Иван Бунин - Том 1. Стихотворения

• Название: Том 1. Стихотворения
• Автор: Иван Бунин
• Жанр: Поэзия
• Год: 1987

Имя Ивана Бунина (1870–1953) — одного из проникновенных, трагических классиков русской литературы, почетного академика изящной словесности, лауреата Нобелевской премии (1993) — известно во всем мире.

Во первый том Собрания сочинений вошли стихотворения И. А. Бунина и сделанный им перевод «Песни о Гайавате».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

8. VII.11

Солнечные часы*

Те часики с эмалью, что впотьмах
Бежали так легко и торопливо,
Давным-давно умолкли. И крапива
Растет в саду на мусорных холмах.

Тот маятник лучистый, что спесиво
Соразмерял с футляром свой размах,
Лежит в пыли чердачного архива.
И склеп хранит уж безыменный прах.

Но мы служили праведно и свято.
В полночный час нас звезды серебрят,
Днем солнце озлащает — до заката.

Позеленел наш медный циферблат.
Но стрелку нашу в диске циферблата
Ведет сам бог. Со всей вселенной в лад.

<1906–1911>

Источник звезды*

Сирийский апокриф

  В ночь рождения Исы,
Святого, любимого богом,
  От востока к закату
Звезда уводила волхвов.

  В ночь рождения Исы
По горным тропам и дорогам
  Шли волхвы караваном
    На таинственный зов.

  Камнем крови, рубином
Горела звезда перед ними,
  Протекала, склонялась —
И стала, служенье свершив:

  За долиной, на склоне —
Шатры и огни в Рефаиме,
  А в долине — источник
    Под ветвями олив.

  И волхвы, славословя,
Склонились пред теми огнями
  И сказали. «Мы видим
Святого селенья огни».

  И верблюды припали
К холодной воде меж камнями:
  След копыт и доныне
    Там, где пили они.

  А звезда покатилась
И пала в источник чудесный:
  Кто достоин — кто видит
В источнике темном звезду?

  Только чистые девы,
Невесты с душой неневестной,
  Обрученные богу,
    Но и то — раз в году.

<1906–1911>

Матери*

Я помню спальню и лампадку,
Игрушки, теплую кроватку
И милый, кроткий голос твой:
«Ангел-хранитель над тобой!»

Бывало, раздевает няня
И полушепотом бранит,
А сладкий сон, глаза туманя,
К ее плечу меня клонит.

Ты перекрестишь, поцелуешь,
Напомнишь мне, что он со мной,
И верой в счастье очаруешь…
Я помню, помню голос твой!

Я помню ночь, тепло кроватки,
Лампадку в сумраке угла
И тени от цепей лампадки…
Не ты ли ангелом была?

<1906–1911>

Без имени*

Курган разрыт. В тяжелом саркофаге
Он спит, как страж. Железный меч в руке.
Поют над ним узорной вязью саги,
Беззвучные, на звучном языке.

Но лик сокрыт — опущено забрало.
Но плащ истлел на ржавленой броне.
Был воин, вождь. Но имя Смерть украла
И унеслась на черном скакуне.

<1906–1911>

Лимонное зерно*

В сырой избушке шорника Лукьяна
Старуха-бабка в донышке стакана
Растила золотистое зерно.
Да, видно, нам не ко двору оно.

Лукьян нетрезв, старуха как ребенок,
И вот однажды пестренький цыпленок,
Пища, залез на лавку, на хомут,
Немножко изловчился — и капут!

<1906–1911>

Мужичок*

Ельничком, березничком — где душа захочет —
В Киев пробирается божий мужичок.
Смотрит, нет ли ягодки? Горбится, бормочет,
Съест и ухмыляется: я, мол, дурачок.
«Али сладко, дедушка?» — «Грешен: сладко, внучек».
«Что ж, и на здоровье. А куда идешь?»
«Я-то? А не ведаю. Вроде вольных тучек.
Со крестом да с верой всякий путь хорош».
Ягодка по ягодке — вот и слава богу:
Сыты. А завидим белые холсты,
Подойдем с молитвою, глянем на дорогу,
Сдернем, сунем в сумочку — и опять в кусты.

