Альберт Швейцер - Кризис сознания: сборник работ по «философии кризиса»

• Название: Кризис сознания: сборник работ по «философии кризиса»
• Автор: Альберт Швейцер
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Философия
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9265-0685-0

На опыте кризиса следует учиться. Деструктивное воздействие событий последнего периода заключалось совсем не в том, что ряд групп и слоев, у которых и раньше можно было предполагать латентное господство иррациональных импульсов, теперь открыто их декларировали, а в том, что другие группы, которые могли бы противодействовать иррационализму, оказались беспомощны и как бы внезапно потеряли веру в формирующую общество власть разума…

http://fb2.traumlibrary.net

---

Но как можно дать общее описание возможностей истины-тела?

Интуитивно понятно, что творческие практики связывают субъект с образами опыта, что дает решение проблем, которые раньше не осознавались. Язык, с помощью которого я предлагаю осветить процесс истины, — это язык точек в мире: придавая определенную форму новому телу, субъект истины имеет дело с точками мира, и истина переходит от одной точки к другой. Конечно, нам все еще нужно иметь четкое представление о том, что такое точка, на основе точных данных о явлении, объекте и изменении. Точка в мире — это нечто вроде ответственного решения; вы должны выбрать между двух возможностей. Первая — целиком отрицательная, она разрушит весь процесс истины, уничтожив новое тело. Вторая — целиком утвердительная, она укрепляет новое тело, проясняет истину, возвышает субъект. Но у нас нет никакой уверенности относительно этого выбора. Он делается наугад. Точка — это момент, который истина должна выдержать безо всяких гарантий.

Теперь у нас есть все, чтобы ответить на первоначальный вопрос: «Что такое тело?» — и таким образом нащупать линию раздела с демократическим материализмом. Тонкая часть этого построения там, где дается определение телам и событиям, и далее от точки к точке раскрывается проблема истины, организуя тело: все суммируется и проясняется. Во всем объеме существования миров — а не только в политическом действии — объединение с Истиной — это вопрос организации.

Направление движения: от теории явления и объективности к физике истин-тел, от логической структуры мира к исконной драме субъекта. Все это проходит через Большую Логику и мысль об изменении в радикальной форме события.

* * *

Все это определяет новое будущее самой философии. Философия должна выявить возможность истинной жизни. Как сказал Аристотель, наша цель — рассмотреть вопрос: «Как мы можем жить реально, то есть вечно?» И когда мы объединяемся с истиной-телом, мы фактически обретаем бессмертие. Как говорил Спиноза, мы экспериментируем с нашей вечностью. Но это всегда происходит после каких-либо событий — событий в политике, искусстве, науке или любви. Поэтому мы, философы, работаем ночью, после дня реального становления новой истины.

Я вспоминаю прекрасное стихотворение Уоллеса Стивенса «Человек, что-то несущий». Стивенс пишет: «Мы должны терпеть свои мысли всю ночь».

И действительно, такова судьба философа и философии: терпеть ежедневно, после дня творения, даже ночью, проблески идей.

Стивенс продолжает: «Пока перед нами не застынет в неподвижности ясная очевидность».

Да, это конечная цель философии, абсолютная Идея, полное откровение. Слияние философского понятия истины с многообразием самих истин. Истина со строчной «и» станет Истиной с прописной «И» — вот о чем мы мечтаем всю ночь. Утром мы должны увидеть, что сияющая Истина недвижно стоит перед нами. Но этого не происходит. Напротив, когда днем в мире истин что-то случается, мы снова должны приступить к тяжелому философскому труду: к новой логике мира, новой теории истины-тела, новым вопросам… Поскольку мы должны защищать хрупкую новую идею того, что есть истина. Защищать новую истину саму по себе. И поэтому, когда приходит ночь, мы не спим. Потому что «мы должны терпеть свои мысли всю ночь».

В сфере интеллектуального, философ не кто иной, как несчастный ночной сторож.

Часть 3. Девальвация личности

Эрих Фромм

Синдром распада[11]

Многие полагают, что люди это овцы, другие считают их хищными волками. Каждая из сторон может аргументировать свою точку зрения. Тот, кто считает людей овцами, может указать хотя бы на то, что они с легкостью выполняют приказы других, даже когда им самим это приносит вред. Он может также сказать, что люди снова и снова следуют за своими вождями на войну, которая не дает им ничего, кроме разрушения, что они верят несуразице, если она излагается с надлежащей настойчивостью и подкрепляется властителями от прямых угроз священников и королей до вкрадчивых голосов более или менее тайных обольстителей. Кажется, что большинство людей, как дремлющие дети, легко поддаются влиянию и что они готовы безвольно следовать за любым, кто, угрожая или заискивая, достаточно упорно их уговаривает. Человек с сильными убеждениями, пренебрегающий противодействием толпы, является скорее исключением, чем правилом. Он часто вызывает восхищение последующих столетий, но, как правило, является посмешищем в глазах своих современников.

