Александр Савельев - Сын крестьянский

• Название: Сын крестьянский
• Автор: Александр Савельев
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1967

Работая врачом в г. Калуге, А. Савельев часто наталкивался на различные памятники старины, напоминавшие о великом народном восстании против феодалов и крепостников России начала XVII века. Блестящая защита Калуги народным войском под водительством Ивана Болотникова дала ему право посчитать крестьянского вождя знаменитым калужанином.

Настоящая книга писателя повествует о подвиге Ивана Болотникова и его соратников, совершенном в борьбе за освобождение народа.

---

Седой благообразный пассажир, сокрушенно покачивая головой, ответил по-итальянски, что велик и благостен промысел божий: легкая смерть избавила сошедшего с ума невольника от земных страданий… И бегло перекрестился.

Еще в первые минуты смятения рослый матрос из венецианской команды, сбросив с себя одежду, прыгнул за борт спасать утопающего. Мокрый, усталый, он вернулся теперь на корабль также с печальным известием: рехнувшийся гребец утонул.

Глава VI

На рубеже XVI–XVII столетий Венецианская республика находилась уже в упадке. Бесконечные войны с турками лишили ее многих владений на Ближнем Востоке и Средиземном море, истощили, ослабили. Наступили для нее трудные времена. Но город Венеция, крупнейший порт на Адриатическом море, был еще могуществен и богат. Процветали промышленность и торговля. Число жителей доходило до двухсот тысяч.

Город расположен на островах. Главное движение идет на гондолах по многочисленным каналам. Через каналы перекинуто много мостов. Лучший из них — Понтэ ди Риальто, каменный, на Большом канале. Многие называли его и даже прилегающие кварталы просто Понтэ[11].

Венеция была городом сказочных богатств и ужасающей нищеты.

Крестьяне с полей, пораженных засухой, состарившиеся и выброшенные из мануфактуры рабочие и мастера, надорвавшиеся грузчики, спившиеся ремесленники, разорившиеся мелкие торговцы, искалеченные солдаты и еще многие и многие стекались сюда в поисках спасения. Люди шли через кордоны и заставы одинокие и семьями. Тащили на себе нажитый годами скарб и ковыляли с котомками за плечами. Люди растрачивали последнее в далеком, изнурительном пути и находили одни страдания и нищету. Казалось, весь огромный мир горя и слез получил в этой хваленой Венеции свое отражение.

На Понтэ, у самого моста, обосновался богатейший в городе заезжий двор. Здесь сновали гондолы, непрерывно прибывали и отъезжали господа, суетились слуги. Какой бы час ни показывал огромный циферблат на остроконечной башне ратуши, у подворья жизнь была в разгаре.

Среди толпившихся гондольеров, носильщиков, грузчиков появился босой человек, обнаженный до пояса, широкоплечий, косматый, с искрящимися, веселыми серыми глазами. Его полуобнаженный вид и косматая голова никого не удивили. Здесь еще не таких видали!

С ним пробовали заговаривать, но человек молчал. К нему подвели пьяницу — нищего, старого бродягу, говорившего чуть ли не на всех языках Европы. Нищий обращался к нему по-всякому, но человек молчал. Тогда нищий сказал ему по-русски единственное слово, какое знал:

— Мос-ко-ва?

Человек улыбнулся, у него даже повлажнели глаза, но промолчал.

— Глухонемой! — определил всезнающий нищий и разочарованно отошел.

— Да притворяется глухонемым, — сказал другой нищий.

— Для чего же ему притворяться перед нами? — заметил один из грузчиков. — Нас дурачить нечего, люди свои. Парень действительно глухонемой!

От него отстали. Его и вовсе оставили бы в покое, не будь одного существенного обстоятельства.

Человек, появившийся в Понтэ, был Иван Болотников. Как только галера и корабль вошли в гавань Венеции и невольников вывели на палубу, Болотников твердо решил бежать. Он ни минуты не полагался на «великодушие» появившихся грубых, неведомых людей и боялся опять стать невольником. У него мгновенно родился план побега: он притворяется, что сошел с ума, затевает драку на палубе, добирается до борта и, будто от толчка, падает в море.

Все произошло так, как он задумал.

На Дону и во время походов на Сурожское (Азовское) море Иван стал превосходным пловцом. Нырнув под воду, он легко и быстро проплыл за другой борт галеры, затем доплыл до берега, выбрался из воды и затерялся среди тьмы-тьмущей бродяг и нищих, которыми кишела Венеция.

Вскоре, после голодных и бездомных скитаний по городу, Иван попал на Понтэ.

…«Глухонемого» оставили бы в покое, если бы он не пытался найти здесь заработок. Подобная дерзновенная попытка неведомого пришельца встретила яростный отпор.

Став у подворья, «глухонемой» пробовал подносить вещи, грузить и разгружать гондолы.

