Александр Воронков - Трактирщик

• Название: Трактирщик
• Автор: Александр Воронков
• Жанр: Фэнтези

"ЧОрный копатель" на просторах средневековья. Европа под копытами монгольских завоевателей. Рыцари, приносящие вассальную клятву потомкам Чингисхана. Как выжить в таком мире среднестатистическому человеку с "неоконченным высшим", полузабытым школьным курсом истории и полным неумением ни сражаться мечом, ни ковать молотом? Ни ноутбука с терабайтами информации, ни огнестрельного оружия, ни местных денег. И никакой возможности "выхода" на сильных мира сего: да и кому из них нужен такой "тайный советник"-попаданец? Зато в наличии острый ум, энергия молодости и желание своими руками создать свой уголок цивилизации!

---

  В условиях не то, чтобы отсутствия, но серьёзной дороговизны здешнего грязеобразного мыла, пришлось взять за правило перед готовкой обмываться отваром иван-чая, каковой отвар, в горячем, понятно, состоянии, употреблялся как питьё. В конце-то концов, хоть здесь народ потребляет, главным образом, пиво, но алкоголем, даже слабым, увлекаться не стоит: и голова нужна светлая, и почки-печень перегружать лишний раз не надо.

  Большую часть площади зала заняли три стола: пара небольших, сделанных в местной традиции как козлы со съёмной столешницей, были отгорожены от зала ряднинной занавесью - эдакий ВИП-зал, а третий - общий - тянулся чуть ли не на пол-комнаты. Его я распорядился сколотить монолитным и прикрепить ножки к вбитым в земляной пол сосновым колышкам. Так сказать, во избежание поломок мебели при возможных конфликтах между посетителями по поводу взаимного уважения и неуважения...

  Пол возле стойки и столов застелили купленными на рынке соломенными дорожками-половичками, на улице у двери закрепили деревянную чистилку для обуви: грязища здесь неимоверная, несмотря на относительно сухую погоду. А уж что осенью и зимой будет твориться - и подумать противно...

  На входной двери я собственноручно изобразил здоровенную чашу с 'произрастающим' из неё католическим крестом. В конце-то концов, хотя в здешней странной истории церковь не является господствующей структурой, однако уважением пользуется. Так что лишний раз подчеркнуть 'я - свой' в средневековых условиях совсем не вредно. Правда, за горшочек красной, а вернее сказать - вишнёво-малинового оттенка - охры пришлось отвалить заезжему чудину-торговцу аж двадцать хеллеров, но на рекламе я решил не экономить. Остатками краски вычервонил железную вывеску-баннер над дверью, а в приступе ностальгии изобразил пятиконечные звёзды с серпом и молотом на пивных бочках: 'советское - значит отличное!'.

  Наконец, вплотную приблизился день открытия трактира 'Крест и Чаша'. Чтобы не вводить в смущение здешний богомольный народ, специально подгадал к скоромному дню, хотя меню решил сделать почти исключительно постное. А как же? Среди приглашенных - сам аббат Гржегож Пяст, несколько видных бенедиктинцев, верхушка цеха Святого Лаврентия, и, естественно, настоятель цехового храма отец Пётр. Первый банкет - за счёт заведения!

  Ох, и стоял же в трактире дым коромыслом накануне праздничка! Мы со Зденеком с таким азартом взялись за готовку, что пар клубами валил через дверные щели и окно, из которого по такому случаю пришлось вытащить раму с бычьим пузырём. Кстати, стало заметно светлее. М-да, надо что-то придумать насчёт оконных стёкол, надо...

  Первым блюдом будущего банкета я решил сотворить рыбный суп, благо, река под боком и её даров в городе в избытке.

  В здоровом горшке соорудил отвар лука, моркови и укропа, куда набросал хорошо выпотрошенных, но нечищеных ершей, окуньков, щучек. Для осветления добавил три ложки икры. Пока бульон бурлил и парил, мы на пару со Зденеком лихорадочно крошили рачье и сазанье мясо, лук, муку и, смешав всё это с дорогущим чёрным перцем, фаршировали панцири раков. Затем получившиеся 'фрикадельки' опустили в заблаговременно перелитый в другую посудину бульон и доваривали ещё минут восемь-десять.

  Нет, всё-таки кухонная плита - пусть и дровяная - замечательная штука! Особенно если на ней, как у меня, целых четыре конфорки.

  Часть плиты заняла полуметровая сковородка, откованная мастером Липовым. В несколько слоёв на ней было выложены пласты несолёного дрожжевого теста, между которыми я поместил мелко нарезанный твёрдый сыр, после чего накрыл всё сооружение кованой же крышкой. Хорошо получилось, и духовка не понадобилась! Единственное, чего я не смог понять - так это почему местные католики считают сыр постным блюдом-то? Он же из молока?

