Леонид Влодавец - Вист втемную

• Название: Вист втемную
• Автор: Леонид Влодавец
• Издательство: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Боевик
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-003050-9

Они называют себя «мамонтами». Бойцов этой группы в плен не берут — уничтожают на месте. Юра Таран пока числится у них курсантом, но задание, с которым его посылают в Москву, заставило бы поежиться и матерого профессионала. Мало того, что ему приходится убивать и уходить от погони, так еще и спутницы прицепились: малолетка с кошкой и девица в очках. Тем не менее трупами упорно становятся их враги, а они чудом выпутываются из очередной передряги. Даже когда на шее Тарана защелкивается ошейник с прикрепленным к нему взрывным устройством, он продолжает схватку. «Мамонты» не умирают и не сдаются…

---

Галдеть было от чего. Когда Лупандя стал обшаривать комнату лучом своего большого аккумуляторного, то тут же увидел мешок с деньгами, затрофеенный Тараном у фиксатого, которого в натуре называли Кисляком.

— Братва! — завопил он. — Я балдею! Еще купюры!

— Ты чемодан сперва открой! — настырно потребовал Швырь.

Открыли. Чемодан был туго набит пятисот- и сторублевыми бумажками, расфасованными в пачки с банковскими заклейками.

— Блин, я думал, они их уже на баксы поменяли… — слегка разочарованно произнес Купорос. — А с этими «деревяшками» еще мучиться и мучиться.

— Ну, ты привереда, братан! — проворчал Лупандя. — Здесь их не поменять, понял? Надо в Москву везти или хотя бы в облцентр. Во-первых, тут, в районе, ни хрена долларов не хватит. А во-вторых, нас тут заловят с этими бумажками в два счета. Их же понесут в тот же банк, чьих инкассаторов мы брали…

— Е-мое! — Купорос вытащил из-под стола кейс Владлена. — А это откуда?

— Не пойму… — пробормотал Лупандя озадаченно. — У Кисляка такого точно не было.

Купорос открыл, выложил папку с бумагами и сотовый, после чего любовно погладил пачки баксов.

— Вот это деньги! Небось побольше, чем в чемодане и мешке!

— Ни фига! — уверенно возразил Швырь. — Одна пачка таких (он подбросил на ладони купюры с Франклином), это даже меньше, чем пять вот этих (Швырь щелкнул ногтем по пачке пятисотенных). А в этот чемодан шесть таких кейсов пересыпать можно.

— Не нравится мне все это… — пробормотал Лупандя.

— Чего не нравится? — удивился Купорос. — Что хорошие башли приплыли? Ну, ты странный, ей-богу!

— По-моему, это ни хрена не доля. Это все, и даже больше. Про баксы Кисляк ничего не говорил. Либо они самопальные, либо вообще хрен знает откуда. И мешок этот с магазина, а магазин они должны были сами брать.

— Ну и что? — произнес Швырь, алчно посматривая на разложенные на столе деньги. — Кисляк тебе что говорил? Что будет в избе ждать. А если что, мол, на чердаке оставлю долю. Сам же нам объяснял, полчаса назад.

— Да, про чердак он говорил, — кивнул Лупандя. — Но про баксы — ничего. Да и в чемодане слишком много. Не говоря уже о мешке, который он чисто на троих брал, в довесок. Галька! Мешок с вашего магазина, точно?

— Похож… — кивнула солидная баба.

— Наш, наш! — подтвердила и Таня, которая была на фигуру постройней, а на голос пописклявей.

Она заглянула в мешок и сказала:

— Да, это они всю дневную выручку взяли. Больше одного такого никогда не набиралось…

— На фиг нам разбираться? — хмыкнул Купорос.

— Не, ну ты, кореш, какой-то недалекий, кажется! — процедил Лупандя. — Не мог Кисляк нам все оставить, понял? Он не крыса, но и не мать Тереза, усек? Это надо на шесть делить, а не на троих. Улавливаешь? Здесь доли Кисляка, Крюгера и Шмата.

— Володь, — неожиданно встряла писклявая Танька, — я что-то не так поняла, наверно?

Галька резко схватила ее за плечи и оттащила:

— Уймись, дура пьяная! Не нашего это ума дело, поняла? Нам отстегнули, и хватит!

— Правильно! — вскользь поглядев на баб, произнес Лупандя. — Выведи ее, Галина! Пусть проблюется малость, мозги прочистит.

Галина вытянула упирающуюся подругу в сени, где Таран все еще осторожно, стараясь не громыхнуть и не стукнуть, разбирал завал. Услышав скрип открывающейся двери, он затаился и прислушался.

— Ты что, дура дубовая, смерти хочешь? — зло прошипела Галька, ухватив подружку за ворот. — Мечтаешь, что ли, чтоб эти кабаны нас почикали?

— Блин, — пробормотала Танька, — они же нам по доле обещали!

— Держи карман шире! Они нас сюда резать привезли, поняла? То, что отстегнули — по десять кусков, — с нас и заберут. Не догадалась, что ли?

— He-а… И ты ж меня, стерва, сюда ехать уговорила?! И ничего не сказала?! — пискнула молодуха.

— Тихо ты, курва! — пробасила шепотом Галька. — Иначе я тебя раньше их удавлю! Я все четко рассчитала. Они нас еще разок трахнуть желают. Поэтому до сих пор не пристукнули. Но хрен у них это выйдет, ты поняла? У меня клофелин при себе. Доза будь здоров! Тут, в ящике, водяра стоит. Купорос туда две принес, непочатые. А тут еще остались. Одну развинтим, клофику дольем — и подменим втихаря. Ну а когда отрубятся — тогда наша масть пойдет…

— Ты их убивать собралась? — в ужасе охнула Таня.

