Михаил Бойков - ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ

• Название: ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ
• Автор: Михаил Бойков
• Издательство: Сеятель
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1957

Я один из бывших счастливейших граждан Советскою Союза.

В самые страшные годы большевизма я сидел в самых страшных тюремных камерах и выбрался оттуда сохранив голову на плечах и не лишившись разума. Меня заставили пройти весь кошмарный путь "большого конвейера" пыток НКВД от кабинета следователя до камеры смертников, но от пули в затылок мне удалось увернуться. Ну, разве я не счастливец?

Книга выпущена в 1957 г. на русском языке в эмигрантском издательстве "Сеятель" в Буэнос-Айресе..

---

— Нет. Они никогда не интересовали меня. А сосчитать их мог любой проезжий и прохожий. Танки и автомобили стоят во дворе полка, окруженном низким досчатым забором; приблизительно в трех метрах от него, тянется дорога, по которой часто ходят и ездят люди.

— Так. Возьмем другое ваше признание: "Мне было поручено Т-вым собрать для польской разведки материал о том, сколько в аэроклубах Северо-кавказского края подготовлено парашютистов и планеристов в 1936 году. Это поручение я выполнил". Что же вы скажете об этом теперь?

— Никаких секретов здесь нет. Диаграммы о подготовке планеристов и парашютистов висели на стенах аэроклубов для всеобщего обозрения. Кроме того, информация об этом была опубликована в газетах…

— Пойдем дальше. Вы признавались в следующем:

"На минераловодском стекольном заводе мне удалось узнать размеры, толщину, форму и химический состав, изготовляемых там небьющихся стекол для танков. Эти сведения, через работника редакции Р-на, я сообщил резиденту английской разведки". Как вы опровергнете это признание?

— Минераловодский завод, кроме оконного и бутылочного стекла, никакого другого не делал. Можете проверить.

— Не беспокойтесь, проверю. Но почему вы давали такие дикие показания?

— Чтобы опровергнуть их на суде. Других я давать не мог. Ведь я же не настоящий шпион.

— Предполагали, что ваши "признания" Островерхов проверять не станет?

— Да. И мои предположения, повидимому, подтвердились.

— Вы, вместе с вашими сообвиняемыми, действительно написали много чепухи, которую очень легко опровергнуть на суде.

— Это не моя заслуга.

— Я знаю. Заслуга вашего редактора. Он очень умный и хитрый человек, сумевший сколотить из своих арестованных журналистов, так сказать, единый фронт против следственного аппарата управления НКВД.

— Наш редактор еще не расстрелян?

— Пока нет…

— И для чего все это нужно?

— Что именно?

— Подобные фронты подследственных против следователей и наоборот, все эти чистки, посадки невиновных людей в тюрьму, фабрикация "врагов народа" и тому подобное.

— Разве вы не знаете?

— Приблизительно знаю.

— Для чего?

— Для карьеры больших и малых энкаведистов.

— Отчасти это верно, но главное не в энкаведистахи их карьере. Не ими организована чистка и фабрикация "врагов народа" во всесоюзном масштабе.

— А кем же?

— Если хотите, могу вкратце объяснить.

— Пожалуйста. Буду вам весьма благодарен. Интересно все-таки услышать от работника НКВД подробности того, о чем хотя и знаешь, но мало.

Он закрыл папку, бросил ее на верх кипы следственных "дел" и сказал:

— Всем известно, что в Кремле имеется группа людей, управляющая страной…

— То-есть, Центральный комитет большевистской партии, — вставил я.

— Такой партии нет, — возразил он.

— Ну, пусть будет коммунистическая.

— Нет и ее.

— Как же так? — не без удивления вырвалось у меня.

— Есть кучка людей, связанная круговой порукой и прикрывающая свои дела и делишки, как ширмой, воображаемой партией. Разве можно назвать партийной такую организацию, рядовые члены которой не, имеют никаких прав, а только рабские обязанности?

— Не знаю. В партии не состоял.

— Я состою почти двадцать лет и за это время насмотрелся на "партийные" нравы, дела и фокусы. Так вот, имеется кучка людей, силой захватившая власть и панически боящаяся выпустить ее из своих рук. Главное для этих людей собственна» шкура, а власть является средством сохранения шкуры в целости и невредимости. Как вы думаете, что случилось бы, если б кремлевская кучка, на один день или даже только на час, выпустила власть из рук?

— Моя фантазия до таких высот не поднимается.

— Высоты небольшие. Чтобы добраться до них, нужно только немного подумать и понаблюдать… В юности я прочел один исторический роман. Ни названия, ни автора я теперь уже не помню, но мне врезался в память один довольно яркий эпизод. Толпа народа в Москве, на Красной площади, устроила самосуд над двумя боярами. Этих бояр разорвали на части, растоптали ногами и от них ничего не осталось, кроме нескольких луж, вернее даже не луж, а пятен крови. Останки казненных люди разнесли по Москве на сапогах… Как вам это нравится?