  В духовке же в количестве, достаточном для прокормления взвода стройбатовцев, запекалась щука в 'рубашке' из соли. Дюжина свежепойманных рыбин была аккуратно выпотрошена, не разрезая брюшка. После чего каждая щука была засунута в корчагу с крупной солью и энергично в ней извазюкана. В брюшко рыбам тоже засыпана соль. В результате корочка соли покрыла полностью щук целиком, прямо с чешуёй.

  При запекании чешуя и соль сгорят, образуя 'угольную корку', которую потом будет легко счистить, а внутри останется нежнейшее сочное розовое мясо.

  В качестве десерта я решил нажарить элементарных гренок с сыром и чесноком. Их несколько непривычный для меня вкус объяснялся тем, что в этом времени хлеб даже для достаточно не бедных людей выпекался из смеси ржаной, пшеничной и овсяной муки. На сладкое - как альтернативное дополнение к осточертевшему пиву постановил соорудить киселя, для варки которого Зденек, живой ногой слетавший на рынок, приволок пол-чувала здешних кислых яблок. Поскольку до осени ещё далеко, яблоки нашлись исключительно засушенные, прошлогоднего урожая. Ладно, сойдёт на бедность... Залили сухофрукт кипятком в соотношении один к восьми, закрыли горшок кружком и оставили вариться на треть часа. Потом Зденко, шипя сквозь зубы, героически перетирал получившуюся массу через сито, добавлял овсяную муку, перемешивал... Ничего страшного, что обжёгся пару раз: впредь будет аккуратнее. Зато парень за месяц ученичества уже может готовить простейшие блюда, пока, разумеется, под приглядом. По рассказам, другие здешние мастера так своих подопечных не 'балуют': ученик и полгода, и год, и даже два может быть на положении мальчика на побегушках 'подай-принеси-пошёл вон'. Так что пацан доволен до невозможности, в нечастое свободное время форсит перед местными девчонками купленной лично для него коттой и шоссами. А что? Договор - дороже денег, это раз. А два - внешний вид ученика многое говорит о самом мастере и о заведении. До сих пор с омерзением вспоминаю того немытого чушкана из таверны 'У моста'... К такому подхарчиться только в голодный год пойдёшь, да и то побрезгуешь!

  Вообще, к открытию трактира, обновил и свой гардероб в знакомой портняжной мастерской. В качестве спецодежды заказал аж три льняные коричневые рубахи, крашенные в отваре луковой шелухи, длинные фартуки, закрывающие грудь, для себя и подручного, плоскую шляпу, визуально дико похожую на знаменитую афганскую 'пуштунку', а главное - БРЮКИ! Ох, сколько нервов я пожёг, пока убедил портных выкроить штаники по моему эскизу! Упирались, как будто их на расстрел ведут! Но, в конце концов, 'бабло победило зло', и вот теперь на мне шикарная домотканая пара с просторными штанинами, застёгивающаяся на бёдрах пуговицами. Смастерить человеческую одёжину с ширинкой эти деятели и не пытались, хотя я даже в подробностях всё показал на моих советских форменных штанах. Так что теперь приходится ходить по нужде достаточно осторожно, дабы не измараться. Мало того: достигнута договорённость о пошиве ещё двух пар: льняной на 'сменку' и суконной, парадно-демисезонной.

  Живейшее участие в украшении помещения приняли мои хозяюшки - мать и дочь Костековы. Оба окошка трактира Житка с Дашкой украсили свежими рушниками, над входной дверью повесили венок из сосновых веток. Для дополнительного освещения под потолком на верёвках была укреплена доска с двумя приклеенными с помощью раствора глиняными мисами. В них в прогорклом жиру плавали сразу по нескольку фитилей. Не очень-то приятный запах шёл от этого 'осветительного прибора', да и температуру в помещении он приподнимал на пару-тройку градусов, однако ничего не попишешь: по нынешним временам это был хит лампового производства.

  Само собою, культурные особенности и религиозные пристрастия здешней клиентуры не были забыты: прямо напротив входа на стене была укреплена полочка с деревянной чашей, а над нею красовалось благословлённое отцом Петром распятие.

  Хлопоты по благоустройству, 'пока не пришита последняя пуговица', затянулись допоздна. Однако же всякое действие имеет свойство заканчиваться. Глубокой ночью не только я, но и гораздо более привередливая женская часть семейства Костековых, наконец-то признала трактир пригодным к приёму гостей.

  Тот, кто видел одну славянскую пирушку, тот видел их все. И неважно, стоит ли на столах русский самогон, болгарская ракия или чешское пиво, неважно, одеты ли гости в футболки, гимнастёрки или сутаны и котты. Само же действие принципиально не отличается: то же множество тостов, те же радушие хозяев и раскрепощённая сердечность гостей, та же братская атмосфера взаимопонимания и взаимоуважения. Разумеется, речь не идёт о мерзкой неконтролируемой пьянке с неограниченным количеством алкоголя 'под запивон', которая появилась, например, в России при первых Романовых, а при 'демократических реформаторах' вообще стала бичом 'мягкого геноцида'. Недаром народная мудрость гласит: 'пить - пей, да дело разумей'.