Анатолий Собчак - Жила-была коммунистическая партия

• Название: Жила-была коммунистическая партия
• Автор: Анатолий Собчак
• Жанр: Биографии и Мемуары

На историческом материале распада СССР и возрождения государственности России и других республик бывшего Союза автор показывает все противоречия и сложности переходного периода от тоталитаризма к демократии.

---

Почему же все это могло произойти и почему власти проявили такую беспомощность? Меня постоянно мучил этот вопрос, потому что в Петербурге в эти же часы все происходило по-другому. Я узнал о событиях в Москве только в три часа дня, когда мне позвонил Сергей Степашин (бывший руководитель Федеральной службы контрразведки), рассказал о происходящем и попросил оказать помощь Москве. После этого звонка я выехал с дачи в Петербург, и уже к пяти часам дня все службы мэрии и силы правопорядка были приведены в полную боевую готовность. Были также проведены профилактические мероприятия по отношению к членам некоторых экстремистских группировок, о которых мы знали, что они готовятся к выступлению. Мы не только сумели полностью сохранить порядок, но и направили в Москву в этот же вечер оперативный полк внутренних войск специального назначения численностью около тысячи человек, который уже в два часа ночи вступил в боевые действия и принял участие в освобождении от мятежников гостиницы "Мир" и мэрии Москвы. Анализ происшедшего в те дни показывает, что мятеж мог быть организован и даже иметь определенный успех только в условиях скрытого попустительства, скрытого пособничества со стороны определенных структур власти, и прежде всего правоохранительных органов. В тот трагический день, 3 октября, очень многие из тех, кто обязан был в. силу своих служебных обязанностей действовать, и действовать активно и решительно, образно выражаясь, предпочитали позицию "сидения на заборе и ожидания развязки", после которой можно было спрыгнуть по ту сторону забора, где будет победитель, и присоединиться к нему.

Я не стану описывать подробности событий: как принималось решение об использовании армии, что происходило с Президентом и его окружением в эти часы, потому что все это будут сведения из вторых рук. Но могу сказать (и это мое твердое убеждение), что лишь спокойная уверенность и верность своему долгу премьер-министра Виктора Черномырдина спасли ситуацию и позволили переломить ее. Я с уважением отношусь к поступку Егора Гайдара, который обратился к москвичам с призывом выйти на улицы. Это был мужественный и очень важный в моральном отношении поступок, благодаря которому десятки тысяч москвичей еще раз вышли на улицы, чтобы поддержать Президента, правительство и реформы.

В этот вечер все руководство Петербурга было на своих местах. Мы еще и еще раз проверяли обстановку в городе и принимали необходимые меры, чтобы она была полностью под контролем. И в то же время пристально наблюдали за происходящим в Москве. Из всего, что происходило и говорилось в этот вечер, мне запомнились слова прекрасной актрисы и замечательного человека Лии Ахеджаковой, которая пришла к Моссовету вместе с другими подлинными патриотами своей страны и в сердцах, со свойственными ей непосредственностью и искренностью воскликнула: "Да что же это за Конституция такая, из-за которой нас убивают?!"

После подавления мятежа не начались те репрессии, которыми мятежники угрожали демократам и которых они, естественно, ожидали после провала мятежа по отношению к себе. Напротив, многие из задержанных после штурма Белого дома были отпущены и усилия властей сосредоточились не на борьбе с оппозицией, хотя момент для того, чтобы расправиться с ней, был очень удобный, а на позитивных шагах по ускорению проведения новых выборов и принятия новой Конституции.

Сразу же было объявлено о дне новых выборов, созвана Конституционная палата для завершения работы над проектом Конституции. Поэтому большую часть октября я провел в Москве, председательствуя на заседаниях этой палаты и отрабатывая вместе с ее членами каждую статью, каждую поправку, каждую запятую в тексте проекта Конституции. К этому времени мы получили замечания от большинства субъектов Федерации. Кроме того, возникла необходимость уточнения и изъятия из проекта, утвержденного в июле, всех компромиссных положений, которые были навязаны Верховным Советом и оппозицией, и более четко и последовательно прописать в ней положения о Президентской Республике, федеративном устройстве государства и т. д.

Впереди предстояли выборы, избирательная кампания и повседневная работа по обеспечению нормальной, спокойной жизни пяти миллионов жителей Санкт-Петербурга.