— Не особенно. Я бы не хотел очутиться на месте ваших бояр.

— Я тоже, а кремлевцы — тем более. Одна мысль о подобной неприятности для кремлевских шкур приводит их обладателей в состояние панического ужаса. Вот на службу охраны шкуры и поставлена власть с ее армией, энкаведистами, активистами, пропагандой, голодом, коммунизмом, марксистско-ленинскими теориями и прочим. Кроме того, власть дает возможность кремлевцам жить сверх-помещиками, иметь все блага земные, наслаждаться жизнью. Отнимите у них власть и что им останется? Подметать улицы или торговать на них спичками? Сталин, Молотов и другие — это, так называемые, "профессиональные революционеры" и, кроме "профессиональных революций", ничего делать не умеют… Кстати их "сверх-помещичья" жизнь не так уж сладка. Она ежеминутно и ежесекундно омрачена и отравлена страхом перед порабощенными ими миллионами людей. А вдруг война, восстание, заговор? Вдруг миллионы вырвутся, из концлагерей на волю? Что тогда будет со шкурой? Пожалуй, она очень быстро прилипнет к народным сапогам. Или просто к ногам без сапог. Для предотвращения такой неприятности и устраиваются чистки, фабрикуются "враги народа", вводятся "методы физического воздействия", а концлагеря растут, как плесень. Все это необходимо власти, охраняющей шкуру. Сейчас шкура как раз всерьез занялась экспериментом, могущим избавить ее от опасности быть раздавленной сапогами в будущем.

— Интересно, что это за эксперимент?

— Превращение русских, украинцев, белорусов, грузин и вообще всех народностей, населяющих СССР, в особых советских людей, в безликую, покорную и безвольную массу, лишенную национальных признаков.

— И как вы думаете, удастся такой эксперимент?

— Не знаю. Меры, принятые для его осуществления, пока не дали положительных результатов.

— Какие меры?

— Переселения и пропаганда, физическое истребление и концлагеря, борьба с семьей и религией. Мне некоторые подследственные, — рядовые колхозники, — на допросах говорили: "Не удастся вам, гадам, Россию ликвидировать. "Весь русский народ в тюрьму не загоните". "Придет время, когда мы из нашей страны весь чекистский сор выметем". Так-то…

— Предположим, эксперимент увенчается успехом. Тогда что?

— Тогда в СССР не останется ни одного русского, как, впрочем и людей других национальностей. А шкура навсегда избавится от угрозы сапога.

— Жаль. Это очень плохо, когда умирает нация.

— Иногда мне тоже бывает жаль. Но, с другой стороны, у меня ведь тоже есть шкура.

— И вы боитесь попасть под сапог?

— Конечно. Я такой же шкурник, как и любой из энкаведистов или коммунистов и мне совсем не хочется умирать под сапогами моих подследственников.

— Неужели в партии нет настоящих коммунистов?

— Что вы подразумеваете под словом "настоящих"?

— Ну, идеалистов или фанатиков, что-ли.

— Как нет? Есть. Например, в тюрьмах и концлагерях.

— А на воле?

— Есть и там. Только очень мало. Подавляющее большинство шкурники.

— И в Кремле?

— Там в особенности. Ну, какие, скажите пожалуйста, идеалисты Сталин, Молотов или Каганович? Если их покрепче прижать к стенке, то они себя объявят, кем угодно. Даже монархистами[2].

На данном этапе коммунизм им нужен, как экспортный товар. Когда Советский Союз победит в войне Европу и Америку, то очень скоро после этого коммунизм будет объявлен устаревшим и отменен.

— Вместе с НКВД?

— Ну, уж это — извиняюсь. НКВД — учреждение несменяемое.

— А если Советский Союз войну проиграет?

— Тогда… сапоги. Но шкура и власть усиленно готовятся к войне. Готовятся так, чтобы до сапог не дойти.

— Чем же, по вашему мнению, они заменят коммунизм в случае победы?

— Самодержавной монархией или единоличной диктатурой.

— В первом сомневаюсь.

— Почему? Диктатура и монархия естественные и проверенные тысячелетиями явления в жизни государств и народов. Все остальное, вроде парламентов и верховных советов, искусственно, недолговечно и вообще бутафория. Кстати, еще Ленин сказал когда-то: "Если нам, потребуется, то мы посадим на престол царя". Так вот: монархия или диктатура.

— Но ведь у нас уже есть диктатура.

— Какая? Пролетариата? Это кремлевское вранье.

— Нет, сталинская.

— Сталин не диктатор. Он — злая и хитрая марионетка. Кремлевский Петрушка, которого за политические нити дергают другие. Для того, чтобы быть диктатором, у него не хватает ума, смелости, здравого смысла и чувства меры. Он…