Валерий "Валико" - Волчья стая

• Название: Волчья стая
• Автор: Валерий "Валико"
• Жанр: О войне

 Летом 1963 года в заливе Неелова на побережье моря Лаптевых были обнаружены останки погибшего моряка. Рядом с ним лежала металлическая бляха. Надпись на изъеденной временем пластине свидетельствовала, что ее владелец унтер-офицер кригсмарине, то есть военно-морских сил Германии времен Третьего рейха.

Кто был этот моряк - и, главное, - каким образом он мог оказаться так далеко на востоке, до сих пор неизвестно.

В 1968 году, в том же заливе, недалеко от поселка Тикси, волны вынесли на берег полупустую бочку с керосином, имевшую маркировку кригсмарине. А спустя семь лет, в 1975 году, экипаж вертолета Ми-8, совершивший вынужденную посадку на одном из островов в дельте реки Лены, обнаружил целый склад горючего, принадлежавший немецким ВМС.

Данные факты, ставшие известными из ряда газетных публикаций того времени, стали предметом нескольких журналистских расследований, которые, однако, потерпели неудачу.

Что же скрывается за этими сенсационными находками? Простая случайность, как это часто бывает, или что-то более важное, о чем мы до сих пор не знаем?

---

        Для этого, используя буксировщик,   старший лейтенант опустился на дно  и внимательно осмотрел тело  аквалангиста. Удар ножа пришелся  на дыхательный мешок и горло противника. Увидев на его руке фосфорицирующие в темноте  водолазные часы-компас, Ветров снял их  и захватил с собой. 

        После этого, запустив буксировщик, он направился к корме, внимательно осматривая по пути, днище корабля.

        Когда подчиненные  Ветрова    извлекли его из    шлюзовой камеры и помогли снять акваланг, старший лейтенант коротко доложил  старшим офицерам о происшествии и протянул им снятые с руки  диверсанта часы.

        -  М-да, Иван Васильевич, дела, -  взглянул на начальника разведки  Худяков.  -Он же курва, мог всех нас поднять на воздух.

        -  Или пустить ко дну, - в тон ему ответил капитан 1 ранга. - Так ты говоришь, Алексей, взрыватели мин  были с вертушками?

        -  Ну да, -  прохрипел  Ветров, с  помощью моряков освобождаясь от гидрокостюма.

        -  Хитро придумали, сволочи - хмыкнул  разведчик. - Эти вертушка  привела бы мины в действие, где-нибудь  в Северном море, а там глубины  до семисот метров. И, как говорят, концы в воду. 

        Ну, ладно, -  потрепал он по плечу Ветрова. - Ты герой, давай, пока отдыхай, а мы на доклад. Порадуем  командующего.

        Когда высокие гости разъехались, о «ЧП» доложили  Хрущеву.  Импульсивный  генсек пришел в ярость и в свойственной ему манере  высказал все, что думал об англичанах. Потом успокоился и приказал доставить к нему  Ветрова.

        - Здравия желаю!  -  деревянно приветствовал тот  высокое начальство, переступив комингс  офицерского салона. - Старший лейтенант Ветров, по вашему приказанию прибыл.    

        Молодец, капитан-лейтенант! -  подойдя к нему и пожав   руку, сказал Хрущев. -Поздравляю тебя с орденом «Красной Звезды».

        - Служу Советскому Союзу!  - четко ответил Ветров. А потом подумал и добавил, - только вы ошиблись,  Никита Сергеевич, я старший лейтенант.

        - Ошибаюсь я редко, - улыбнулся генсек. - По чину не положено.  

        Арсений Григорьевич, - обернулся он к стоящему сзади адмиралу, - немедленно подготовь  документы на орден и звание.

        Еще через  несколько дней, благополучно завершив визит, советская правительственная делегация вернулась на родину.

Эпилог

  

        Погожим летним вечером  1960 года, когда  на праздничные  карнавалы в Аргентину  съезжаются  сотни тысяч туристов, в роскошных апартаментах одного из фешенебельных отелей Мар-дель-Плата, с удобством коротали время   три респектабельных господина. Это были  собравшиеся  на   очередную встречу, Борман,  Мюллер и Глюкенау.

        Время наложило на них свой отпечаток, но выглядела вся тройка достаточно  бодро.

