Ной Гордон - Шаман

• Название: Шаман
• Автор: Ной Гордон
• Издательство: ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1953-8

Лекарь Роб Коул передал потомкам не только свое имя, но и удивительный дар… В Новом Свете, среди племени сауков, продолжателя династии Роба Коула считают белым шаманом. Знал ли он, спасая смертельно больную Сару, что делает это для себя? Мог ли предположить, что их сына Шамана ему излечить не удастся, но, даже оглохнув, мальчик не откажется от призвания врача?

---

— Не сможете.

— Хрипы для меня не станут симптомами заболевания. Если я замечу раннюю стадию крупозного дыхания, я буду знать, что, если бы я мог их услышать, хрипы в его груди, несомненно, имели бы трескучий характер. Если у моего пациента наступит вторая стадия крупозного дыхания, то я буду знать, что хрипы у него в груди — пузырчатые. Если он болен астмой или у него инфекция бронхиол, то я буду знать, что хрипы у него свистящие. Но я не буду в состоянии получить подтверждение этого знания. — Он сделал паузу и посмотрел в глаза доктору Мейгсу. — Я ничего не могу сделать со своей глухотой. Природа отняла у меня ценный диагностический инструмент, но у меня есть другие инструменты. И в чрезвычайной ситуации я бы заботился о своем пациенте, используя свои глаза, и нос, и рот, и пальцы, и мозг.

Шаман не дал уважительного ответа, который понравился бы доктору Мейгсу в устах студента-первокурсника, и на его лице отразилось раздражение. Неожиданно к нему подошел доктор Мак-Гован и, наклонившись, что-то сказал на ухо.

Доктор Мейгс оглянулся на Шамана.

— Мы решили поймать вас на слове и дать вам пациента, которому вы должны поставить диагноз, не используя стетоскоп. Я готов пойти на это, если вы согласны.

Шаман кивнул, но у него засосало под ложечкой.

Профессор привел их в соседнюю палату и остановился перед кроватью, в ногах которой была табличка с именем пациента. Звали его Артур Герреншо.

— Можете осмотреть этого пациента, мистер Коул.

По глазам Артура Герреншо Шаман сразу же понял, что тот серьезно болен.

Он убрал простыню и одеяло и поднял рубашку больного. Тело пациента казалось чрезвычайно жирным, но, когда Шаман положил руку на толстую плоть мистера Герреншо, он словно прикоснулся к поднявшемуся тесту. От шеи, на которой вздулись и пульсировали вены, и до самых потерявших форму лодыжек вздутые ткани были покрыты какой-то жидкостью. Пытаясь сделать вдох, он приподнимался в постели.

— Как ваше самочувствие, мистер Герреншо?

Ему пришлось переспросить, на этот раз громче, прежде чем пациент ответил, слегка покачав головой.

— Сколько вам лет, сэр?

— Мне… пять… два. — После каждого слога он отчаянно хватал ртом воздух, как человек, пробежавший длинную дистанцию.

— У вас что-то болит, мистер Герреншо? Сэр! У вас что-то болит?

— О… — выдавил он и положил руку на грудину. Шаману показалось, что пациент пытается приподняться.

— Вы хотите сесть? — Он помог ему сесть и подпер его спину подушками. Мистер Герреншо обильно потел, но его почему-то бил озноб. Единственным источником тепла в палате был толстый черный дымоход, шедший от дровяной печи и деливший потолок пополам, и Шаман укрыл плечи мистера Герреншо одеялом. Затем достал из кармана часы. Когда он проверял пульс мистера Герреншо, ему показалось, что секундная стрелка замедлила свой ход. Пульс был слабым, нитевидным и невероятно учащенным, стучал, словно лапки зверька, отчаянно улепетывающего от хищника. Шаман не успевал считать удары сердца. Зверек замедлил бег, замер, сделал несколько медленных скачков. Снова понесся вперед.

Именно в этот момент доктор Мейгс воспользовался бы стетоскопом. Профессор сообщил бы о шумах в легких человека, тонущего в собственных соках.

Шаман обхватил руки мистера Герреншо ладонями. Услышав то, что они ему сообщили, похолодел и опечалился. Он отвернулся и, сам того не осознавая, коснулся покатого плеча пациента.

Все вернулись в ординаторскую, чтобы Шаман мог сделать доклад.

— Я не знаю, что заставило жидкость собраться в его тканях. Чтобы понять это, у меня не хватает практического опыта. Но пульс пациента слабый и нитевидный, скачущий. У него отказывает сердце: оно бьется с частотой сто девяносто два удара в минуту, когда начинается тахикардия. — Он смотрел на Мейгса. — За последние несколько лет я помог своему отцу провести вскрытие двух мужчин и женщины, умерших от сердечной недостаточности. В каждом случае небольшой участок сердечной стенки был мертвым. Ткань выглядела горелой, словно к ней прикоснулись тлеющим углем.

— Что бы вы предприняли?

