Канта Ибрагимов - Учитель истории

• Название: Учитель истории
• Автор: Канта Ибрагимов
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-900231-87-7

Предыстория написания этого произведения такова.  В одном из своих выступлений,  посвященных военным действиям на Кавказе,  лауреат Нобелевской премии немецкий писатель Гюнтер Грасс высказал мнение, что, если кто-нибудь из писателей напишет об этой войне роман,  то она непременно закончится. Идея буквально захлестнула воображение автора этой книги,  который хорошо знал,  что такое война,  потому что жил в ней, ее ощущал, от нее страдал, мучился и верил… Роман впервые был опубликован в 2003 году.

Канта Ибрагимов – писатель, доктор экономических наук, профессор,  академик Академии наук Чеченской Республики,  лауреат Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства, –  известен широкому читателю по романам: «Прошедшие войны» (1999), «Седой Кавказ» (2001), «Детский мир» (2005), «Сказка Востока» (2007), «Дом проблем» (2009).

---

Его поиски увенчались некоторым успехом. Стало известно — Эстери беженкой перебралась в Германию. Малхаз тоже загорелся желанием беженцем уехать в Германию.

— Да ты что, это удел бедных, — возмутилась мать, однако, видя настырность первенца, послала его в Германию, но не беженцем, а вольным туристом, с деньгами в кармане.

Через месяц вернулся ни с чем, не зная языка, ему было очень тяжело. Тем не менее, он объездил все лагеря беженцев в Германии, увидел много чеченцев и многих беженцев под видом чеченцев. Вернувшись в Москву, он хотел продолжить поиски в других странах Европы, но ему было стыдно вновь просить деньги, да и не маленький он, и не больной, чтобы быть иждивенцем.

Жить в многолюдной Москве после одиночества гор — очень тяжело. С матерью Малхаз, несмотря на ее заботы, так и не сошелся душевно, зато он сблизился со вторым сводным братом, компьютерщиком — Ансаром. Именно Ансар подсказал Малхазу, что теперь не надо сидеть в библиотеках, через Интернет все поступает в домашний компьютер. Малхаз «заразился» этой игрушкой, сутками сидел за компьютером, постоянно обращался к брату за помощью и консультацией и так его полюбил, что, не выдержав, раскрыл ему свою страдающую душу.

— Зачем куда-то ехать! — воскликнул Ансар. — Ныне не те времена, в Интернете все есть.

И действительно, через день у Малхаза были все списки беженцев Европы, но Бозаевой Эстери не было. И тогда Ансар, через посредство своих европейских партнеров, сделал запрос в Интерпол — нет.

Совсем сник Малхаз. Как и Ана, Эстери канула в никуда.

Стал скучать он по своим горам, и уже, к ужасу матери, объявил — собирается домой. Однажды рано утром нагрянула милиция. Учуяло сердце матери, спрятала она Малхаза в надежном месте. Блюстители порядка особо не усердствовали, мельком глянули в комнаты, проверили паспорта и в конце спросили: «Есть ли такой — Шамсадов?».

— Нет, какой-такой Шамсадов? — артистично возмутилась мать. — Не видите — мы Зоевы.

Ушли. Но поняла мать: не пронесло, тучи сгущаются над сыном. Заставила она влиятельного мужа подсуетиться. В тот же день отчим узнал, а через день из Грозного знакомые позвонили: Шамсадов Малхаз Ошаевич в каком-то списке, как командир боевиков, преступник, находится в розыске.

В ту же ночь мать, как ребенка, лично вывезла Малхаза в Стамбул, к родственникам. В Турции, не зная языка, без доступа к литературе, он и вовсе впал в отчаяние. Единственная отдушина — Интернет-кафе, где он может общаться с Ансаром. Сводный брат оказался настоящим братом, прилетел он в гости к Малхазу и через день осторожно предложил:

— Поезжай в Англию представителем моей фирмы.

— Так я языка не знаю.

— Вот и выучишь; без английского в каталогах и в библиотеках делать нечего. А заодно, я порекомендую, на компьютерные спецкурсы устроишься. Поверь, там лучшие в мире программисты преподают.

— Вновь на маминой шее?

— Нет, все за счет фирмы — ты представитель и стажер... Все равно домой дороги пока нет. Не переживай, ты с лихвой отработаешь.

— И долго?

— Для начала год, а там видно будет.

Еще пару дней Малхаз раздумывал, ведь Кавказ от Турции рядом, а потом вспомнил слова директора Бозаевой — «Кто не учится каждый день — деградирует», полетел вместе с братом в Лондон, и под сорок лет вместо учителя стал учеником, первоклашкой.

* * *

Разврат — производная роскоши и нищеты, и если в роскоши это сумасшедшие оргии, то в нищете — просто сумасшествие. Именно в нищете, от безысходности на окраине порта Бейрута некогда родился некто Басри Бейхами, выжил, встал на ноги, и в результате уродства души, впрочем, как и тела, а более упорства и смекалки, он стал основным поставщиком исключительного товара для безумных оргий по всему Средиземноморью, Передней Азии и Ближнему Востоку.