— А ты как думала, деточка? — выдернув откуда-то из рукава клинковую бритву, прошипела Галя. — С такими козлами только так: или — или… Зато представь себе: все денежки со стола — наши! Поняла, солнышко мое? Наши!!! Сейчас пойдем пописаем и все перетолкуем по-тихому…

В комнате этого весьма содержательного разговора не слышали и слушать не собирались. Там обстановка все больше и больше накалялась. Суровый мужской разговор явно приближался к той критической черте, когда может произойти самое непредсказуемое. Тем более что сразу после того, как Танька с Галькой вышли в сени, братки для простоты общения приняли по стакану.

— Нет, ты скажи, Лупан! — очень нервно произнес Швырь. — На кого мы три доли будем отстегивать? Где они, кто их видел, на хрен? Мы сюда приехали как договорились. Верно, Купорос?

— Верно! — прогудел тот. — Приехали, а их нет.

— Тебе, Лупандя, было сказано, что они, если что, долю тут оставят? Было! Купорос свидетель!

— Точно! — кивнул громила. — Значит, что? Все, что найдем, — наше! Делим на троих, шворим баб напоследок, пишем их перышком и — «в западный Иллинойс, на крупное дело»!

— Так тебя и ждут, е-мое, в этом Иллинойсе! Небось срочно проводку к электростулу меняют! — сурово пошутил Лупандя. — Я лично вижу, что у вас, братки, с понятиями туго. Купорос небось всю библиотеку за пять лет на зоне перечитал, начиная с Пушкина-Лермонтова и кончая О’Генри, но то, что у братвы воровать — это плохо, ни хрена не вычитал. И что за крысятничество бывает, тоже без понятия, наверно?

— Да ты пойми, Лупан! — ударил себя в грудь Швырь. — Они нам что, маляву оставили: «Братва, половину нам оставьте!»? Ни хрена не написали!

— Но они и не написали, чтоб мы все захавали, верно?

— Блин, опять все по новой начинать, да?! — с досадой взвыл Купорос. — Что тут долю оставят, Кисляк говорил? Говорил! Сколько в этой доле выходит конкретно, устанавливал? Ни хрена! Короче, что нашли — все наше. На троих расписываем — и нет проблем.

— Якорный бабай! — В хмельных мозгах Швыря промелькнула весьма опасная, но вполне логически обоснованная мыслишка. — А я все понял, Купорос! Думаешь, он на Кисляка играет? Да хрена с два! Он на себя пашет, понял?!

— Ты, Швырь, что, лишнюю пробку понюхал? — Лупандя отошел на шаг от стола, и, не вынимая руки из бокового карман куртки, сдвинул флажок предохранителя на «ПМ». — За слова отвечают, братуха! И конкретно отвечают!

— А я отвечу! Без проблем! — Швырь видел за собой поддержку могучего Купороса, а на карман Лупанди не сильно обращал внимание. — Ты, блин, нам с Купоросом мозги пудришь: поделим на шесть и три доли тут оставим. Дескать, братки сюда придут и свое поимеют. А вот хрена с два! Мы с тобой, Купорос, как два осла, возьмем треть на двоих и будем кипятком писать от счастья, а Лупандя потом сюда вернется и три лишние доли себе захавает! Усек механику?!

— Ну, ты пидо-ор! — аж задохнулся от ярости Лупандя и выдернул из кармана пистолет. Но Купорос отреагировал мгновенно: носком ботинка врезал Лупанде в пах, а потом шибанул его справа кулаком по роже. Тот полетел на пол, выронив пистолет, но у него был очень старый «ПМ» с разболтанным, очень легким спуском. Шарах! — выстрел грохнул уже тогда, когда оружие вылетало из руки Лупанди, и он ни в кого не целился. Но пуля, как известно, дура. Когда тщательно наводишь оружие — не попадаешь, а когда случайно нажимаешь — вот он, трупик-с!

Досталось Швырю. Должно быть, бог за жадность наказал и за излишнюю подозрительность. Пуля впиявилась ему куда-то в середину груди и пошла налево, к сердцу. У него округлились глаза, открылся рот, будто от сильного удивления, подогнулись колени, и Швырь, выдохнув что-то неразборчивое, повалился животом на стол, свалив с него и бутылки, и кейс с баксами, а затем безжизненно скатился на пол за спиной у Купороса.

Впрочем, у Купороса не было времени на рыдания и переживания по поводу Швыря, потому что он видел, что Лупандя хоть и свалился на пол, но не вырубился и тянется к пистолету, который был не так уж далеко от него. Купорос пинком отшвырнул оружие подальше и, прыжком оседлав Лупандю, левой рукой сдавил горло, а правой стал гвоздить братка по роже — так, будто хотел ему черепушку расплющить. Единственное, что спасло Лупандю от этой невеселой перспективы, так это левая рука, которую он выставил перед лицом локтем вперед. Смертоубийственные удары Купороса, в которых ярости было значительно больше, чем трезвого расчета, попадали в основном в локоть и лишь вскользь заезжали Лупанде по лбу или по ушам. Впрочем, за пару-тройку секунд этого мордобоя Купорос успел расквасить Лупанде нос, рассечь губу и зуб вышибить. Кроме того, левой рукой громила почти раздавил ему кадык, и Лупандя отчетливо понимал, что ему осталось недолго… Однако в этот самый момент правая рука Лупанди, которая безуспешно пыталась отодрать от горла лапу Купороса, случайно нашарила в темноте выкидуху, добытую Тараном еще на квартире у Лизки. Выкидуху Юрка забыл на столе, во время ужина, когда этим стильным ножичком сало резали и консервы открывали. Нож свалился со стола вместе с другими вещами, когда Швырь грохнулся.