Носильщики, грузчики, нищие, слепцы и глухонемые, действительные и симулянты, уличные певцы и музыканты составляли здесь нечто подобное цеховым объединениям. Посторонних ни к работе, ни к нищенству не допускали. Носильщики и грузчики стали гнать косматого пришельца, вырывали у него из рук поклажу, вступали с ним в драку. «Глухонемые» договорились ни в коем случае не допускать его на облюбованные ими места. «Слепцы» зорко следили за тем, чтобы он не попрошайничал поблизости, чего Иван и не думал делать. Нищенствовать он не мог.

Однако при первых же стычках носильщики и грузчики получили от неведомого пришельца такой отпор, что стали подходить к нему с большой опаской.

«Глухонемой» вскоре заговорил, усвоив необходимый запас профессиональных слов, а благодаря смекалке, расторопности, огромной физической силе приобретал все большую и большую «клиентуру» и, наконец, прижился на Понтэ, став здесь полноправным членом.

На деньги, заработанные тяжелым трудом на постылой чужбине, Болотников привел в пристойный вид свою внешность. Он облачился в купленную у старьевщика куртку, приобрел обувь. Даже пожелал заняться своей косматой гривой и отправился на базар подыскать по сходной цене цирюльника.

Вскоре он сидел на шатающемся стуле под открытым небом. Цирюльник неистово драл волосы клиента тупыми ножницами, уговаривая его еще подстричь бороду «по-венециански». Не дожидаясь согласия, он вмиг окромсал ее. Глазевшие уличные мальчишки пришли в шумный восторг, увидев, как этот страшный косматый принял обычный человеческий облик. Они далеко проводили его по базарной площади.

Иван нашел, что теперь ему негоже ходить с непокрытой головой, и пошел по базару подыскивать подержанную шляпу. На новую денег не хватало.

На базаре клокотала шумная жизнь. Тянулись ряды рыбные, мясные, овощные. Торговали лавки товарами со всего Средиземноморья. Да и сама Венеция славилась различными изделиями — стеклянными, майоликой, кружевами. Величественно проходили красиво одетые женщины со слугами, синьоры разных рангов, возрастов и достатка. Торговцы обделывали свои дела-делишки. Шныряли и не зевали воры.

Здесь особенно резко выделялась нищета. По всему базару уныло бродили голодные, обездоленные люди. Некоторые нервно суетились, пытаясь что-нибудь заработать. Многие ютились по углам, поедая подобранные отбросы. Огромная масса людей, не разгибая спины, трудилась с рассвета до ночи. Всюду встречались истощенные люди, с гноящимися глазами, искалеченными телами.

Над базаром носилось громадное количество жирных голубей, опускавшихся на землю и подбиравших зерна.

Болотников наконец нашел то, что искал: старьевщик украсил его великолепной поношенной шляпой.

Иван возвращался на гондоле. Плыл по узким каналам, как по улицам.

Он замечал, что дома на берегу канала были деревянные, на дубовых сваях или на каменном фундаменте, выступающем из воды. Были и гранитные, известняковые дома, высокие, прочные, как крепости. Часто из дома в дом, через канал, на высоте второго, третьего этажа, шли крытые переходы, а внизу — мосты. Много дворцов, церквей. Одни с высокими остроконечными башнями, со стрельчатыми окнами, с украшениями из каменных цветов, птиц, загадочных животных; в нишах стен — статуи. Другие — широкие, приземистые, с округлыми крышами и куполами. Эти дворцы и церкви — деревянные или из гранита и мрамора.

Выйдя из гондолы и пройдя узкими, темноватыми улицами, Болотников попал на большую площадь — святого Марка. Наряду с небольшими домиками с черепичными крышами высились богатые каменные здания. Одно — Дворец дожей[12] из розово-белого мрамора — привлекало особенно внимание Ивана своей пышностью. Дворец окружили две, одна над другой, галереи. Иван вошел во двор. Во дворе ему бросилась в глаза металлическая Лестница исполинов. Внизу, в начале ее, выделялись две громадные статуи — Марса и Нептуна. На верхней площадке этой лестницы короновались дожи. Другие люди не смели ходить по ней под страхом смерти. Через узкий канал Дворец дожей соединялся Мостом вздохов с государственной тюрьмой. Иные преступники, проходя после суда по этому крытому мосту, останавливались у окошечка, что разрешалось, и в последний раз перед смертью смотрели на безвозвратно исчезающую от них жизнь. Дворец выходил и на другую площадь, поменьше, — Пьяцетту. Там Иван увидел бронзового льва с крыльями, стоящего на гранитном столбе. В лапах — книга. Прохожие снимали перед львом шляпы. Сделал это и Иван. Потом он узнал, что лев — герб Венеции, символ ее величия и могущества.

Вернувшись на большую площадь, Иван направился к собору святого Марка. Святой Марк считался патроном (покровителем) Венеции. Собор имел вид греческого креста, был с пятью куполами, орнаментами и мозаикой снаружи. Белая мраморная лестница вела на паперть, имевшую восемь толстых гранитных колонн. Иван вошел в раскрытую двустворчатую бронзовую дверь с литыми изображениями святых на ней. Своды подпирались высокими гранитными колоннами. Стояли раскрашенные статуи Христа, богоматери, католических святых. Живопись на стенах и потолке. В алтаре горящие трехсвечники.