Басри Бейхами — имя присвоенное, а так до тридцати лет он был просто вечно босоногий Басро, без княжеского Бейхами, сын портовой шлюхи, на закате «карьеры» решившей заиметь ребенка, и не от кого-либо, а только от светловолосого здорового моряка-норманна. В норманнов Басро не пошел, разве что ростом: длинный, костлявый, сутулый, с огромными, свисающими, как у обезьян, руками, а остальное в мать, или черт знает еще в кого — смуглый, с выпяченным узким подбородком и большим носом, с глубоко впалыми, вечно подозрительными, блуждающими глазами, с редкой проседью в густых курчавых волосах.

Когда Басро смог носить наполненный кувшин, он стал поить холодной водой базарный люд. В то же время пристрастился к карманному воровству, однако отсеченная рука напарника отбила охоту пользоваться этим ремеслом, и чуточку повзрослев, Басро стал грузчиком в порту, потом моряком. В первом же плавании, в первом же порту более взрослые моряки вынудили его познать первую женщину, такую же, как его мать. Это Басро очень понравилось, и он с нетерпением ожидал каждого захода в порт. А однажды им довелось перевозить живой товар из Туниса, и одна юная рабыня была так хороша, что ею ублажался сам капитан, а когда ему надоело, весь экипаж; все заболели страшной болезнью, и только Басро как ни в чем не бывало. До подхода к Константинополю, куда корабль направлялся, несколько членов экипажа уже были сброшены мертвыми за борт. В порту более-менее обеспеченный капитан обратился за лечением к самому знаменитому врачу Византии — Лазарю Мниху. Именно Лазарь Мних, после бесед с капитаном, попросил доставить паренька, которого болезнь миновала.

Посулив приличное жалование и такую же жизнь, Лазарь Мних назначил Басро своим ассистентом, а на самом деле стал на нем проводить эксперименты, скрыто подвергая его всяким заразам, и бывалый врач был поражен — организм Басро перебарывал любую инфекцию. Это была обоюдовыгодная практика — так сказать некий эпидемиологический щит и одновременно меч в руках врача; и знакомства, и не простые, а весьма интимные, с очень богатыми персонами — для ассистента. Конечно, доходы от сотрудничества были неравнозначны, тем не менее, портовый босяк, став так неожиданно ассистентом, а точнее смекалистым подопытным, извлек свой иммунодейственный опыт: оказывается, практически в каждом индивидууме существует в различной степени порочная страсть, которую тот в зависимости от возможностей и морали реализует; и учитывая, что у обеспеченных людей возможностей много, а морали зачастую нет, они устраивают вакханалии и до того изощряют ненасытный блуд, что с различными недугами становятся пациентами Лазаря Мниха. С возрастом, хоть и не хочет богатый лекарь терять практику и связи, общаться кошерному пожилому человеку уже приятней с Богом, нежели со всякой заразой, а ее развелось столько с привозом издалека рабов, что даже врач заразиться боится. Вот и прикидывается Лазарь Мних теряющим остроту зрения, сидит за столом, записывает, назначает лечение, а в непосредственном контакте с пациентом ассистент, и он же проводит лечение, и не только предписанное врачом, но и втайне желаемое пациентом. И когда его способности стали не в диковинку, предприимчивый Басро отправлялся в порт; если в порту на данный момент не было того, что надо, делал срочный заказ, удовлетворяя тайную блажь уже не заразного пациента, а «изысканного» клиента.

Сотни, если не тысячи, детей и подростков, юношей и девушек, здоровенных мужчин и дородных женщин всех мастей и рас прошли через костлявые, огромные руки Басро, щедро позолотив их. И наверняка любой другой крутившийся в такой грязи, среди столь могущественных вельмож давно потерял бы все, в том числе и голову, да только не Басро, порожденный в порту плут: он четко следовал по надежному фарватеру — молчание золото, и ничего не знаю. В пропитанной сплетнями и погрязшей в интригах Византии это качество было редким и щедро оплачиваемым.

Однако кроме Басро в эти тайны был посвящен и Лазарь Мних, а он не какой-то портовый ублюдок, потомственный врач, ныне главный лекарь императорского двора и, по слухам, первый человек еврейской общины. Конечно, руководствуясь не последним, а только тем, что он врач и не может допустить издевательств над здоровьем и жизнью пусть даже рабов, он — Лазарь Мних, обнародовал диагнозы персон — не всех, а очень влиятельных, и это почему-то совпало с моментом ужесточенного преследования евреев одним из императоров Византии Романом Лекапином.

Сенсационное сообщение Лазаря Мниха вызвало панику, не только императорский дворец, но даже главные увеселительные заведения — императорский ипподром и театр — стали пустовать. Назревали заговор и очередной дворцовый переворот. И тогда император Роман Лекапин вынужден был пойти на сговор, в результате торга усилились позиции другого императора, Константина, приближенного к евреям, и откровенные репрессии по отношению к последним пошли на убыль. Вместе с тем не обошлось без показательных жертв, иначе империя развалилась бы быстрее: кого-то за прелюбодеяние казнили, кого-то посадили, многие лишились постов и привилегий, а сестра Романа Лекапина — Феофания, очень красивая, умная и влиятельная женщина, ненавидевшая не излечивших ее врачей, а значит евреев, была принудительно изгнана не только от двора, но и из Константинополя. Ходил слух, что именно Феофания, а не ее брат, организовала жестокое убийство не только врача Лазаря Мниха, но и его жены и четверых детей, кроме одного — Зембрия, который, в тот период готовясь принять духовный сан, обучался где-то далеко в горах.