Великие инквизиторы и диктаторы основывали свои системы власти как раз на предпосылке, что люди являются овцами, Именно мнение, согласно которому люди овцы и потому нуждаются в вождях, принимающих за них решение, нередко придавало самим вождям твердую убежденность, что они выполняли вполне моральную, хотя подчас и весьма трагичную, обязанность: принимая на себя руководство и снимая с других груз ответственности и свободы, они давали людям то, что те хотели.

Однако, если большинство людей овцы, почему они ведут жизнь, которая полностью этому противоречит? История человечества написана кровью. Это история никогда не прекращающегося насилия, поскольку люди почти всегда подчиняли себе подобных с помощью силы.

Разве мы не сталкиваемся повсюду с бесчеловечностью человека в случае безжалостного ведения войны, в случае насилия и убийства, в случае беззастенчивой эксплуатации слабых более сильными? А как часто стоны истязаемого и страдающего создания встречают глухие уши и ожесточенные сердца! Такой мыслитель, как Гоббс, из всего этого сделал вывод: человек человеку волк. И сегодня многие из нас приходят к заключению, что человек от природы является существом злым и деструктивным, что он напоминает убийцу, которого от любимого занятия может удержать только страх перед более сильным убийцей.

* * *

И все же аргументы обоих сторон не убеждают. Неужели мы действительно должны считать, что сами и большинство обычных людей только волки в овечьей шкуре, что наша, «истинная любовь» якобы проявится лишь после того, как мы отбросим сдерживающие факторы, мешавшие нам до сих пор уподобиться диким зверям? Хоть это и трудно оспорить, вполне убедительным такой ход мысли тоже не является. В повседневной жизни часто есть возможность для жестокости и садизма, причем их нередко можно проявить, не опасаясь возмездия. Тем не менее, многие на это не идут и, напротив, реагируют с отвращением, когда сталкиваются с жестокостью и садизмом.

Может быть, есть другое, лучшее объяснение этого удивительного противоречия? Может быть, ответ прост и заключается в том, что меньшинство волков живет бок о бок с большинством овец? Волки хотят убивать, овцы хотят делать то, что им приказывают.

Волки заставляют овец убивать и душить, а те поступают так не потому, что это доставляет им радость, а потому что они хотят подчиняться. Кроме того, чтобы побудить большинство овец действовать, как волки, убийцы должны придумать истории о правоте своего дела, о защите свободы, которая находится в опасности, о мести за детей, заколотых штыками, об изнасилованных женщинах и поруганной чести. Этот ответ звучит убедительно, но и после него остается много сомнений. Не означает ли он, что существует как бы; две человеческие расы — волков и овец? Кроме того, возникает вопрос; если это не в их природе, то почему овцы с такой легкостью соблазняются поведением волков, когда насилие представляют им в качестве священной обязанности. Может быть, сказанное о волках и овцах не соответствует действительности? Может быть, все же правда, что важным свойством человека является нечто волчье и что большинство просто не проявляет этого открыто? А может, речь вообще не должна идти об альтернативе? Может быть, человек это одновременно и волк, и овца или он ни волк, ни овца?

Сегодня, когда нации взвешивают возможность применения опаснейшего оружия разрушения против своих [врагов] и, очевидно, не страшатся даже собственной гибели в ходе массового уничтожения, ответ на эти вопросы имеет решающее значение. Если мы будем убеждены, что человек от природы склонен к разрушению, что потребность применять насилие коренится глубоко в его существе, то может ослабнуть наше сопротивление всевозрастающей жестокости.

Почему нужно сопротивляться волкам, если все мы в той или иной степени волки? Вопрос о том, является ли человек волком или овцой, это лишь заостренная формулировка вопроса, который в самом широком и общем смысле принадлежит к основополагающим проблемам теоретического и философского мышления западного мира, а именно: является ли человек по существу злым или порочным или он добр по своей сути и способен к самосовершенствованию? Старый Завет не считает, что человек порочен в своей основе. Неповиновение Богу со стороны Адама и Евы не рассматривается как грех. Мы нигде не находим указаний на то, что это неповиновение погубило человека.