Алексей Сидоров - Творения древних отцов–подвижников

• Название: Творения древних отцов–подвижников
• Автор: Алексей Сидоров
• Издательство: Сибирская Благозвонница
• Жанр: Религия
• Год: 2012
• ISBN: ISBN 978–5–91362–489–5

Предлагаемые читателю «Творения древних отцов-подвижников» являются переизданием ставшей библиографической редкостью книги, вышедшей в 1990–е годы. В издании представлены переводы святоотеческих аскетических сочинений таких известных авторов Египетской пустыни IV века, как св. Аммон, св. Серапион Тмуитский, преп. Макарий Египетский, Стефан Фиваидский, блж. Иперехий, а кроме того великого каппадокийца св. Григория Нисского. Данные произведения содержат в себе духовную мудрость и подвижнический опыт древних святых, столь необходимый и востребованный в современной церковной и в особенности монашеской жизни. Перевод этих памятников древнецерковной монашеской письменности выполнен профессором МДА А. И. Сидоровым и снабжен обширными научными комментариями. Редакция также надеется, что это патрологическое издание привлечет к себе внимание преподавателей и студентов духовных учебных заведений и просто вдумчивого православного читателя, неравнодушного к святоотеческому наследию.

---

394

Сходные мысли высказываются и преп. Иоанном Кас–сианом Римлянином, который говорит о «трех отречениях» от мира: «Первое отречение то, когда телесно оставляются все богатства и стяжания мира, то есть вообще оставляется внешний мир и условия обычной жизни. Вторая степень отречения, когда оставляются прежние нравы и порочные страсти, как телесные, так и душевные; третье отречение то, в котором, отвлекая ум свой от всего настоящего и видимого, созерцаем только будущее и желаем невидимого» (Феодор (Лоз–деееским), иерожонах. Указ. соч. С. 155).

395

Ср. определение «монаха» у преп. Максима Исповедника в его «Главах о любви»: «Монахом является тот, кто удалил ум свой от материальных вещей и пребывает в Боге через воздержание, псалмопение и молитву» (Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. I. М., 1993. С. 114).

396

Выражение μονά,ζων. ό νοΰς находит отклик у Евагрия, который также говорит об «уме–монахе» (νοΰς μοναχός), обозначая этим выражением ум, достигший высот тайнозрения, осиянный благодатным сиянием Фаворского Света и сам ставший «светом». См.: Foagrios Ponii^os. Briefe aus der Wuste. Eingeleitet, ubersetzt und kommentiert von G. Bunge. Trier, 1986. S. 88–89.

397

Принцип «синэргии», лежащий в основе всей православной сотериологии, формулируется здесь преп. Макарием с предельной четкостью. Ибо «спасение не может быть каким‑нибудь внешне–судебным или физическим событием, а необходимо есть действие нравственное; и как таковое оно необходимо предполагает в качестве неизбежнейшего условия и закона, что человек сам совершает это действие, хотя и с помощью благодати. Благодать, хотя и действует, хотя и совершает все, но непременно внутри свободы и сознания» (Сер2мм (Сжра2ородскмм), орхмепмскоп. Православное учение о спасении. М., 1901. С. 161–162).

398

Утверждая, что монах должен быть δίαχρίτίχος, преп. Макарий обозначает этим словом одну из высших способностей, являющуюся существенной гранью истинного богомудрия. Ср. одно высказывание блж. Диадоха, который, говоря о «богослове» и «гностике», так определяет их: «Богослов, в душе услаждаясь самими словесами Божиими и воспламеняясь [ими], достигает мер бесстрастия в потребных для него широтах. гностик же, укрепляемый опытом, соответственно действию, становится выше страстей. Но и богослов, если более смиренно расположит себя, достигнет гностического опыта, и гностик, если будет иметь рассудительную часть души (τό δίαχρίτίχόν τ*% ψυχής μέρος. лучше перевести: «различающую часть души». — А. С.) непогрешающей, отчасти достигнет созерцательной добродетели» (Попое Αί Блаженный Диадох. С. 392–392).

399

Скрытая аллюзия на Гал. 5, 24 и 6, 14. преп. Иоанн Кассиан, затрагивая вопрос, насколько возможно человеческой природе быть безгрешной, также ссылается на эти строки послания св. апостола Павла, приводя пример святых, которые «распяли плоть свою со страстями и похотями» и для которых «мир был распят». Но даже такие святые люди, не только вырвавшие все корни порока из своего сердца, но и изгнавшие саму память и помыслы о грехах (cogifa‑fiones ac rnernonarn peccafomrn), никогда не признавали себя безгрешными. См.: Jean CaMsen. Conferences. T. III / Ed. par E. Pichery // Sources chretiennes. № 64. Paris, 1959. P. 167.