Но все это уже не имеет отношения к рассказу о первом Российском парламенте, безвестно канувшем в прошлое. По иронии судьбы или мудрости провидения ни один из депутатов, главных виновников свершившихся событий, что поставили страну на грань катастрофы, на руках которых была кровь погибших в этих событиях в октябре 1993 года, – повторяю – ни один из депутатов не пострадал. Так же, как не пострадал ни один из работников аппарата Верховного Совета. Все они были благополучно отпущены по домам, а многие еще и до сих пор продолжают политическую деятельность, делая вид, что ничего не произошло и они ни за что не в ответе.

Однако ответ им все же придется держать перед высшими судьями: историей, Господом Богом и будущими поколениями!

Глава 4

КОНСТИТУЦИОННЫЕ СТРАДАНИЯ

Новая Конституция России рождалась в обстановке ожесточенной политической борьбы, едва не переросшей в октябре 1993 года в гражданскую войну. Почему же именно вокруг этого кипели страсти, а слова "Конституция", "конституционное поле", "конституционный порядок", "легитимность" и т. п. стали наиболее популярными в политическом лексиконе?

Ответ прост. Россия никогда в своей истории не имела конституции в подлинном смысле этого слова. Царская Россия так и не дождалась много раз обещанной народу Конституции – и это было одной из важных причин крушения монархии в 1917 году.

В Советской России за семьдесят пять лет большевистского режима было несколько документов, называемых Конституцией. Но как мало они были похожи на Конституцию, т. е. на Основной закон, по которому живут государство и общество! Призывы, лозунги, декларации – все это превращало советские конституции в идеологическую ширму режима. Они так и остались своеобразными памятниками коммунистической идеологии.

Этим диктовалось и отношение людей к Конституции. Все знали, что она есть, но никто не ощущал ее действия и поэтому не воспринимал всерьез. Если сегодня спросить у большинства моих сограждан, что для него важнее: получить квартиру, купить машину и т. д. или иметь Конституцию страны, ответ однозначно будет в пользу квартиры или машины. Отсутствует понимание того что, пока в стране нет твердого конституционного порядка, никто не может быть спокоен ни за свою собственность, ни за свою жизнь.

Если вспомнить старую притчу о судье, спрашивающем ответчика, как его судить – по закону или по справедливости? – то и сегодня большинство моих соотечественников ответит однозначно: "По справедливости!" Они будут, конечно, не правы. Но неправыми будут и те, кто им возразит, что судить можно только "по закону". Мы слишком привыкли к тому, что закон может быть в любой момент заменен "революционным правосознанием" или подправлен с помощью инструкций и циркуляров. В общем, жизнь приучила нас к тому, что закон как дышло (как повернешь, так и вышло), что судьи независимы и подчиняются только райкому и т. д.

Был закон, по которому подростка, укравшего несколько колосков с колхозного поля, можно было осудить к лишению свободы на срок до 25 лет. Пусть это не ваш ребенок, а соседа, с которым у вас не очень хорошие отношения. Но неужели вы не поможете, если от вас это будет зависеть, спасти его от такого правосудия? А как быть законопослушному гражданину, если издается закон, по которому он обязан под страхом уголовной ответственности доносить на своих близких, включая родителей? И что делать с судьями, ни разу в жизни не выносившими оправдательных приговоров?

Антигуманное законодательство в тоталитарной стране постоянно ставит гражданина в ситуации, из которых нет выхода, вернее есть только один выход – избавиться от такого режима. Но как долго – целых семьдесят пять лет – мы шли к нему!

Закон в правовом государстве должен срабатывать как сигнал красного светофора, предупреждающий, что этого делать нельзя. В тоталитарном государстве закон, напротив, изощренно гибок. Во-первых, он постоянно приспосабливается к меняющимся установкам носителей власти (подобно анекдоту брежневского времени: на вопрос анкеты, были ли отклонения от генеральной линии компартии, ответ гласил – колебался вместе с нею!); во-вторых, он претендует на подсудность не только действия, но и мысли, т. е. того, что подсудно лишь суду совести, Божьему суду!

Для удобства пользования законом была возведена целая иерархическая лестница, наверху которой располагалась Конституция, под нею – слой законов, главным среди которых был Уголовный кодекс – антигуманный и жестокий. Еще ниже – пласт сиюминутных указов Президиума Верховного Совета и постановлений ЦК КПСС (что, впрочем, было одно и то же, так как любой указ рождался в недрах ЦК КПСС). А в самом низу законодательной лестницы – бесчисленное множество ведомственных инструкций, положений и правил, издаваемых местными органами, с которыми ежедневно сталкивался и по которым, по существу, жил каждый гражданин.