        Изменив внешность и обзаведясь аргентинским паспортом, Борман на деньги  партии приобрел   виллу в живописных предгорьях Анд,  где, живя затворником, писал историю Третьего рейха.

        Получив свою долю,   Мюллер  обосновался в соседнем Уругвае  и  не без помощи старых соратников,   через некоторое  время    связался  с западногерманской  разведкой Бундес Нахрихтен Динст, где в качестве руководителя подвизался его давний знакомый  Рейнхард Гелен. 

        Ну а Глюкенау, нажив капиталы на торговле бокситами, обратил их в акции и  путешествовал на собственной яхте по экзотическим островам Карибского моря.

        Расположившись на увитой зеленью,  прохладной террасе с видом на море, вся тройка неспешно  потягивала  рубиново отсвечивающее в хрустальных бокалах тинто и обменивалась  мнениями о происходящих в мире событиях.

        - Да, господа, -  многозначительно сказа  Борман. - Как я и предполагал, Советы на грани войны с Америкой, и они обязательно вцепятся друг другу в глотку.  

        - Сомневаюсь в этом, -  не согласился   Глюкенау,  - американцы слишком осторожны и вряд ли пойдут на  дальнейшее обострение  отношений с русскими.

        - А вот здесь, Людвиг вы не правы, - как всегда невозмутимо произнес Мюллер и,  переглянувшись с Борманом, вышел в соседнюю комнату. Через минуту он вернулся с тонкой папкой в руках и  снова уселся   в мягкое кресло.

        - Здесь довольно интересный документ, Людвиг, -  открыл папку Мюллер. - Я не так давно получил его от  бывших коллег из ведомства Гелена.  Цитирую.

        «Окончится война, все как-то утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем, - все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей!

        Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников, в самой России.

        Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, необратимого окончательного угасания его самосознания.

        Из литературы и искусства, например мы, постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс.

        Литература, театры, кино - все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства - словом, всякой безнравственности.

        В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. 

        Честность и порядочность будут осмеиваться и станут никому не нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу - все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом.

        И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит.

        Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы народной нравственности.

        Мы будем расшатывать таким образом, поколение за поколением. Будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку всегда будем делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее. Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов. Вот так мы это сделаем».

        -  Итак, Людвиг, что вы об этом думаете?  -  закрыл папку Мюллер

        - Даже не знаю, господа, - помолчав,  ответил Глюкенау. -  Очень смахивает на некую   идеологическую программу, в стиле Геббельса.

        -  Вы не ошибись, - вкрадчиво произнес Мюллер. - Это послевоенное выступление начальника Центрального разведывательного управления США  Алена  Даллеса на закрытом совещании в Конгрессе,  которое в настоящее  время является стратегической программой    по уничтожению большевизма. И ее, замечу, активно, поддерживают  все страны НАТО.

        - Что ж, приятно слышать, -  одобрительно хмыкнул Глюкенау.- Может им  удастся  завершить то, что мы начали.

        - Это бесспорно, Людвиг!  - патетически воскликнул Борман, отставив бокал и   вставая с кресла. 

        - При таком раскладе сил,  крах большевизма неизбежен. И мы  должны внести свою  посильную лепту в  это святое дело!

        - Но как?  - удивился Глюкенау.  - Для  серьезной борьбы  мы староваты.

        - К сожалению это так, - брюзгливо согласился Борман, расхаживая по террасе. - Но у нас с Мюллером имеется предложение. Генрих, -  прошу вас. 

        - Людвиг, вы помните каким образом, весной сорок пятого, мы появились в вашей базе? - поинтересовался  Мюллер.

        - Естественно, на субмарине Роге.

        - Ну, так вот. С нами были еще лодки, одна из которых затонула  у побережья Гвианы. И на ее борту находился  бесценный груз, - поднял вверх палец Мюллер.

        - И какой же, если это не секрет? - осторожно поинтересовался Глюкенау.  

        - Для вас не секрет, Людвиг, - подошел к нему Борман. - Это уникальные документы из личной канцелярии фюрера, которые очень пригодятся нашим американским друзьям в борьбе с Советами.

        - А, кроме того, сведения обо всей  нашей агентуре, оставленной   в   России и секретных   базах Деница  в Арктике и на Балтике, - добавил Мюллер. - Короче, самый настоящий ящик Пандоры.