Кристофер Гилмор - Капитан Френч, или Поиски рая

• Название: Капитан Френч, или Поиски рая
• Автор: Кристофер Гилмор
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001866-5

Романтическая история о межзведных скитаниях и поисках рая, написанная в лучших традициях «космической оперы», не оставит равнодушными самых избалованных читателей. Главный герой романа спейстрейдер капитан Френч запомнится поклонникам жанра надолго – давно не было в мировой фантастике столь мощного персонажа, воплощающего в себе историко – фантастический идеал настоящего мужчины.

---

Мы сидели на мостике, любуясь блекло-голубоватой сферой, сиявшей среди звезд, как опал в россыпи крохотных самоцветов. Шандра находилась в игривом настроении; то ли вино было тому причиной, то ли знакомая мне эйфория, которую чувствует каждый странник, отправляясь в далекий путь.

– Грэм, помнишь, ты рассказывал мне о Кордее?

– Да, дорогая?

Ее глаза шаловливо блеснули.

– Похоже, ты многое знаешь о нем. Его побуждения и мысли, и всякие личные обстоятельства…

– Думаешь, что Кордей – это я? А истинный Грэм Френч давно рассыпался прахом у какой-нибудь безымянной звезды? На губах Шандры промелькнула улыбка.

– Вообще-то такое приходило мне в голову… Двадцать тысячелетий – огромный срок, и ты сам говорил, что в космосе бывают разные чудеса. Но вы с Кордеем не похожи ни темпераментом, ни характером. Ты скорее однолюб, вроде Филипа Рего-са… Да и “Цирцея” не подходит под описание “Чик-вериты” и “Космической гончей”… И файлы ее – те, которые нельзя уничтожить, – ведутся с давних времен. Выходит, ты не Кордей. Но ты, – Шандра лукаво улыбнулась, – ты космический бродяга, а все бродяги любят приврать. Быть может, ты приукрасил всю эту историю, чтоб сделать ее позанимательней? Или нет?

– Нет, моя проницательная принцесса. Кордей – один из немногих спейстрейдеров, с которыми я встречался, и потому в рассказе о нем я опираюсь на личные впечатления. Это не касается истории грабежа – сей инцидент был мне описан Кордеевыми потомками, когда я вторично попал на Дальний.

– А что случилось в первый раз?

– Тогда я и встретил Кордея. Он уже пару столетий трудился диспетчером, но оптимизма не терял. Он все еще думал о себе как о человеке космоса, осевшем “внизу” в результате временной неудачи. Он принял меня с самым радушным гостеприимством и показал все, на что стоило посмотреть. Я был для него не просто гостем, но собратом по профессии, хоть эта роль была временами утомительной – если припомнить все возлияния в “Магеллановых Облаках”… Но разве я мог оттолкнуть его? Сказать, что теперь он не космический торговец, а жалкий червяк, житель планеты? Это было бы слишком жестоко. Ведь мысль о том, что он вернется в космос, поддерживала Кордея; если уж говорить начистоту, она была единственным барьером, оберегавшим его от безумия. В каком-то смысле он был уже безумен… Мурашки шли по коже, когда он принимался сравнивать “Цирцею” с “Чикверитой” и рассуждать об их оборудовании и планировке… Он таскал меня к своим друзьям, к своим женщинам и потомкам, и это было ужасно. Ужасно и трогательно! Куда бы мы ни шли, всюду находились его дети, его внуки и правнуки, и казалось, что они участвуют в некоем молчаливом заговоре, имевшем целью поддержать его мнение о себе. А он представлял меня как “коллегу Френча с “Цирцеи”, будто мы были двумя торговцами, волею судеб повстречавшимися на Дальнем. И все вокруг млели и восторгались, ставили выпивку и слушали разинув рот, как два великих человека обмениваются воспоминаниями о своих великих делах… Мне казалось, еще чуть-чуть, и я окаменею, превратившись в собственный гранитный монумент.

Шандра в притворном ужасе всплеснула руками.

– Значит, вот откуда твои истории! Ты слышал их от других спейстрейдеров между выпивкой и закуской! И всякий раз вас окружали толпы благоговейных почитателей… Виски течет рекой, рюмки под носом, и на каждом колене – по девушке… А где-то маячат скульпторы, ваяющие обелиск, и целая армия живописцев… Или я не права, Грэм?

