Клод Изнер - Леопард из Батиньоля

• Название: Леопард из Батиньоля
• Автор: Клод Изнер
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-075481-6, 978-5-271-37187-5

Париж, 1893 год. Заколот кинжалом художник по эмали, сгорела переплетная мастерская, бесследно исчез владелец типографии. Три печальных события на первый взгляд никак не связаны, однако всякий раз некто оставляет на месте преступления, в газете или в конверте таинственные послания, в которых упоминаются месяц май и леопард. Книготорговец Виктор Легри и его верный помощник Жозеф начинают новое расследование…

---

Хотя… оно не так уж и плохо — все убийства спишут на Леопарда из Батиньоля. Все до единого. И поэтому главная задача сейчас — устранить Даглана, пока флики до него не добрались.

Трусом инспектор Корколь не был. Недавно, во время беспорядков, он ввязался в драку с бандой хулиганов у газгольдера на улице Эванжиль — знал ведь, что может погибнуть, но не колебался ни секунды (от своих обязанностей инспектор не отлынивал, хотя авторитета у начальства ему это и не прибавляло). Однако сейчас, держа в руках газетные вырезки, пестрящие словом «леопард», он холодел от страха, и страх мешал ему сосредоточиться. Он предпочел бы кровавую стычку этому тупому оцепенению, вызванному совершенно абсурдными обстоятельствами.

Корколь яростно смял вырезки и бросил их в пепельницу. Спичку удалось зажечь с десятого раза — пальцы дрожали. Наблюдая, как корчится в пламени газетная бумага, он пытался себя успокоить: «Как только Даглан сдохнет, все ниточки, ведущие ко мне, оборвутся. А я буду там, где меня никто не достанет. Даже обидно как-то — если б остался в Париже, еще бы и личную благодарность огреб от господина префекта полиции за устранение этой сволочи! Глядишь, и медаль бы выдали. Да только вот через четыре дня я буду уже далеко…»

Гюстав Корколь закрыл глаза и представил себе, как обалдеют коллеги, обнаружив его исчезновение. Ничтожества, если б они только знали!..

Никогда они не узнают. А жаль. Но не узнают вовсе не потому, что скромному Корколю не хочется утереть им нос. Его триумф останется в тайне по другой причине. А сам он получит все, чего вожделел долгое время. Осталось только руку протянуть, и женщины, которые раньше потешались над его внешностью, именитые господа, брезговавшие его обществом, заносчивые чиновники — все будут в его распоряжении. Всё можно купить за деньги — уважение, честь, комфорт, удовольствия. А деньги у него уже есть, терпеливо ждут в брюссельском банке, славная сумма, двести с лишним тысяч франков — сто одиннадцать его годовых окладов, не больше и не меньше. «Четыре дня — и ты уже будешь там!»

Корколь отставил стул и надел пиджак. Перед порогом засеменил, примериваясь, чтобы переступить его с левой ноги, и сам посмеялся своему ребячеству. В кармане лежал адрес дома на окраине Батиньоля. Леопард будет загнан, пойман и убит.

Воскресенье 23 июля

Фредерик Даглан все утро провел на блошином рынке. Бродил от прилавка к прилавку, совсем упарился, но улов был что надо: засаленная фуражка, пара стоптанных годиллотов, шерстяные панталоны и — результат самых долгих и утомительных поисков — военная шинель.

Вернувшись в обиталище мамаши Мокрицы и запершись в пристройке, он устроил генеральную примерку. Через пять минут из зеркала на него смотрел кривоногий старый хрыч с боевым прошлым. Сильно потрепанная шинель была узковата в плечах, фуражка, наоборот, велика и съезжала на глаза — ну и черт с ним, скучающий взгляд прохожего, привычный к облику смотрителя сквера, не заметит разницы. Добрые полдня капрал Клеман продрыхнет в своей будке — Тео за этим проследит, а как только операция будет закончена, его дядюшка выпорхнет на волю.

Фредерик Даглан скинул обноски и с голым торсом, в одних кальсонах, приступил к последней и самой важной подготовительной стадии плана. Зажав сигарету в углу рта, он открыл книгу на странице, отмеченной закладкой, и пронумеровал строчки… Когда все закончится, он не вернется ни на улицу Дам, ни к Немецким воротам. Он спокойно переждет опасное время в квартире своей новой подружки. И никому, ни единому человеку не придет в голову его там искать.

Понедельник 24 июля

По своему обыкновению Жозеф отпирал и поднимал жалюзи, защищавшие в ночную пору лавку «Эльзевир», во всю глотку распевая бравурный марш. Сегодня утром это была «Песня прощания».

— «На юге, на севере трубы поют, в бой зовут!» — горланил Жозеф и вдруг чуть не поскользнулся на неизвестно откуда взявшемся под ногами конверте. Молодой человек нагнулся и поднял письмо. — Кто это тут корреспонденцией разбрасывается? Вот я бы сейчас приложился затылком…

— Утро начинается с ворчанья? И правильно, Жозеф, всё лучше ваших рифмованных воплей. Не дай бог, разбудите Кэндзи, он потом весь день будет в скверном расположении духа, — сказал Виктор, соскакивая с велосипеда.

