Фридрих Незнанский - Возмездие

• Название: Возмездие
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: Агентство "КРПА Олимп", АСТ
• Жанр: Детектив
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-024313-8, 5-7390-1401-8

Убит известный депутат Государственной думы. Громкое преступление расследует А.Турецкий, сразу начинающий отрабатывать несколько версий, среди которых прошлая финансовая деятельность покойного, ревность его супруги, возможные связи с преступным миром.

 Но открывшаяся в конце концов истина потрясла следователя и заставила его взглянуть на жертву убийства совершенно другими глазами...

---

И укоризненно взглянула на Турецкого.

—        Принесите, голубушка. И кофе для Турецкого. Можно с валерьянкой.

—        Лучше с сахаром, — буркнул Александр.

Клавдия внесла поднос, оставила его на столе,

стрельнула в Турецкого аккуратно подкрашенными глазами, мол, что за моветон, Александр?! и молча удалилась.

—        Так ты из чувства мести ее сына в тюремную камеру отправил? — прихлебывая чай, мирно спросил Меркулов.

—        Брось ты, Костя, — тихо ответил Саша. — Сам же понимаешь, что это не так. Этот парень — единственный, кто может вывести нас на убийцу Новгородского.

—        Так все-таки ты считаешь, что убийца не он?

—        Думаю, не он. Конечно, он маленький сукин сын. Но не убийца. Не похоже. Но! Он был в квартире почти сразу же после убийства, вот что важно! Может быть, он что-нибудь вспомнит. Должен! Хоть какую-то деталь... Там сейчас в соседней квартире, у бабушки нашего «героя», Колобов работает. Может, и старуха что-нибудь вспомнит.

—        Она, чтобы внука выгородить, не только вспомнит, она и придумает вам историй с три короба.

—        Мы котлеты от мух отделять умеем, — Турецкий помолчал. — Какие у этого мальчишки мотивы? Одно дело в карман залезть, другое — расстрелять человека почти в упор.

—        А у кого есть мотивы?

—        Черт его знает. Вообще этот Новгородский — темная лошадка. Во-первых, получается, что в Думу его кто-то пропихнул. И для этого, чтобы расчистить ему место, убили другого депутата — Губернаторова. Не слабое начало парламентской карьеры, да? За те три года, что покойничек радел за народные нужды, он весьма приумножил свое благосостояние, проворачивая некие финансовые аферы. Этакий а-ля Хоботовский. Только дым пожиже да труба пониже. Но тоже гусь еще тот... И картины «ранее судимых Малевича и Филонова» неизвестно каким образом попали к убиенному. Откуда они у него взялись? Вдова не в курсе. Мол, это была часть его приданого. Как в рекламе. Ей-богу, хотелось бы взглянуть на него при жизни, познакомиться поближе. Шутка. Нет, серьезно, я такого депутата, по фамилии Новгородский знать не знал...

—        Ну, по этому вопросу можешь проконсультироваться у Самойловича. Они там, в своем ведомстве, курируют весь депутатский корпус.

—        Да лучше бы их вообще не знать никого. А то по «ящику» глядишь — вроде приличные люди. А как поближе подойдешь... такие конюшни авгиевы...

—        Но-но, ты не обобщай! Что это за депутатофоб- ство такое?

—        Ладно, не обращай внимания, это я так... В рабочем порядке. Пары выпускаю.

Пока Турецкий «выпускал пары» в кабинете Меркулова, Василий Алексеевич Колобов вел ожесточенные бои местного значения в квартире Елизаветы Яковлевны Мостовой, старой большевички, человека активной жизненной позиции. Колобов сидел напротив старухи красный как рак. Он бился с нею минут двадцать. Но дальше первого вопроса они так и не продвинулись.

Мостовая, выпрямив спину, смотрела на него горящими ненавистью глазами и тыкала кривым сморщенным пальцем чуть ли не в лицо Колобова. Судя по всему, старуха видела себя в данный момент где-нибудь в подвалах не то гестапо, не то царской охранки. И сдавать товарища по борьбе, то есть собственного внука, не собиралась.

Двое муровских оперативников, присутствовавших на спектакле, едва сдерживали смех.

—        Повторяю вопрос, Елизавета Яковлевна. В какое время ваш внук, Олег Николаевич Мостовой, пришел к вам седьмого ноября сего года?

—        Когда надо, тогда и пришел! Нет такого закона, чтобы внук не мог бабку навестить!

—        Отвечайте на вопрос!

—        А ты на меня не рычи! Молокосос!

—        Гражданка Мостовая, я к вам не для беседы под чаек пришел! Ваш внук подозревается в тяжком преступлении. Дача ложных показаний, введение следствия в заблуждение, короче, воспрепятствование производству предварительного следствия — это уголовно наказуемое деяние!

—        Напугал! Да я всю юность в тюрьмах провела! Когда тебя, щенка, еще на свете не было!

Она едва не ткнула своей когтистой лапкой прямо в глаз Колобова. Тот отпрянул.

