Федор Бурлацкий - Мао Цзэдун и его наследники

• Название: Мао Цзэдун и его наследники
• Автор: Федор Бурлацкий
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1979

В 1976 году издательство «Международные отношения» выпустило книгу Ф. Бурлацкого «Мао Цзэдун», получившую широкое признание у читателей. В новой работе автор исследует как период деятельности Мао Цзэдуна, который в течение многих лет руководил Компартией Китая и стоял во главе страны, так и последние события. Здесь рассматриваются основные моменты идейной и политической борьбы вокруг наследия Мао Цзэдуна после его кончины и дается характеристика основных участников этой борьбы.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Наиболее развернутое изложение представлений Мао по этому вопросу мы находим в его выступлении на партийном совещании в Бэйдайхэ в августе 1958 года, то есть в момент апофеоза «коммунизации». Приведем несколько выдержек из этого выступления, поскольку они очень типичны для социальных воззрений бывшего председателя КПК. Он говорил: «В Советском Союзе военный коммунизм заключался в сосредоточении всех излишков продовольствия. Мы тоже имеем 22-летнюю военную традицию, традицию осуществления системы бесплатного снабжения, которая тоже представляет собой военный коммунизм. Мы осуществляли коммунизм (!) в среде кадровых работников. Но и простой народ тоже испытывал на себе его влияние. Энгельс говорил, что очень многие начинания осуществлены впервые в армии, именно так оно и есть. Мы из городов пришли в деревни и объединились с сельским полупролетариатом, организовали партию и армию, мы ели из общего котла, не имели дней отдыха, не получали заработной платы; у нас была коммунистическая система бесплатного снабжения. Стоило нам снова вступить в города, как постепенно мы стали портиться, старые порядки нам теперь не по нутру. Нам захотелось одеваться в шерсть и сукно, мы стали бриться; кадровые работники превратились в интеллигентов, денежные оклады вытеснили систему бесплатного снабжения, появилась одежда трех расцветок, питание пяти категорий, а линия масс в городе перестала проводиться в полной мере».

«…Нас, несколько сот миллионов крестьян, 7 миллионов рабочих, 20 миллионов кадровых работников и учителей, по грудь захлестнул буржуазный поток. А кое-кто из нас совсем в нем утонул; Лю Шаоци стал правым, Яо Вэньюань тоже „хорош“, не лучше, чем Река зыбучих песков.

Проект решения о народных коммунах спускаем в низы. Не обязательно делать все сразу, не обязательно организовывать полки, батальоны, роты, взводы, отделения. Надо планомерно проводить в жизнь замысел, но и отказаться от народных коммун теперь нельзя. Теперь отказ был бы ошибкой».

«…В 1952 году мы ввели заработную плату. Утверждалось, что буржуазные ранги и буржуазное право такие замечательные, а система бесплатного снабжения объяснялась отсталым методом, партизанской привычкой, отрицательно влияющей на активность. На самом деле мы заменили систему бесплатного снабжения системой буржуазного права, допустили развитие буржуазной идеологии.

По-моему, надо покончить с этими вещами. Что касается денежных окладов, то их можно не отменять сразу, потому что у нас имеются профессора (!). Но в течение одного-двух лет надо провести подготовку к отмене денежных окладов. Становление народных коммун приведет к тому, что мы постепенно упраздним систему денежных окладов».

Все эти филиппики против зарплаты и табелей о рангах, призывы вернуться к потреблению из одного котла должны были находить известный отклик в отсталом массовом сознании. Правда, не очень ясно, как быть с личным примером Мао Цзэдуна.

В период одной из кампаний какой-то человек вывесил дацзыбао в Пекине, в котором задал самому Мао Цзэдуну два вопроса, касающиеся его личной жизни: почему он поселился в императорском дворце и почему он бросил свою жену — боевую подругу, участницу «великого похода» — и женился на актрисе? Мы со своей стороны могли бы спросить, где он сейчас, автор этих вопросов? Во всяком случае, больше такие вопросы в дацзыбао не появлялись.

Впрочем, дело, конечно, не в этом. Проблема заслуживает более серьезного анализа. Все, что прокламируется в этом выступлении Мао как коммунизм, никакого отношения к марксистскому, научному пониманию коммунизма не имеет. Точно так же, как и вся практика создания «коммун». Ничто, кроме самого наименования, не роднит коммунизм Маркса и «военный коммунизм» Мао.

Для Маркса коммунизм — это общество изобилия, общество свободных людей, для которых пища, одежда и другие материальные блага уже давно перестали быть проблемой, людей, которые посвящают себя творческому труду, людей высокоразвитых и культурных, которые не знают, что такое эксплуатация и государственное принуждение. А Мао мечтал создать общество солдатской дисциплины труда, где личность — ничто, она бесплатно работает и ничтожно потребляет, где человек— в сущности лишь орудие для достижения целей, стоящих вне его самого: национального величия, военного превосходства, величия вождя и т. д. Идеал Мао скорее напоминает уравнительные общины тайпинов или военные поселения в крепостнической России, чем свободные ассоциации Фурье, а тем более коммунистические объединения К. Маркса.