— Ну наконец-то, патрон, явились! Я вас, между прочим, ждал еще позавчера вечером.

— Сил не было до вас добраться — я как будто бочки таскал весь день.

— Очень мило с вашей стороны сравнить мадемуазель Таша с бочкой, — фыркнул Жозеф, отпирая последний замок.

— В таком случае, господин остроумец, я не скажу вам больше ни слова.

Виктор покатил велосипед в подсобку, а обиженный Жозеф сунул подобранное письмо в карман. Вернувшись в торговый зал, Виктор рассеянно полистал роман Гюисманса, помедлил и, откашлявшись, исполнил куплет собственного сочинения:

— Меня увидав, дражайший Гюстав побледнел, покраснел и как птичка запел… — Он замолчал и насмешливо покосился на Жозефа.

— Да ладно, патрон, — буркнул тот, — вы умираете от желания выложить мне все, что узнали от этого субъекта.

— А вы подпрыгиваете от нетерпения это услышать. Так уж и быть, докладываю.

В конце рассказа Жозеф задумчиво почесал щеку кончиком перьевой ручки.

— Есть тут одна неувязочка, патрон. Пьер Андрези не мог получить ранение под Рейхсгофеном. Его вообще под Рейхсгофеном быть не могло. Он войну не одобрял — сам говорил мне об этом, как сейчас помню. Я брал у него почитать Эркмана-Шатриана — «Госпожу Терезу», «Историю новобранца 1813 года», «Ватерлоо», «Друг Фриц»… Когда возвращал книжки, попытался расспросить его про свару с пруссаками, и он мне вот что сказал: «Любая война — полнейшее свинство, и ничего больше. А я из тех, кто свинство не приемлет, все эти патриотические игры не для меня».

— Это ничего не доказывает.

— Минутку, я не закончил. Я рассказал месье Андрези про своего отца, он ведь служил в Национальной гвардии, два месяца провел на укреплениях…

— Мне вы про него тоже рассказывали, — перебил Виктор, — сейчас речь о Пьере Андрези.

— И я о нем же. Рассказав ему про отца, я спросил, участвовал ли месье Андрези в боях, и он ответил, что отказался тогда служить императору. «Даешь республику, долой Баденге!»[95] — так он сказал. Короче, в начале войны с пруссаками месье Андрези сбежал в Англию и, вероятно, тайно вернулся во Францию только во время осады Парижа.

— Стало быть, я не ошибся — Корколь наплел мне с три короба, — покачал головой Виктор. — Надо же, еще и ранение Пьеру Андрези придумал!

— Война… — пробормотал Жозеф. — Осада Парижа… Коммуна… Черт возьми, патрон! Эврика! Вот что написано на часах: «Да здравствует Коммуна!»

Виктор восхищенно присвистнул. Жозеф скромно потупился, но мысленно сплясал триумфальную джигу.

— Выходит, Сакровир — это все-таки Пьер Андрези собственной персоной, — торжественно заключил он. — Что до меня, я сразу не поверил в эту байку про его брата, умирающего в госпитале Ларибуазьер. У переплетчика не было ни жены, ни детей, ни братьев. Только дальний родственник в провинции.

— Поздравляю вас с блестящей дедукцией, — кивнул Виктор. — Единственный вопрос: если вы были в курсе семейного положения Пьера Андрези, почему не сказали об этом раньше? Я и не подозревал, что вы так много о нем знаете.

— Просто я не сразу сложил два и два. Мы с месье Андрези частенько болтали, он был со мной откровенен, но разговоры о его семье мы не заводили. Он упоминал о том о сем, если приходилось к слову, и я, можно сказать, восстановил картину по фрагментам… Кстати, нам под дверь подбросили письмо. Полагаю, ночью.

Жозеф протянул хозяину конверт, и когда Виктор его вскрывал, на верхней ступеньке винтовой лестницы показался Кэндзи Мори в шлафроке. Шлафрок был пурпурный в белый горошек.

— Это книжная лавка или консерватория? — недовольно осведомился японец. — Почему здесь все поют? Что, почту принесли?

Виктор и поверх его плеча Жозеф уже не отрываясь читали письмо.

— Вот это да, патрон! Шифрованное послание!

Кэндзи, не мало не заботясь о том, что какой-нибудь случайный посетитель может застать его в домашнем, устремился к ним по ступенькам.

— Читайте вслух, — потребовал он.

Виктор прочистил горло.

Дорогой месье Легри, не хотите ли со мной поиграть?

Он вырос в предместье Сен-Жак. Его старшего брата звали Авель, второй брат сошел с ума. Грозный год. ЧЬЯ ВИНА?

Встречаемся в сквере Батиньоля. Буду ждать Вас во вторник, 25 июля, между 14-ю и 18-ю часами.

— А дальше — столбик цифр по четыре в ряду: 5415, 0505, 0310 и так далее. Их тут полно, — закончил Виктор.

Жозеф, стремительно завладев письмом, уволок его к себе на стремянку, чтобы помедитировать над арифметическим упражнением. Пожав плечами, Кэндзи направился обратно к лестнице.