Патрик Вудхед - Запретный храм

• Название: Запретный храм
• Автор: Патрик Вудхед
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56196-4

Среди высочайших вершин Гималаев находится монастырь, о котором знают лишь посвященные. Именно в это тайное место монахи доставляют преемника великого ламы, когда возникает угроза его жизни. В это же время двое альпинистов из Англии, Лука Мэтьюс и Билл Тейлор, штурмуют одну из наиболее опасных и непокорных вершин. И вдруг среди нагромождения льда и камней видят нечто невероятное: гигантскую пирамиду с идеально ровными гранями, что, бесспорно, свидетельствует о ее искусственном происхождении. На детальных топографических картах не обозначено ничего подобного, а на снимках из космоса таинственное сооружение всегда закрывают плотные облака… Вернувшись на родину, альпинисты готовят новую экспедицию, намереваясь во что бы то ни стало найти таинственную пирамиду. Они еще не знают, что им придется окунуться в водоворот событий, от исхода которых зависит зыбкое равновесие мира.

---

Проводник глубоко вздохнул, на его губах появилась усталая улыбка.

— Молодец, Бабу. У нас получилось.

Ребенок поднял голову, и их взгляды встретились.

— Я не забуду того, что ты сделал для меня, — сказал мальчик, и голос прозвучал старше его лет.

Человек лишь кивнул в ответ и скинул рюкзак. Запустив руку в один из боковых карманов, он вытащил какой-то маленький предмет, замотанный в тряпицу. Он развернул ткань, и мальчик увидел изящный медный колокольчик, отливавший в лунном свете тусклым золотом.

— Дай им знать, что мы пришли.

Бабу взял колокольчик и принялся трясти им перед собой — высокий звон прорезал спокойный воздух. Наступила тишина, мальчик и мужчина напряженно ждали. Потом откуда-то сверху отозвался горн — низким, глухим звуком, который словно отдавался от каждого камня, каждого валуна на склоне горы. Бабу испуганно сжал руку мужчины. Легонько ответив на пожатие, мужчина повел мальчика к первой из громадных каменных ступеней.

По мере того как они поднимались, полосы света стали разделяться на отдельные языки пламени. Бабу разглядел очертания фигуры, сидящей на земле. Отсветы огня играли на его лице — лице человека лет двадцати. Обритая голова была откинута назад, глаза плотно закрыты, и он, казалось, не замечал мужчину и мальчика.

Бабу оглянулся и вытянул шею, стараясь рассмотреть все подробности. За каждым факелом застыла фигура, их были сотни, и все в одинаковых позах, на всех одежды яркого василькового цвета, из которых высовывались только руки. Лестница вела все выше и выше, и за каждым факелом сидела фигура в синем. Мальчик и мужчина поднимались, слыша, как пламя факелов потрескивает на ветру, видя, как вылетают и устремляются в ночное небо искорки.

Тут раздался голос. Поначалу тихий, едва слышный, что-то среднее между басом и тенором. Потом к нему один за другим стали присоединяться новые голоса, и наконец прекрасное переливистое пение покатилось по склону горы.

Постепенно Бабу стал различать формы, выплывающие из темноты. Это были здания с неприступными стенами, серые в лунном свете и уходящие в гору. Он принялся складывать воедино впечатления, пытаясь понять, где начинаются и заканчиваются эти сооружения, но тут неожиданно ощутил, как его дернули за руку. Проводник резко остановился. Они дошли до верха лестницы, и перед ними открылся двор. Его прорезал по центру длинный ряд деревьев, а под арками в стенах горели жаровни.

Всего в паре футов перед ними стояли два монаха, отделившиеся от толпы. Оба ждали, приветственно сложив руки.

Проводник низко поклонился.

— Намаете, досточтимые отцы, — сказал он. — Я прошу убежища для того, кто избран.

— Почему он ищет нас? — спросил один из монахов глухим дребезжащим голосом.

Это был древний старик с тонким угловатым лицом, выбеленным годами. Задавая вопрос, он уставился на проводника невидящим взглядом.

— Потому что ваш путь — путь истины.

— Что он будет делать с нашей истиной?

— Он будет подчиняться воле Будды.

После почтительного молчания вперед вышел второй монах. Он был моложе — лет пятидесяти пяти, и его губы уже начали складываться в теплую улыбку.

— Таши делек, старый друг, — сказал он, встав перед проводником. — Ты, вероятно, устал после долгого пути. — Потом он повернулся к Бабу, который стоял, устремив взгляд на монаха. — Добро пожаловать, дитя. Настоятель просил сразу же привести тебя к нему.

Монах протянул руку, взял ладошку Бабу и повел было его с собой, но мальчик отпрыгнул и вцепился в ногу проводника. Тот присел, и его лицо оказалось вровень с лицом мальчика.

— Ты должен идти с Дорже. Теперь он будет тебя защищать. Я больше не могу оставаться с тобой. Мне надо вернуться в деревню и привести твоего друга.

— Но кто они? — спросил Бабу дрожащим от испуга голосом.

— Они… друзья, — сказал проводник, отцепляя от себя мальчика и легонько подталкивая его. — Иди с ними.