Все, на что обрушивался Мао — материальное стимулирование производства, оплата по труду, плановое хозяйство и сохранение товарно-денежных отношений, — это и есть социализм. Мао здесь фактически полностью отвергает социалистический этап развития общества и прокламирует «скачок» к уравнительному обществу.

Являлись ли подобные представления монополией одного Мао или они имели своих приверженцев в кругах руководства КПК и в целом в партии?

Нет сомнения, что такие взгляды имели широкую базу в партии, которая оставалась преимущественно крестьянской по своему составу. Фактически с началом «коммунизации» во всей партии назревал идейный раскол между сторонниками социализма и проводниками «уравнительного коммунизма». Первые, естественно, тянулись к СССР и другим социалистическим странам, показывающим пример планомерного строительства социалистического общества как необходимого этапа на пути к полному коммунизму. Вторые были более всего подвержены националистической страсти — достижению «социального превосходства» Китая над другими странами.

Трудно судить о том, в какой обстановке происходило провозглашение новой генеральной линии и как вели себя ее противники. Не исключено, что они также поддались порыву и так или иначе включились в кампанию «скачка» и «коммун». Об этом свидетельствует, например, выступление Лю Шаоци на 2-й сессии VIII съезда КПК с речью, в которой и было объявлено о политике «большого скачка» (можно, однако, предположить и другое: это была вынужденная уступка Мао Цзэдуну или продуманный тактический ход). Обращает на себя внимание упоминание Лю Шаоци в этой речи о серьезных разногласиях среди партийного руководства по поводу новой линии. Вполне вероятно, что он имел в виду Пэн Дэхуая и его сторонников, о выступлении которых против линии «скачка» и «коммун» было сообщено лишь впоследствии. Но, видимо, большинство руководителей КПК в той или иной мере были тогда охвачены угаром «коммунизации».

Первые симптомы поражения политики «скачка» и «народных коммун» проявились очень быстро. Это позволило противникам экстремистской линии активизировать свои действия. На 6-м пленуме ЦК КПК, который состоялся в Ухане (в ноябре-декабре 1958 г.), была принята пространная резолюция «О некоторых вопросах, касающихся народных коммун». Внешне она, как это принято в КПК, где тщательно заботятся о сохранении «лица», вовсю трубила о победах: «В 1958 году над бескрайним горизонтом Восточной Азии взошло солнце, солнце новой формы организации общества — народной коммуны…» Но на самом деле уханьская резолюция била отбой и давала сигнал к отступлению. Всем своим содержанием она была направлена против «забегания вперед», подвергая критике людей, которые «переусердствовали», думая, что построение коммунизма — «дело совсем несложное». Резолюция подтверждала постепенность процесса перехода к коммунизму, указывая, в частности, что процесс «насаждения коммун» займет не меньше 15–20 лет.

Более трезвый подход нашел свое отражение и в решениях 7-го пленума ЦК КПК (в апреле 1959 г.), посвященного проверке упорядочения работы «народных коммун» в сельских районах. Наконец, 8-й пленум ЦК КПК, состоявшийся в Лушане в 1959 году, фактически зафиксировал отказ от «коммунизации». Пленум принял решение о том, что коммуны должны передать все общественное достояние производственным бригадам, а их самих необходимо преобразовать фактически на началах производственных кооперативов.

Лишь в 1967 году в китайской печати появились сообщения об открытом выступлении в период, предшествовавший созыву 8-го пленума ЦК КПК, с критикой Мао и его курса группы видных руководителей КПК и КНР: члена Политбюро ЦК КПК, министра обороны маршала Пэн Дэхуая, заместителя министра обороны, начальника генштаба НОА Хуан Кэчэна, кандидата в члены ЦК, секретаря комитета КПК провинции Хунань Чжоу Сяочжоу и др.

Летом 1959 года в ряде заявлений, особенно в «Письме, содержащем изложение мнения», Пэн Дэхуай осудил «привычку преувеличивать» и «мелкобуржуазный фанатизм», которые вынудили партию «совершить левые ошибки». Он заявлял, что при отсутствии конкретного и разумного планирования лозунг «политика — командная сила» (установка, выдвинутая Мао) является недостаточным руководством и что в партии должна осуществляться «большая демократия». Пэн Дэхуай также критиковал другие аспекты политического руководства КПК. Хотя он не называл конкретно лиц, ответственных за провалы, было ясно, что он выступал против стиля руководства Мао. На самом пленуме маршал Пэн Дэхуай сделал развернутое и широко обоснованное заявление, в котором разбирал недостатки «большого скачка» и «коммун». Приведя статистические данные, он показал резкий спад в экономике, дезорганизацию хозяйства и снижение жизненного уровня населения. В частности, он отметил, что в 1958 году население получило только половину того количества продуктов питания, которое оно потребляло в среднем ежегодно за 1933–1953 годы. Пэн Дэхуай утверждал, что проведение курса «трех красных знамен» способствовало появлению «мелкобуржуазного фанатизма». Стало также известно, что он критиковал и внешнеполитический курс, имея в виду начавшийся процесс ухудшения отношений КПК с КПСС и другими коммунистическими партиями.