400

Ср. выше первое послание св. Аммона, где говорится о познании душой Бога посредством «собирания себя», требующего отречения от всякого «развлечения». См. также одно изречение аввы Пимена: «Развлечение есть начало [всех] зол» (άρχή χαχόν εστιν ό περισπασμός) (ΤΟ ΓΕΡΟΝΤΙΚΟΝ. Σ. 89).

401

Глагол ρεμβω для обозначения «блуждания (кружения, развлечения)» ума часто употребляется в святоотеческой письменности. Так, св. Григорий Богослов призывает к тому, чтобы мысль была целомудренной (девственной: παρθενευετο χα< ή διάνοια), не кружила и не заблуждалась (μή ρεμβεσθω χα< πλανάσθω), а также не запечатлевалась образами лукавых деяний (см.: Cfegoife ^e Nazianze. Discorus 32–37 / Ed. par C. Moreschini et P. Gallay // Sources chretiennes. № 318. Paris, 1985. P. 294; Сеж. Григории Богослое. Слово 37, 10 // Сеж. Григории Богослое. Творения. Т. 1. С. 437). Преп. Макарий неоднократно использует данный глагол. В частности, он, говоря о молитве, замечает, что «кружащиеся помыслы следует собирать воедино, различая естественные помыслы от лукавых» (Die 50 geistlichen Homilien des Makarils. S. 66). Активно он использует и существительное ρεμβασμός («блуждание, кружение» помыслов или ума), производное от указанного глагола (см.: ^c^M/ze O. Makarios/Symeon als Lehrer des Gebetes // Makari‑os‑Symposium uber das Gebet. Abo, 1989. S. 33–34).

402

Нерадение (άμελεία) всегда рассматривалось в аскетической письменности как один из главных пороков. Например, авва Дорофей постоянно предостерегает иноков в отношении этого порока, говоря, что даже малое нерадение подвергает нас большим опасностям. См.: DorofAee ^e Gaza. Oeuveres spiritu‑elles. P. 356.

403

Указание εχεΓτελεΓταί достаточно неопределенно, но его следует, скорее всего, соотносить с любовью, деятельно осуществляемой (εν εργω αΰτ^ν επίτελεσαί) монахом через его служение (δίά τ^ς λατρείας), то есть в первую очередь через молитву.

404

Говоря, что «закон» (т. е. Ветхий Завет) излагает многие таинства сокрытым образом (πολλά δ<ηγε<ταί μυστ^ρία χρυπτως), преп. Макарий в целом разделяет «александрийский подход» к Священному Писанию, который обрел четкие формы уже у Климента Александрийского, также говорившего о «таинствах, сокрытых в пророчествах, то есть в Писании» (MoH^eserf С. Clement d'Alexandrie. Introduction a l'etude de sa pensee religieuse a partir de l'Ecriture. Aubier, 1944. P. 106). Однако далее преп. Макарий противопоставляет «чтение» молитвенному служению, что на первый взгляд противоречит мнению большинства святых отцов, всегда указывавших на духовную пользу, приносимую чтением Писания. Ср., например, преп. Нила, который говорит: «Прекрасны молитва и чтение; они прекращают суетное скитание мыслей, связуя помысл кружащийся, на чем не должно, и с пользою удерживая его при себе нимало не развлекаемым в сем прекрасном занятии». Правда, преп. Нил поставляет молитву в «духовно–иерархическом плане» выше чтения, но отнюдь не сомневается в значении и пользе последнего (см.: Творения преподобного отца нашего Нила, подвижника Синайского. Ч. I. М., 1858. С. 16–20). Исходя из такой высокой оценки чтения Писания у отцов Церкви, можно предположить, что в данном случае преп. Макарий говорит о поверхностном и как бы «внешнем» чтении, которое не идет рука об руку с молитвой и даже является ее противоположностью, ибо стремится заменить собой молитву.

405

Говоря о «строгости» (Букв.; тщательности во всем — άχρίβής έστίν ε<ς πάντα) Господа, преп. Макарий, вероятно, имеет в виду Его справедливость (понимая άχρίβής в смысле «праведный» — δίχαίος), которая неразрывно связана с «щедростью» (δαψίλής — «обильный», «щедрый») Господа.