—        Василий Алексеевич, а давайте ее на пятнадцать суток посадим. За хулиганство, — предложил один из оперов.

—        Сажайте! Сатрапы! Держиморды! Висельники! — заорала старуха.

—        Да ты понимаешь, дура старая, что твоему внуку двадцать лет светит? За убийство! — еще громче заорал окончательно вышедший из себя Колобов.

Старуха захлопнула беззубый рот, выпучила глаза.

—        Какое убийство? Ты чего несешь?

—        Соседа вашего грохнули седьмого ноября, вы что, не в курсе? — вежливо поинтересовался Колобов.

—        Ну и что? Туда ему и дорога, дерьмократу чертову!

—        Не выражайтесь. Ваш внук был у вас дома седьмого ноября?

—        Был! Нет такого закона... — опять начала было старуха.

—        Во сколько он приехал? В четыре часа, в пять? — тут же перебил Колобов.

—        Почему в четыре? Он в три приехал!

—        Вы точно помните?

—        Точно. У меня с памятью все в порядке. Я ноо- тропил принимаю.

—        Еще раз: он приехал ровно в пятнадцать часов? Почему вы так точно называете время?

—        Потому что я обедаю в половине третьего. Я как раз пообедала, посуду помыла и ушла в залу. У меня там часы с боем. Вот они отбили три раза, а Олежек в это время в дверь звонил. Я еще не сразу и услышала.

—        Хорошо, — не веря, что сломал упрямую старуху, почти ласково проговорил Колобов. — И сколько времени он у вас пробыл?

Старуха молчала.

—        Вы вопрос слышали?

Глухо, как в танке.

—        Он в четыре часа ушел? В пять? — попробовал применить прежнюю тактику Колобов.

—        Не помню...

—        Но как же так? А ноотропил?

—        Чего пристал? Мы с Олежкой выпили... чаю. Меня и сморило. Уснула я. Проснулась, его нет уже.

—        А во сколько вы проснулись?

—        В восемь вечера. Олежек как раз по телефону позвонил, узнать, как я себя чувствую. Он такой мальчик заботливый! А ты такое говоришь про него! Как язык-то не отсохнет?!

—        Спокойно! Дима, — обратился Колобов к подчиненному, — покажи сумку. Это ваша сумка, Елизавета Яковлевна?

Старуха долго разглядывала клетчатую хозяйственную сумку.

—        Не знаю. Таких сумок много.

—        У вас такая есть?

—        Вроде была.

—        Точнее, пожалуйста.

—        Была. И что?

—        И где она?

—        В шкафу, должно быть.

—        Давайте посмотрим.

—        Или на кухне в ящике. A-а, так я ее потеряла!

—        Когда?

—        А вот перед праздником в магазин пошла и потеряла.

—        Вы сами в магазин ходите?

—        Хожу, а что?

—        Ничего. Просто человек вы старый. Неужели родные не могут о вас позаботиться?

—        Кто сказал, что не могут? Пусть о тебе, голодранце, так в старости заботятся, как обо мне! Если ты до нее доживешь, конечно.

«Вот стерва!» — красной молнией пронеслось в мозгу Колобова.

—        Елизавета Яковлевна, — вежливо произнес он, — вы, кажется, вашего соседа не любили?

—        Депутата? А чего их любить-то? За что? За нищету народную?

—        Но вы-то вроде не бедствуете...

—        Меня сын кормит! Два раза в неделю продукты привозит, копейку мне потратить не дает! Я не за себя. Я за других! Выйдешь на улицу, на лавочке посидеть со старухами, волосы дыбом встают. Они все сами с хлеба на квас перебиваются, а еще детям помогают. Потому как взрослым детям, которые должны стариков содержать, им не прожить иначе! Это что ж такое? Все с ног на голову поставили! Все устои жизненные перевернули! Кто это сделал, я тебя спрашиваю?

—        Сосед ваш...

—        И он в том числе. Тот еще крендель был!

—        Что это значит?

—        А то! У меня слух-то хороший. Я однажды у двери-то стояла, на улицу собиралась. А тут он как раз из лифта выходил. Я переждать решила. Не хотела с ним встречаться, раскланиваться... А у него телефон зазвонил. Мобительный.

—        Мобильный?

—        Ну! И слышу, он злобно так кричит: «Убрать его надо! Ликвидировать! Чтобы не болтал языком поганым».

—        О ком это он?

—        Не знаю о ком. А только нормальный человек так кричать не будет!

—        Елизавета Яковлевна, а где ваша сумка?

—        Какая?

—        Хозяйственная.

—        Так Олежка забрал.

—        Он вам сказал об этом?

—        Ну да. Когда звонил. А что?

—        Ничего. Просто вы пять минут тому назад утверждали, что потеряли ее.

Мостовая вперилась взглядом в Колобова.

—        Ах ты, змееныш, — зловеще улыбнулась она. — Старуху на слове ловишь, беспризорник? Я же тебя сейчас пристрелю, как муху.