Дорис Смит - Песня, зовущая домой

• Название: Песня, зовущая домой
• Автор: Дорис Смит
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7435-0012-6

Книги ирландской писательницы Дорис Смит — это романтический мир, в котором царит любовь, побеждающая все интриги и противодействия. «Песня, зовущая домой» — роман о мире шоу-бизнеса. «Семь сорок» повествует о девушке, чье разбитое сердце пробуждается к новой жизни и настоящей любви.

---

Мама работала большую часть субботы, так что я занимала Джона Ли и соответственно не видела Адама и очень мало — близнецов. Однако в воскресенье мама была свободна, так что мои услуги не требовались. Концерт должен был начаться в семь, и Адам, фанатичный до последнего, назначил днем репетицию. В субботу дети, надув губы, сообщили мне, что папа предупредил, что никуда с ними не пойдет.

Я собиралась пойти на концерт. Адам сказал, что нужна моральная поддержка.

— Откровенно говоря, пока все не кончится, у меня будет ощущение человека, сидящего на пороховой бочке.

Мне его предчувствия казались необоснованными. У Колина была буквально масса опыта. Концерт в доме для престарелых для него пустяки, это я понимала, но он был в достаточной степени музыкант, чтобы сделать все, что требовалось.

— Он все еще слишком выделяется, — сказал Адам, но честно добавил, — хотя от него это не зависит, однако он слишком силен и другие вынуждены следовать за ним. Кроме того, по-моему, уже один-два из них начинают задумываться, где это я раздобыл его с таким голосом. — Он представил Колина: «Джон Маккензи, мой друг из Плимута».

В воскресенье утром Колин появился позже обычного. Выйдя поискать скамейку в солнечном месте, я прошла мимо нетерпеливо прыгавших у стоянки Йена и Руфи.

— Надеюсь, он не проколол шину, — понимающе сказал Йен.

Руфь, как всегда, знала больше.

— Ну нет. Она ресницы приклеивает. Полагается, когда идешь куда-нибудь. — Фиалково-карие глаза уставились мне в лицо. — Ведь так, Дебора, верно?

Торопливо согласившись ради женской солидарности, я спросила, кто это «она».

— Тетя Мэри, — небрежно сказал Йен. — Папа берет ее повидать нас, потому что она мало кого знает в Англии.

— Только в Шотландии, — эхом отозвалась Руфь. — Как и мы.

Очевидно, тетя Мэри была еще одним членом семьи Камеронов, может той, у мужа которой была ферма в Ангусе. Я была почти уверена, что Адам называл ее Джин.

Часом позже я клевала носом на солнышке, когда услышала знакомый голос.

— Папа, давай мы с тобой против Руфи и тети Мэри. — Йен размахивал ракеткой у теннисной сетки.

Подняв глаза на «тетю Мэри», я почувствовала, как они расширились. Тетя Мэри оказалась очень маленькой, ее полосатое розово-огненное платье едва прикрывало бедра, голова в кудряшках, как у маленького лорда Фаунтлероя, цвета сияющей меди, и она держала Колина за руку. На газетной фотографии на прошлой неделе она тоже держала его за руку, но в театральной позе, с высоко вскинутыми руками. Здесь это был просто естественный дружеский жест. Конечно же! В газете давалось настоящее имя Хани Харрис, и там было «Мэри». Там же говорилось, что они «земляки-шотландцы».

Я нечасто бегу от чего-то, но тут сбежала, выбрав окружной путь, чтобы остаться незамеченной. Мои щеки пылали не просто от неожиданности; я была рассержена и глубоко обеспокоена.

Если Колин «крутил с Хани», как об этом сплетничали в Найроби, то это его дело, но привезти ее в Торкомб именно сегодня — это уж слишком! Это было бы ужасно забавно, если бы не сулило неприятностей. Я как раз недавно читала, что ее последняя пластинка заняла десятое место, а он в этот вечер собирался петь «Финляндию» и двадцать третий псалом для аудитории из старых и больных людей.

Во время ленча, когда я была одна за столиком, потому что Джон Ли куда-то пригласил маму, Колин представил меня Хани.

— Здравствуйте, мисс Харисс, — вежливо сказала я и получила в ответ знаменитую мальчишескую улыбку звезды.

— Пожалуйста, зовите меня Мэри, это мое настоящее имя, и я хочу, чтобы в этот вечер все звали меня только так.

Я ошарашенно кивнула. Значит, это была правда, и она собиралась пойти на концерт. Что, Колин с ума сошел?

Тем временем я вынуждена была признать, что Хани Харрис — или Мэри Макрэй — очень мила и что ее веселый и безыскусный разговор так же приятен для уха, как ее внешность — для глаз. Само собой, она играла с близнецами так, как будто была одного с ними возраста. Она даже вроде бы совершенно искренне сообщила, что с удовольствием предвкушает концерт.