— Я бы держал его в тепле. Дал бы ему снотворное. Он умрет через несколько часов, так что нужно просто уменьшить его боль. — Он сразу понял, что сказал слишком много, но сказанного не воротишь.

Мейгс набросился на него:

— Откуда вы знаете, что он умрет?

— Я это почувствовал, — тихо ответил Шаман.

— Что? Говорите же, мистер Коул, мы вас слушаем.

— Я это почувствовал, сэр.

— У вас не хватает опыта, чтобы разобраться в жидкостях организма, но вы в состоянии почувствовать нависшую смерть! — едко заметил профессор и обвел взглядом класс. — Я хочу, чтобы вы извлекли урок из этого случая, господа. До тех пор, пока в пациенте остается жизнь, мы никогда — никогда! — не приговариваем его к смерти. Мы изо всех сил пытаемся даровать ему возможность жить дальше, пока он действительно не умрет. Вы понимаете это, мистер Коул?

— Да, сэр, — с несчастным видом ответил Шаман.

— Тогда можете садиться.

Он угостил Джима Галлека ужином в салуне на берегу реки, где они съели вареную говядину с капустой и выпили каждый по три кружки горького темного пива. Это не был триумфальный обед. Оба были недовольны тем, что произошло, и сошлись во мнении, что Мейгс — сущее наказание. Им больше не о чем было разговаривать. Когда они поели, Шаман поблагодарил Галлека и заплатил ему за помощь. Санитар вернулся домой к жене и четырем детям на несколько долларов менее бедным, чем утром, когда уходил на работу.

Шаман остался в салуне и выпил еще пива. Он не позволял себе беспокоиться о том, как выпитый алкоголь повлияет на дар. Он не думал, что сможет еще долго оставаться в положении, когда дар будет играть большую роль в его жизни.

Возвращаясь в общежитие, он шел осторожно, сконцентрировав внимание на том, чтобы удержаться на ногах. Как только он добрался до своей комнаты, то залез в койку, не раздеваясь. Утром он узнал о еще одной серьезной причине для того, чтобы не употреблять горячительных напитков: у него болела голова, словно наказывая за вчерашнее. У него ушло много времени на то, чтобы умыться и переодеться, и он медленно двигался на завтрак, когда в больничную столовую быстро вошел другой первокурсник, по имени Роджерс.

— Доктор Мак-Гован просил передать, что вы должны немедленно явиться к нему в лабораторию.

Когда он пришел в прозекторскую — комнату с низким потолком, расположенную в подвале, — там находились доктор Бервин и доктор Мак-Гован. На столе лежало тело Артура Герреншо.

— Вы заставили себя ждать, — раздраженно заявил доктор Мак-Гован, словно Шаман опоздал на запланированную встречу.

— Да, сэр, — выдавил он из себя, не зная, что еще сказать.

— Не желаете начать? — спросил его доктор Мак-Гован.

Шаман еще никогда не вскрывал труп человека, но он достаточно часто видел, как это делал его отец, и потому кивнул. Доктор Мак-Гован вручил ему скальпель. Сделав первый разрез, Шаман почувствовал на себе пристальные взгляды двух докторов. Доктор Мак-Гован воспользовался щипцами и, раскрыв грудину, склонился над сердцем, затем сунул в открывшуюся полость руку и немного приподнял сердце, чтобы и доктор Бервин, и Шаман увидели кругловатое повреждение, словно от ожога, на стенке сердечной мышцы мистера Герреншо.

— Вам следует кое-что знать, — сказал доктор Бервин Шаману. — Иногда недостаточность происходит внутри сердца, и на сердечной стенке его не видно.

Шаман кивнул, показывая, что он понял.

Мак-Гован повернулся к доктору Бервину и что-то сказал ему, а доктор Бервин рассмеялся. Доктор Мак-Гован посмотрел на Шамана. Лицо у него походило на кусок дубленой кожи, покрытой глубокими бороздами, и Шаман впервые увидел, как оно осветилось улыбкой.

— Я сказал ему: «Пойдите найдите мне еще таких глухих студентов», — объяснил доктор Мак-Гован.

47 Цинциннати

Каждый день той серой и слякотной весны, сопровождающейся национальными мучениями, обеспокоенная толпа собиралась у цинциннатского отделения «Коммершиал», чтобы прочесть новую сводку новостей с фронта, которую писали мелом на доске у входа. Президент Линкольн приказал перекрыть все порты Конфедерации, бросив на них все силы военно-морского флота США, а также обратился ко всем мужчинам Северных штатов с просьбой откликнуться на призыв в армию. Повсюду только и говорили о войне, высказывая массу предположений. Генерал Уинфилд Скотт, стоявший во главе вооруженных сил, хоть и был южанином по рождению, но поддерживал США; однако он был уже в годах и устал от службы. Один пациент в терапевтическом отделении рассказал Шаману, что ходят слухи, будто Линкольн предложил полковнику Роберту Ли взять на себя командование юнионистской армией. Но несколько дней спустя все газеты запестрели сообщениями о том, что Ли оставил службу Союзу, предпочтя сражаться на стороне южан.