406

Данная «Беседа» во многом совпадает с 10–м посланием преп. Аммона, сохранившимся в сирийском переводе. См.: Ammonii Eremitae Epistolae. Syriace edidit et praefatus est M. Kvosko // Patrologia orien‑talis. Т. X, fasc. 6. Paris, 1915. P. 595–598.

407

Ср. Мф. 10, 35–38. В другой «Беседе» преп. Макарий говорит: «Кто избрал жизнь монашескую (μονήρη β<ον), тот должен считать чуждыми и посторонними для себя все мирские вещи. Ибо кто действительно следует за крестом Христовым, тот должен, отрекшись от всего, даже от души своей, иметь ум пригвожденным к любви Христовой, то есть предпочесть Господа родителям, братьям, жене, чадам, родству, друзьям, имуществу» (Die 50 geistlichen Homilien des Makarios. S. 296). Когда преп. Макарий говорит о «ненависти к миру», то, естественно, следует помнить о том специфическом значении, которое имеет в подобного рода контекстах слово «мир». В аскетической письменности встречается достаточно много мест, посвященных пониманию данного слова. Например, преп. Исаак Сирин говорит: «Слово «мир» есть собирательное понятие, объемлющее так называемые страсти (χόσμος εστίν ονομα περιεχτιχον επιπίπτον επί τά είρημενα πό^η)» или иначе: «мир есть плотское житие и мудрование плоти (ό χόσμος εστ<ν ^ διαγωγή ^ σαρχιχ^, χα< τό φρόνημα τ^ς σαρχός)». (ΤΟΥ ΟΣΙΟΥ ΠΑΤΡΟΣ ΗΜΩΝ ΙΣΑΑΚ ΕΠΙΣΚΟΠΟΥ ΝΙΝΕΥΙ ΤΟΥ ΣΥΡΟΥ ΤΑ ΕΥΡΕΘΕΝΤΑ ΑΣΚΗΤΙΚΑ. ΘΕΣΣΑΛΟΝΙΚΗ, 1977. Σ. 131–132). Что же касается «ненависти к отцу, матери» и т. д., то объяснение этому дается у ряда отцов. См., например, у Феодора (Псевдо–Феодора) Эдесского: «Всякий, препятствующий нам в исполнении заповедей Божиих, будь то отец, или мать, или кто‑нибудь другой, мерзок и ненавистен нам да будет (βδελυχτός ^μΓν έστω χα< μισητός)» (ΦΙΛΟΚΑΛΙΑ. ΤΟΜΟΣ Λ. Σ. 304–305). Св. Григорий Палама в своем «Десятисловии» объясняет связь этих слов Господа с известной заповедью: «Чти отца твоего и матерь твою» (Исх. 20, 12); отца и мать следует любить и почитать после Бога (μετά Θεόν), если любовь к ним содействует (συνεργεί) любви к Богу. А если любовь к родителям препятствует и мешает спасению, то тогда и следует вспомнить об указанных словах Господа (см.: ΦΙΛΟΚΑΛΙΑ. ΤΟΜΟΣ Δ. Σ. 119). Поэтому «христианские подвижники считали отречение от мира необходимым средством воспитания в себе любви к Богу и ближнему». В аскетических творениях святых отцов имеются многочисленные указания «на тот психологический закон, в силу которого привязанность к миру неизбежно должна ослаблять чувство любви к Богу. Запас чувств у каждого человека строго ограничен, поэтому его экстенсивность всегда идет в ущерб его интенсивности… Особенно это бывает заметно на любви, чувстве, определяющем по большей части главный интерес жизни. Возникновение такой преобладающей цели жизни и обусловливается некоторого рода исключительностью и развивает ее в человеке. Пока нас увлекают многочисленные предметы, окружающие нас, мы не можем предаться всецело чему‑нибудь одному, но, раз создавши для себя главный интерес жизни, мы охладеваем ко всему прочему. Точно так же, когда человек поставляет своей задачей возлюбить Бога всем сердцем и всею мыслью своею (ср. Мф. 22, 37), то ясно, что для достижения этой цели он должен беречь свое чувство и свою мысль и не уделять их ничему другому, кроме Бога. Такая исключительная преданность мысли и чувства Богу не терпит, однако, никакого ущерба, если человек любит своих ближних, потому что всецелая преданность к Богу и выражается именно в бескорыстном служении ближнему. Бог и ближний сливаются в этом случае как бы в один объект любви, и потому никакого антагонизма между любовью к Богу и ближнему быть не может» (Попое И. Д. Естественный нравственный закон. (Психологические основы нравственности). Сергиев Посад, 1897. С. 281–282).