Максим Дегтярев - Книга имен

• Название: Книга имен
• Автор: Максим Дегтярев
• Жанр: Фэнтези

Настоятель Фроско слыл самым мудрым человеком в округе Ведячий Лог. Однажды деревенская баба попросила его найти пропавшего мужа-свинопаса…

---

Максим Дегтярев Книга имен

Настоятель Фроско слыл самым мудрым человеком в округе Ведячий Лог. Падет ли скот, забунтуют ли домовые, или, как той весной, не взойдут посеянные под зиму коропенки — прихожане всегда находили у него если не дельный совет, то слова утешенья. Поэтому, когда у старой Зельфы, ни с того, ни с сего, пропал муж, она обратилась за помощью не к кому-нибудь, а к своему настоятелю.

— Да знаете вы его, моего Мирку-Свинопаса, — тараторила она, — а я везде уже обыскалась. И в трактире смотрела, и у собутыльника евоного, Пишты, засоси его бутылка, искала… Нету его нигде.

— Сбежал с кем? — осторожно предположил Фроско.

— Да кому он сдался! От него даже свинью Егленью воротит. Никому, окромя меня, он не нужен, бестолочь этакий…

— Хорошо-хорошо, — прервал ее Фроско, — я посмотрю, что можно сделать.

Сказать по правде, обещание это не совсем соответствовало убеждениям настоятеля. Нет, он вовсе не был за то, чтобы мужья оставляли своих сварливых жен. Но он, как и прочие обитатели Лога, свято верил в Провидение, и если последнему вдруг заблагорассудилось разлучить Зельфу с непутевым мужем, то поправить тут уже ничего нельзя. Можно лишь объяснить, почему планы Верхнего Мира вдруг коснулись малозаметного свинопаса.

Объяснение вряд ли будет простым. Другое дело — засуха, мор или нападение трульфов. Поворотные пункты истории имеют свои аналоги в прошлом и, сопоставляя прошлое с настоящим, можно выяснить, что Провидение имело в виду на сей раз. И пусть общий план остается как бы в тумане, некоторым его извивам можно найти объяснение, подкрепленное примерами из древних и мудрых книг.

Книги же были подлинной страстью Фроско. Его библиотека насчитывала тысячи томов на всех языках мира, многими из которых он владел совершенно, остальные же требовали лишь словаря.

Иерархи Церкви Провидения косо смотрели на его штудии, поэтому и отослали в этот бедный приход. Но Фроско и не думал роптать. Ему нравился местный люд, покладистый и незлобивый — если не считать известной скандалистки Зельфы. Но и на нее можно найти управу, если подойти к делу с умом.

— Посмотри, благодетель ты наш, посмотри. А я уж отблагодарю тебя, чем сумею. Люди мы бедные, но…

Фроско выставил ее за двери храма и забыл о Мирке-Свинопасе до вечера.

Вечером он, как обычно, зашел в трактир пропустить стаканчик сладкого пива (благодарная паства прощала ему эту слабость). После первого глотка он вспомнил о Зельфе и о ее несчастье. Не слыхал ли трактирщик о пропаже?

— Как же, не слыхал! — отвечал трактирщик, — весь народ мне тут переполошила. Запил, небось, ее Мирка, и валяется где-нибудь под кустом. Удивляет меня, что благородные люди о нем спрашивают. Вчера книжник тот, теперь вы.

— Книжник? Какой книжник?

— Сказал, что с самого Порт-Фарина. Трискветом назвался.

— Зачем ему понадобился наш свинопас?

— Не сказал. А когда Зельфа подняла тут шум, так и вовсе исчез. Но человек, сразу видно, порядочный. Деньги оставил — сколько надо и даже с избытком.

— А почему ты Зельфе не сказал, что ее мужа спрашивали?

— Охота была с ней связываться, с каргой этой. От ее ругани домовые лишаем идут. Любой пакости можно ждать, а мне клиентов беречь надо, их и так немного осталось. Да выбросите вы его из головы! День — два, и объявится ее Мирка!

Но Фроско не выбросил Мирку-Свинопаса из головы ни в этот день, ни на следующий, ни, тем более, два дня спустя — когда Зельфа пришла доложить, что ее муж все еще не объявился. Между тем, по округу поползли слухи о неком чернокнижнике, преследующем местных свинопасов.

Изрыгая проклятья, старуха вылетела из дверей книжной лавки. Сатир посторонился, стараясь не привлекать внимания. Но досталось и ему:

— Не даром тут нечисть ходит! — сказала, глядя на него, старуха и замерла, как бы обдумывая план.

Из глубины лавки его поманили. Сатир быстро юркнул внутрь, по направлению к лестнице на второй этаж.