<1906–1911>

Дворецкий*

Ночник горит в холодном и угрюмом
Огромном зале скупо и темно.
Дом окружен зловещим гулом, шумом
Столетних лип, стучащихся в окно.

Дождь льет всю ночь. То чудится, что кто-то
К крыльцу подъехал… То издалека
Несется крик… А тут еще забота:
Течет сквозь крышу, каплет с потолка.

Опять вставай, опять возись с тазами!
И все при этом скудном ночнике,
С опухшими и сонными глазами,
В подштанниках и ветхом сюртучке!

<1906–1911>

Криница*

Торчит журавль над шахтой под горой.
Зарей в лугу краснеет плахта,
Гремит ведро — и звучною игрой,
Глубоким гулом вторит шахта.

В ее провале, темном и сыром —
Бездонный блеск. Журавль склоняет шею,
Скрипит и, захлебнувшись серебром,
Опять возносится над нею.

Плывет, качаясь, тяжкое ведро,
Сверкает жесть — и медленно вдоль луга
Идет она — и стройное бедро
Под красной плахтой так упруго.

<1906–1911>

Песня («На пирах веселых…»)*

На пирах веселых,
В деревнях и селах
  Проводил ты дни.

Я в лесу сидела
Да в окно глядела
  На кусты и пни.

Девки пряли, шили,
Дети с нянькой жили,
  Я всегда одна —

Ласковей черницы,
Тише пленной птицы
  И бледнее льна.

Я ли не любила?
Я ли не молила,
  Чтоб господь помог?

А года летели,
Волоса седели…
  И замолк твой рог.

Солнце пред закатом
Бродит по палатам,
  Вдоль дубовых стен.

Да оно не греет,
Да душа не смеет
  Кинуть долгий плен.

<1906–1911>

Зимняя вилла*

Мистраль качает ставни. Целый день
Печет дорожки солнце. Но за домом,
Где ледяная утренняя тень,
Мороз крупой лежит по водоемам.

На синеве и белый новый дом,
И белая высокая ограда
Слепят глаза. И слышится кругом
Звенящий полусонный шелест сада.

Качаясь, пальмы клонятся. Их жаль, —
Они дрожат, им холодно от блеска
Далеких гор… Проносится мистраль,
И дом белеет слишком резко.

<1906–1911>

Памяти*

Ты мысль, ты сон. Сквозь дымную метель
Бегут кресты — раскинутые руки.
Я слушаю задумчивую ель — Певучий звон…
Все — только мысль и звуки!

То, что лежит в могиле, разве ты?
Разлуками, печалью был отмечен
Твой трудный путь. Теперь их нет. Кресты
Хранят лишь прах. Теперь ты мысль. Ты вечен.

<1906–1911>

Березка*

На перевале дальнем, на краю
Пустых небес, есть белая березка:
Ствол, искривленный бурями, и плоско
Раскинутые сучья. Я стою,
Любуясь ею, в желтом голом поле.

Оно мертво. Где тень, пластами соли
Лежит мороз. Уж солнца низкий свет
Не греет их. Уж ни листочка нет
На этих сучьях, буро-красноватых,
Ствол резко-бел в зеленой пустоте…

Но осень — мир. Мир в грусти и мечте,
Мир в думах о прошедшем, об утратах.
На перевале дальнем, на черте
Пустых полей, березка одинока.
Но ей легко. Ее весна далеко.

<1906–1911>

Стихотворения 1912–1917

Псковский бор*

Вдали темно и чащи строги.
Под красной мачтой, под сосной
Стою и медлю — на пороге
В мир позабытый, но родной.

Достойны ль мы своих наследий?
Мне будет слишком жутко там,
Где тропы рысей и медведей
Уводят к сказочным тропам,

Где зернь краснеет на калине,
Где гниль покрыта ржавым мхом
И ягоды туманно-сини
На можжевельнике сухом.

23. VII.12