 сентября 1826 года бригантина «Конгресо» с Боливаром на борту вошла в порт Гуаякиля. Эквадорцы встретили Освободителя доброжелательно. Они ожидали, что с его прибытием будут разрешены наболевшие вопросы. Из Гуаякиля Боливар направился через Пасто в Боготу. По дороге он встречался с многочисленными своими друзьями, почитателями и единомышленниками.

В пути Боливар получал послания Сантандера, в которых вице-президент настойчиво убеждал его не нарушать конституционного порядка, не распускать самовольно конгресса, не отменять единоличным актом конституцию Кукуты. «Ваша обязанность, — писал Сантандер Боливару, — наказать Паэса, заставить его сторонников подчиниться существующим законам. Мы боролись не за то, чтобы первый попавшийся генерал мог нарушить, когда ему взбредет в голову, республиканские законы. Если Паэс останется безнаказанным, его примеру последуют честолюбивые генералы в других областях республики, законный порядок будет нарушен, и Великая Колумбия распадется. В таком случае Новой Гранаде выгоднее сразу же выйти из состава Великой Колумбии». Это был, по существу, ультиматум Боливару. Ему сопутствовала кампания печати в Боготе: газеты угрожали Боливару народной расправой, если он попытается установить личную диктатуру.

Но Боливар был не из робкого десятка. Он ответил Сантандеру:

«Наш спор должен решить народ. Конституция Кукуты вовсе не божественное творение. В подлинной демократии верховный суверенитет принадлежит народу. Пусть же народ скажет, какой конституции быть — нынешней или боливийской. Если Вы и Ваши друзья берете на себя смелость управлять страной с помощью существующей конституции, я откажусь от власти и предоставлю Вам сомнительную честь добиваться подобного чуда. Посоветуйтесь с Вашими друзьями и дайте мне ответ, с тем чтобы к моменту моего приезда в Боготу было ясно, кто возьмется править республикой — вы или я».

Непреклонная позиция Боливара заставила Сантандера и его друзей искать компромисса. Сантандер выехал навстречу Боливару. В городе Токайме, на полпути между Кито и Боготой, после пятилетнего перерыва встретились президент и вице-президент Великой Колумбии. Их теперь разделяла глубокая пропасть. Оба смотрели друг на друга с недоверием. Немало труда стоило Сантандеру рассеять атмосферу холода и враждебности, в которой его принял Освободитель.

— Генерал, — сказал Сантандер Боливару, — не надейтесь на смутьянов Эквадора и Венесуэлы. Они вас при первом же удобном случае продадут. Опирайтесь на новогранадцев, они всегда относились к вам с любовью, уважением, признательностью и преданностью.

— Я благодарен новогранадцам за их доверие. Я вижу, что и теперь они относятся ко мне с любовью. Но помите, Сантандер, будущее Америки требует не существования маленьких и слабых республик, которые будут раздавлены великими державами, а их объединения в мощную федерацию. Единственной гарантией, что такое объединение сможет просуществовать и можно будет избегнуть гражданских войн и анархии, является боливийская конституция с пожизненным президентом и с наследственным вице-президентом. Согласитесь с этим, и мы вновь станем друзьями.

Многие часы провели Сантандер и Боливар в зале старого здания муниципалитета города Токаймы, обсуждая будущее Америки. Оба они понимали, что разрыв между ними вызвал бы междоусобицу в Новой Гранаде и не принес бы лавров ни одному из них. Единственный выход — соглашение на основе взаимных уступок. Проговорив почти всю ночь напролет, собеседники наконец достигли такого соглашения. Сантандер одобрил идею принятия Колумбией боливийской конституции, однако оговорил свое несогласие относительно наследования и должности вице-президента. Он также обязался способствовать созданию Андской конфедерации. Боливар, со своей стороны, обещал не устанавливать личной диктатуры и добиться подчинения венесуэльцев правительству или наказания Паэса. Боливар и Сантандер условились, что новое учредительное собрание (как помнит читатель, срок действия конституции Кукуты истекал в 1831 году) будет созвано только с предварительного согласия действующего конгресса.

Оставив Боливара, которого по дороге в Боготу задерживали в каждом селении — население принимало его восторженно, — Сантандер спешно вернулся в столицу Колумбии. Ему с трудом удалось убедить своих единомышленников в необходимости одобрить сделанные Боливару уступки. И все же многие сторонники Сантандера продолжали в печати кампанию против «цезаристских» планов Боливара. Они подготовили меморандум для вручения Освободителю, в котором осуждалась боливийская конституция и содержалось требование примерно наказать венесуэльских «мятежников» во главе с Паэсом.

4 ноября 1826 года Боливар и его свита достигли Фонтибона, пригорода Боготы, где их встретил почетный эскорт, местные власти и друзья. Губернатор Боготы полковник Ортега произнес приветственную речь от имени правительства. Вместо приличествующих подобным обстоятельствам и привычных для слуха Боливара дифирамбов в его честь Ортега начал восхвалять гражданские доблести государственных мужей, подчиняющихся законам республики, и заверять, что новогранадцы останутся верными правительству (то есть Сантандеру), которому принесли присягу.

Речь Ортеги вывела из себя Боливара. Он прервал оратора:

— Я думал, что вы отметите великие подвиги колумбийской армии, а вместо этого вы нам преподали урок упажения к конституции. Но законы, приносящие вред народу, не заслуживают уважения.

Сказав это, Боливар, сопровождаемый свитой и друзьями, направился в свою резиденцию. Народ приветствовал его радостными возгласами, хотя развешанные всюду полотнища с призывами защищать конституцию показывали, что Сантандер и его сторонники не думают сдавать своих позиций.