Меж книжных шкафов можно было едва протиснуться. Постукивая копытами, сатир пробирался вслед за Трискветом, который освещал путь масленой лампой, держа ее высоко над головой. Масло капало на дубовый пол и, чтобы не поскользнуться, сатир старался не ступать на пятна. От корешков пахло плесенью и кожей, дым от лампы повисал едкой мглой.

В проходе заблестело окно, обозначая собой конец путешествия. Здесь, на свободном от шкафов пятачке, разместились письменный стол и кресло. Трисквет задернул шторы и поставил лампу в опасной близости от бумаг, неровной стопкой сложенных на столе. С чернильницы неторопливо взлетела муха.

Сатир огляделся. Среди кодексов и свитков встречались предметы, мало похожие на книги. На нижней полке одного из шкафов громоздился камень размером с бычью голову. На камне едва различался какой-то отпечаток. Сатир почесал макушку и Трисквет пояснил:

— Это застывшая магма. На ней отпечаталась лапа королевского грифона. Они давно вымерли, если ты не знаешь.

— Сатир всегда полагал, что господин книжник собирает только книги, — сказал сатир.

— Это и есть книга. Любой предмет, несущий след другого предмета, есть книга.

— Господин книжник говорит, что это тоже книги? — сатир указал на пузырьки с темной жидкостью, в ряд выстроившиеся на верхней полке.

— И это книги. Жидкие книги с Малоземских островов.

Трисквет взял один из пузырьков, вынул каучуковую пробку и лизнул горлышко.

— Рыба у южного побережья отравлена туземцами из племени яйцеедов. Ловить ее не стоит.

Он отер язык рукавом и поставил пузырек на место. Сатир протянул ему сложенный лист бумаги.

— Хозяин желает купить у господина книжника то, что здесь перечислено.

— По-прежнему интересуется алхимией, — улыбнулся Трисквет, пробежав глазами недлинный список названий. — Сейчас посмотрим, что у меня есть…

Внезапно он оторвался от полок с книгами и поводил носом.

— Что это? Чувствуешь? Запах дыма.

— Сатир чует запах лампы, — кивнул в сторону светильника сатир.

— Нет, к ее запаху я давно привык.

Лицо Трисквета исказилось страхом. Он оттеснил сатира и бросился по проходу к лестнице. Через мгновение сатир услышал истошный крик:

— Пожар!!!

Фроско в оцепенении наблюдал, как пламя пожирает деревянный двухэтажный домик, в котором, судя по нечеткому свидетельству горожан, располагалась книжная лавка Трисквета.

Первый этаж было уже не спасти. Из окна второго чьи-то руки выбрасывали книги — самое ценное имущество хозяина. Никто не спешил ему на помощь. Конечно, местных жителей больше волновало, как бы пламя не перекинулось на их дома. Кто-то нес ведра с водой, кто-то выносил ценные вещи, а кто-то уже подбирал и уносил брошенные на мостовую книги.

В окне, на фоне желтых языков пламени, появился силуэт. Одной рукой человек прижимал что-то к телу, другой он помогал себе протиснуться сквозь узкую раму. Став коленом на подоконник, он попытался перенести по эту сторону стены другую ногу, когда, не удержав равновесия, рухнул вниз.

Толпа охнула и заколебалась. Фроско, расталкивая куда менее сердобольных сограждан, бросился к лежащему телу. Но рядом с Трискветом он оказался не первым. Серый плащ склонился над книжником и что-то вытащил у него из-за пазухи — вытащил, натянул поглубже капюшон, и заковылял проч.

«Будь ты проклят, чернокнижник!» — взвопил скрипучий старушечий голос, показавшийся Фроско очень знакомым. Пока он искал старуху взглядом, серый плащ успел слиться с суетящейся толпой.

Медленно скользя по стеклу аквариума, улитка выделяла желтоватый сок. Для его сбора требовалась стеклянная трубочка подходящей толщины. Архивариус Клямп открыл большой кожаный футляр. Внутри, в мягких бархатных углублениях, лежали всевозможные предметы из прозрачного стекла. Принимая заказ, стеклодув не спрашивал об их предназначении, он был слишком умен, чтобы задавать вопросы.

Истонченные старостью пальцы коснулись нужного инструмента. Скоро они станут как эта трубочка — прозрачными и невесомыми. Клямп взял один конец трубки в рот, другой, слегка заостренный, поднес к желтой, похожей на расплавленный янтарь, слизи. Он втянул воздух, и несколько капель очутились внутри трубки. Теперь вещество следовало поместить на пергамент и ждать, что будет. Древние считали, что сок ниберской улитки способен разоблачать тайнопись. Ничто так не завораживало Клямпа, как тайны зашифрованных текстов.

В дверь поскреблись.

— Войди, — сказал Клямп.

Дверь тихо отворилась, и в комнате появилось еще одно живое существо. Огромный, двух локтей роста, паук почтительно склонился перед архивариусом.

— Он пришел, мой господин, — сказал паук, — курьер ваш.

— Веди в библиотеку и скорее.