Марта Кетро - Вдохнуть. и! не! ды!шать!

• Название: Вдохнуть. и! не! ды!шать!
• Автор: Марта Кетро
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-048577-2, 978-5-9713-6850-2, 978-5-9762-5180-9

Книга представляет собой сборник рассказов победителей конкурса сетевой литературы «ЖЖОuT», проводимый ИГ АСТ совместно с интернет-магазином Ozon и журналом «Yes!» летом 2007 года.

В течение двух месяцев любой блоггер мог прислать свои тексты и в перспективе стать автором крупнейшего издательства России. Редактор-составитель сборника — легенда русского интернета Марта Кетро, победитель культовой сетевой премии Паркера (Лучший журнал 2006 года в категории «Литература») и первый сетевой автор, которого приняли в Союз писателей. 31 счастливчик стал победителями конкурса «ЖЖОuT». Их работы вошли в книгу с одноименным названием.

Некоторые тексты этой книги — не просто рассказы, а человеческие документы, повествующие о судьбах живых НЕПРИДУМАННЫХ людей. Впрочем, есть и сказки, в которых сквозь волшебство просвечивает реальность. Перед вами истории о любви и смерти, о жизни в самых разных ее проявлениях.

Авторы прикасаются к столь больным и нежным темам бытия, что читателю остается только «вдохнуть! и! не! ды! шать!» — до самой последней страницы.

---

Марина хмыкнула и свернулась калачиком. Ларе строго посмотрел на нее и, не выдержав, заржал как лошадь. Ей немного хотелось устроить бой подушками, но лежать не шевелясь было все же приятнее.

— Вечером пойдем гулять? — позвала она после паузы.

— Никогда не понимал, что это значит «ходить гулять», — ответил швед. — По мне — это как пойти в туалет и ничего там не сделать.

* * *

Ларс разговаривал по телефону с хозяином квартиры. Она потянулась и прислушалась. До нее донеслось: «Yes. Everything is ok. Everything except water. 1 have problems with water. 1 have brown water. The water is brown in my bath. Yes. Yes. Yes, please».

Вода из крана шла и вправду коричневая. Ларе недовольно запрудил раковину по самый край и принялся намыливать вчерашние тарелки. Затем объявил, что голоден.

— Я люблю готовить вместе, — приговаривал он, обжаривая томаты. — Это весело. Порежь, пожалуйста, хлеб.

Повиновавшись, Марина нежно поглядела ему в спину. Не то чтобы она примеряла шведа в мужья — это было бы совсем глупо. Но она все же немного фантазировала. Нет, даже не так. Скорее играла в фантазии.

Маленькие аккуратные улочки. Чистые. Очень Чистые! Красные крыши. Черепичные, разумеется. Океан неподалеку, причем у них есть яхта. Воскресным утром Ларе ест хлебцы, йогурт, сыр. А может, и булочку с повидлом. Но не более. Неуловимый дух Икеи и стеклопакеты в окнах. Этаж последний, поэтому, когда Карлсон сидит на крыше, свесив ногу, в окне болтается его крупный башмак.

Что-то типа того.

Гулять они все же пошли. Марина вспомнила, что когда влюбленные гуляют, им надо непринужденно болтать.

— А шведы и финны — это не одно и то же? — непринужденно сболтнула она и почувствовала, что попала в точку.

— О, — отчетливо оживился Ларе, — нет. Мы очень, очень разные!

— Например?

— О… — снова сказал Ларе и язвительно задумался. Было видно, что больше всего в английском ему недостает ругательств.

Подумав, он сказал:

— Финны не то чтобы не любят работать. Они работают, но очень медленно. Они не то чтобы ленивые. Но они очень, очень медленно работают. Финны считают: вот есть деньги, которые я в этой жизни смогу заработать. Я не заработаю меньше и больше не заработаю. Так зачем торопиться?

— А норвежцы? — еще более непринужденно спросила Марина.

— А! Норвежцы! — раздраженно отрезал Ларе. — Они сидят и торгуют нефтью. Норвежцы считают, что, раз у них есть нефть, им можно и вовсе не работать!

И он снова задумался. Затем добавил:

— Они не то чтобы ленивые. Просто у них теперь есть нефть, и им этого достаточно.

Ресторан «Зеленое ухо» помещался в полуподвале, на углу, противоположном гостинице Астория, прямо на Исаакиевской площади. И тем не менее это был плохой ресторан. Официант подошел через 10 минут, с заискивающим видом подал меню и исчез. Меню оказалось дерзким. Марине запомнилось горячее блюдо «Заморочка» и десерт под названием «Все там будем». Для тех, кто робеет и теряется, имелись комплексные обеды. Один назывался: «Обед крутого мужика», другой: «Кушанье кокотки».

Прошло полчаса; официант продолжал виновато мелькать, пробегая мимо и будто безмолвно умоляя не замечать его. Лицо Ларса меняло один бледно-мраморный оттенок на другой. По той последовательности, с которой они чередовались, можно было догадаться, что он не просто раздражен, но, пожалуй, даже близок к гневу.

«Shall we go away?» — изящно повернувшись к Марине, спросил он с расстановкой. Вопрос, в сущности, ответа не требовал: искать другое место было некогда, самолет через три часа. Jlapc заказал русские блины по-фински. Выяснилось, что это три блина на большом квадратном подносе. По периметру подноса маленькие фарфоровые баночки, сильно напоминающие изоляторы, неведомо как похищенные с высоковольтной линии. В первой баночке оказалась сметана. Во второй — рубленые крутые яйца. В третьей маслины. В четвертой — перья укропа, в пятой — репчатый лук и в шестой — красная икра. Ларе вооружился столовыми приборами: на его лице ясно прочитывались следы внутренней борьбы между голодом и гадливостью. Марина тоже напряглась: как это есть, было неясно.