Монах перед ними коротко поклонился и, развернувшись, собрался было увести мальчика в одну из арок, но его старший собрат вытянул руку и остановил их.

— Мальчик еще не достиг нужного возраста, — прошипел он.

— Я знаю.

— А инициация? — продолжал старший, еще больше понижая голос. — До совета он должен пройти инициацию.

— Не в данном случае, Рега. Это воля настоятеля.

Бабу поднял глаза на старого монаха, стоявшего у них на пути. Лицо мальчика посерьезнело, когда он вгляделся в странные, молочного цвета радужки, которые, казалось, смотрели на него из поврежденных глазниц. Потом он улыбнулся невинной детской улыбкой, протянул руку и коснулся синих одеяний монаха.

— Не расстраивайся, отец. Я не останусь здесь надолго.

ГЛАВА 20

23 мая 2005 года

Караван из трех яков и четырех человек медленно брел по сухим тибетским холмам. Темп задавали животные, двигавшиеся неспешно вне зависимости от того, шла тропа вверх или вниз. Они следовали вдоль неторопливо несущей свои бурые воды реки, на берегах которой время от времени встречались пятна зеленой растительности и худосочные, обдуваемые ветром деревца. Они давали защиту от жаркого полуденного солнца, но вскоре тропа, петляя, удалилась от берега в сторону открытого плато вдали.

Только теперь Билл и Лука впервые по-настоящему увидели на юге Гималаи. Снежные вершины пробивались сквозь низкую гряду облаков, словно неровный ряд клыков. Даже издалека они казались громадными и неприступными.

Замыкали караван два тибетца, погонщики яков, Джигме и Соа. На них были толстые куртки из козьего меха и войлочные сапоги, которые столько раз чинились, что исходный материал почти целиком исчез под заплатами. Они вели между собой неумолкающий разговор, время от времени покрикивали на яков или, если животные на шаг-другой отклонялись от тропы, кидали камушки в их мохнатые бока.

Каждый день они отправлялись в путь еще до рассвета и останавливались лишь изредка, когда тропа разветвлялась. Яки замирали, звякнув колокольчиками, в ожидании дальнейших приказов, Билл и Лука тем временем выпивали немного йодированной воды, радуясь передышке. Шедшие сзади Джигме и Соа почти не пили и не отдыхали, словно не замечая солнца и жары.

Поначалу, когда они только сошли с дороги у Тингкье, каждые несколько часов на их пути попадалась новая деревня. Там бурлила и пульсировала жизнь, на выбеленных стенах домов горели яркими красками вычурные подоконники. На плоских крышах женщины увязывали солому, а мужчины работали на террасах полей. Над деревнями поднимались облака пыли, а солома в лучах солнца светилась золотом.

Но чем дальше, тем реже встречались деревни, тем меньше они становились. Дома превращались в лачуги со стенами из гнилых досок и кровлей из небрежно набросанной соломы. В каждом доме готовили еду — дымок пробивался через отверстия в стенах и устремлялся в безоблачное небо. Небольшие деревеньки казались почти заброшенными, если не считать нескольких детей да встречающейся время от времени сонной собаки, поглядывающей на путников из тени. Иногда они даже проходили никем не замеченные. До перемены сезона оставались считаные дни, и все, кто мог работать, были в поле.

После трех дней пути по нахоженной тропе они наконец вышли на вершину горного уступа. Лука забрался на большой камень и принялся фотографировать своей видавшей виды камерой. Он знал, что Билл ни разу не брал камеру в их совместные экспедиции, а когда Лука спросил почему, друг постучал себя по виску и сказал, что предпочитает хранить все там, а не полагаться на стопку глянцевой бумаги, выцветающей с годами. Лука удивленно вскинул брови, услышав столь старомодное рассуждение, но им ничего не оставалось, как только признать различия во взглядах.

Лука, сделав достаточно снимков, залез в рюкзак, вытащил каргу и развернул ее, а Билл обошел яка и встал рядом с приятелем. Лука видел первую из длинной цепи гор, протянувшейся перед ним. Внизу клубился туман, словно земля изрыгнула его из своих складок, а к северо-востоку горы изгибались кольцом, словно там, спиной к ним, уснул динозавр.

Кругом царил невообразимый покой, будто время замедлило ход и мир наконец снова задышал в естественном ритме.

— Это они, — вполголоса сказал Лука. — Ради них мы сюда пришли.

Билл посмотрел на карту, потом, прищурившись, — на кольцо гор.

— Господи боже! Это поразительно. Какая у них, по твоему, высота?

— Вероятно, больше шести. Если карта верна хотя бы наполовину, мы скоро пройдем через Джонгсанг-ла и начнем спускаться к деревням у подножия гор. Судя по всему, их здесь три.

Губы Луки шевелились — он учился произносить название деревни на карте. Потом, показывая пальцем через долину, он прокричал: «Равок-тсо», обращаясь к ближайшему из погонщиков. Погонщик, упершись коленом в бок яка, затягивал веревку, проходящую под брюхом животного. Он посмотрел на Луку, кивнул и свободной рукой махнул в том же направлении.