— Знаете, меня первый раз заметили в школьном хоре. Это Колин устроил. Он такой, — она улыбнулась, — щедрый к тем, кто еще не на вершине.

Я правдиво пробормотала, что вряд ли можно считать, что она «не на вершине». Хани очаровательно вспыхнула.

— Но я на ней долго не останусь, я знаю. Такие, как я, долго не держатся. А у Колина есть поклонники с десятилетним стажем.

Когда мы отправились на концерт, мне пришлось снова отдать ей должное. Она переоделась в темно-коричневое платье в белый горошек с белыми рукавами и белым гофрированным воротничком, и когда мы захватили по дороге двух участников хора, которых Колин должен был доставить на место сбора, она не допустила ни единой оплошности.

Концерт прошел с успехом. Все лица вокруг меня выражали удовольствие. От псалма, исполненного в американской манере, они притихли, «Девчонка с гор» вызвала улыбки и робкие смешки. И к ее чести, и моему невероятному облегчению, «девчонка с гор» во втором ряду выглядела не более заметной, чем любой из мужчин в темных костюмах. Но его вы точно слышали, Адам был прав. Его голос изливался золотым ручьем, безошибочно и неустанно, и когда настала очередь «Финляндии», ручей превратился в мощную реку поддержки и доверия.

Она текла, набирая силу, увлекая других с собой, и когда все кончилось, чувства всех слушателей были просто физически ощутимы.

Чуть не сорвалось, думала я, заметив выражение лица Адама, но все-таки все прошло гладко. Председатель самоуправления и хозяйка дома престарелых теперь произносили свои благодарственные речи, и через несколько минут должен был начаться ужин. Колин выполнил, что обещал, и никто не мог поставить ему в вину этот последний захватывающий взрыв чувств. Его было так же невозможно сдержать, как течение реки, с которой я его сравнила.

Ужин почти закончился, когда Колин подошел к моему стулу, и его сразу же взяла в оборот одна из старушек.

— По-моему, это вы тот молодой человек с голосом, — без обиняков сказала она. — Тот, который был слышен над всеми другими. — У нее был учительский вид, сразу узнаваемый человеком той же породы. Стекла ее очков блестели, и хотя ее взгляд выражал восхищение, в нем также был и вопрос. С этой надо быть осмотрительнее, подумала я. Колин тоже должен был бы это понять. Может, понял, а может и нет.

Поблескивая глазами, он сказал:

— Бога ради, тише, а то кто-нибудь услышит, навлечете на меня неприятности. — Шотландский акцент был явно выражен, глаза смеялись. Всякий, кто бывал на шоу Камерона, сразу же узнал бы его.

— Я так и думала, — сказал старый, все понимающий голос. — Вы из Шотландии.

Еще теперь было можно отойти, не отвечая. Однако Колин с улыбкой кивнул своему экзаменатору.

— Моя маленькая девочка вечно жалуется мне, что не терпит мух, — сказал он, как будто знал ее всю жизнь. — Сдается мне, что от вас ни одна муха не уйдет, мисс… э…

— Пакстон, — быстро вставила старая леди, протягивая руку. — Я так и думала, что не ошиблась, — торжествующе добавила она. — Большая честь познакомиться с вами, мистер Камерон. Ваш голос много лет приносил мне огромное удовольствие.

— Если не возражаете, мы не будем их считать, — сказал Колин с притворным беспокойством.

— Не смогли бы вы отдельно спеть для нас? — спросила мисс Пакстон. Сидевшие в непосредственной близости от нас с готовностью зароптали, и этот ропот приливом прокатился по всей комнате.

Председатель наклонил голову, леди-помощницы уставились в нашу сторону, и какой-то старик выкрикнул:

— Вот что я скажу, сэр, выдайте нам что-нибудь сэра Гарри Лаудера!

Нет, нет, подумала я с упавшим сердцем. Всяческая хвала сэру Гарри, но не здесь, не после Сибелиуса и другой церковной музыки. Адама хватит удар. Я оглянулась и увидела его лицо, не столько рассерженное, сколько бледное и отрешенное. Он знал, что это случится, знал, что он окажется в стороне. Почему? — резко спросила я себя. Потому, что такое уже случилось раньше?

Колин выдал пожилым гражданам все, на что был способен. Он начал с «Конца пути», великолепно продолжил «Песней моей любви неизведанной» и завершил старым евангелическим «В Джильде покой». Он не просто пел: он устраивал представление. А когда он дошел до строк «И в Джильде покой — исцеление грешной души», то широко развел руки, протянутые к аудитории.

И как они аплодировали! Некоторые привстали, стараясь, чтобы их руки были выше рук соседей. У большинства на глазах были слезы.

— И теперь, мне кажется, у нас есть еще одна причина поблагодарить мистера Баллести, — председатель опять встал, тряся руку Колина, — и я уверен, вы хотите, чтобы я это сделал — за то, что он привел к нам Колина Камерона!