Ларе начал с укропа. Ловко и методично подцепил его концами ножа и вилки и откинул прочь на край подноса со словами: «This is for horses». От оливок он избавлялся не торопясь, по одной, как бы смакуя процесс. Их оказалось пять. При этом он проговорил: «This — is… un — eat — able».

Зрелище завораживало. Марина чувствовала себя легавой на болоте: зачарованно и беззастенчиво она пялилась в Ларсову тарелку, забыв про свою. Мысленно она уже сделала стойку на репчатый лук, и кроме того ей было любопытно, как швед поступит с икрой. Каково же было ее изумление, когда оказалось, что ей уготована совсем иная судьба. Все так же не расставаясь с ножом и вилкой, Ларе изловчился и навалил все содержимое луковой чашечки в чашечку со сметаной. Икру — туда же. И, воняя луком, съел все это.

Торопливо вышли на улицу и тут же уперлись в неопрятную суматоху на углу Большой Морской, недвусмысленно говорившую об аварии. Небольшая толпа рваным полукругом. Что-то продолговатое, прикрытое темным, прямо на «зебре». Из необычного только одно: длинный, метров десять, шлейф барахла из выпотрошенной сумочки, обозначающий траекторию, по которой тащилось тело. Марина была готова отвернуться, когда ее внимание привлек неизвестно откуда знакомый, исписанный лиловым блокнот посреди дороги.

— Русские очень неаккуратно переходят дорогу, — отметил Ларе и потянулся за долгоносым фотоаппаратом. Марина вдруг очнулась. Удивляясь самой себе, она сказала: «Ах ты, мартышка вонючая!» — и точным движением сделала «Никону» шмазь. Фильтр отпал на землю и разбился. Ларе поглядел сначала на фотоаппарат, потом себе под ноги, а уже потом на Марину. Внимательно и брезгливо, как смотрят на труп.

В аэропорту было много людей и дорогой буфет. Помятый человек в штормовке песочного цвета понуро отстоял очередь, взял бокал пива и сто граммов водки. Отошел и присоединился к друзьям похожей внешности.

— Финны, — с неясной эмоцией пояснил Ларе.

— Похожи на русских алкоголиков… — сказала Марина.

— Алкоголики всего мира похожи друг на друга, — бросил Ларе и надолго замолчал. Марина не прерывала паузу. Ей казалось, что он хочет сказать что-то важное. И тут Ларе действительно заговорил.

— Мое полное имя — Lars Yohan Valter Sundstrom, — начал он, щелкнув авторучкой, и по-кошачьи потянулся к листу бумаги. — У нас в Швеции это принято: иметь не одно, а несколько имен. — Он вывел вверху листа: «Lars Johan Valter Sundstrom». После того как возникла буква т, он небрежно уронил две точки выше буквы «о». — Мое первое имя — Ларс, — продолжил Ларс. — Это имя — производное от библейского «Лазарус», что означает «воскресший после смерти». То есть мое имя — не шведское. Это — латинское имя. — С этими словами он прицелился ручкой в направлении буквы «Ь», как бы раздумывая. Затем медленно опустил острие на вершину буквы и не торопясь усилил верхнюю засечку. Скользнул вниз, почти не изменив несущий элемент, усилил нижнюю засечку и горизонтальную часть буквы. Подумал и сделал вертикальную палочку чуть более толстой, не лишив ее стройности. — Имя Lars мне нравится, — сказал он, и у букв «г» и «s» возникли острые засечки. — Моя мама всегда зовет меня «Ло». Когда мы были мальчишками и вечно гоняли по полям и лугам на велосипеде, а мама должна была докричаться до нас, чтобы позвать обедать, ей было лень звать нас полными именами. Это выходило бы слишком громоздко: «Магнус, Ларе, Стафан!» Мама вышла из положения очень просто. Она придумала для нас троих одно имя. Она звала нас: «Ма-ласта». У нас с мамой уже много лет есть дежурная шутка. Когда я звоню ей, то не говорю: «Привет, мама!» Я говорю: «Привет, я — один из тех Маласта». Мое второе имя «Johan», — продолжил Ларе, — меня тоже устраивает. Тем более, что никто никогда меня так не зовет. Но я хотел бы изменить свое третье имя — Valter. — Ларе сосредоточился, как бывает, когда человек готовится объяснить другому нечто принципиально важное и не позволит себе неточности. Набрав в грудь воздуха, он сказал: — Во-первых, я планирую изменить букву «V» на «W». «Walter» произносится точно так же, как «Valter», но мне это нравится больше. — Ларе удвоил «викторию» в начале слова и снабдил букву толщиной. — Кроме того, — продолжал он, — я также хотел бы сменить «t» в середине слова на «th». — И ловко втиснул «Ь» между «t» и «е». Затем он замолчал и задумался. Чуть добавил веса всем буквам в слове, а затем как бы погладил острием авторучки свое новорожденное имя.

— Да, — заключил Ларе, — я собираюсь сделать это. «Walther», — мягко, на пробу, произнес он. — Это мне нравится гораздо больше.

После паузы он сказал, словно пробуждаясь:

— Я положил в карман твоих джинсов сто долларов. Не сердись на меня. — (Марина рассеянно провела рукой по платью вниз.) — На тебе сейчас нет никаких джинсов, — сказал Ларе. — Я имею в виду те, что остались в квартире. Не забудь.