Я ухмыльнулся.

– Близко к истине, дорогая. Но должен заметить, что встреча двух спейстрейдеров – редкий случай, да и не каждый из них будет так откровенен, как Кордей. Мои истории в основном взяты из книг, из планетарных записей, из сплетен и слухов, которые мне пришлось проверять, отсеивая истину от шелухи легенд и сказок. Понимаешь, мы, космические торговцы – знаменитости, и всякое наше деяние, всякое наше слово перетолковывается на сотню ладов и порождает сотню мифов. Ты теперь тоже частица подобного мифотворчества. На Малакандре вышла твоя биография, и не единственная – ведь о ком пи-, сать романистам, как не о принцессах загадочной Амазонии?.. История с мадам Удонго, я полагаю, экранизирована, и приятель нашей милой Файт не иначе как написал сценарий… Кассильда, твоя подружка с Барсума, обмолвилась парой слов о ваших подвигах, о том, как вы напились и обменялись платьями, – вот тебе и сюжет для оперетты. А на Солярисе…

Тут я вспомнил прелестную Ниссан и поперхнулся. Не сомневаюсь, что Хаммурапи, мой секретарь, мог бы сделать из этой истории комедию или трагедию, оперу или драму, все, что угодно, на выбор. Сюжетец позволял! Что-нибудь этакое, с клубничкой, под интригующим заголовком “Соблазн капитана Френча”…

Шандра, не заметив моего смущения, протянула:

– Легенды, мифы, сказки, сплетни, слухи… И на Мерфи тоже? Как ты думаешь, Грэм, что говорят о нас на Мерфи?

– Смотря кто говорит, – заметил я. – Сестры Камилла и Серафима болтают про космического монстра или киборга, что затащил невинную девушку в постель и насажал ей синяков своими шестеренками. Аркон Жоффрей, я думаю, более

Реалистичен. И если в ближайшие двести лет на Мерфи явится холостяк-спейстрейдер, ему преподнесут историю про капитана Френча, купившего

Целый гарем из монастырских послушниц. Как говорится, exempla do cent [4]!

– Но тебе не нужен гарем, – сказала Шандра. – Я знаю, знаю! Я смотрела в вечных записях… Жанна, Дафни, Ильза, Джессика и остальные… даже Йоко… Ты жил с ними, и ты их любил, но никогда – двух сразу. Значит, ты не Кордей!

– Что поделаешь, детка! Кордей вдвое моложе меня и родился на Арморике, а я – старый мужчина со Старой Земли. Из Огайо, где наказанием за многоженство… Я собирался прочесть ей целую лекцию, но Шандра не дремала – прижалась ко мне, прикрыла ладошкой рот и укусила за ухо.

ГЛАВА 22

Я был доволен своим визитом на Солярис. Не по причине успешных торговых сделок или отвергнутых искушений и даже не потому, что мы насладились чарующими видами, катаньем на дельфинах и приятным обществом – всем тем, чего не может предоставить нам “Цирцея”. Все это было великолепно и прекрасно, но чувства, испытанные мной, проистекали из других источников. Я радовался, что обнаружил этот мир благополучным и живым, что за прошедшее время здесь не случилось ни катастроф, ни бедствий, ни падений комет, ни вселенских потопов, ни социальных катаклизмов. И пусть я не сомневался, что все это когда-нибудь произойдет (ибо Солярис не был моим неизменно благоденствующим Раем), я все-таки испытывал умиротворение. Мысленно я отодвигал “когда-нибудь” в далекие века и старался не думать о том, что положит конец нынешнему процветанию – недостаток ли земель и войны за них меж островами, бунт ли гидроидов или некие эксперименты, после которых на Солярисе воцарится тишь да гладь и водная благодать без всяких признаков суши.

Возможно ли иное? Возможно ли, чтоб этот мир когда-нибудь сделался Раем? Тем Раем, который я ищу? Я с удивлением заметил, что эта мысль уже не волнует меня – во всяком случае, не так, как прежде. Почему? Разве я собирался прервать свои поис1 ки? Разве они служили помехой хоть в чем-то? Отвлекали от дел? Или от Шандры? Разве они диктовали какой-то маршрут, которым мне полагалось следовать? Я должен был выяснить эти вопросы, хотел я того или нет. Никто не в силах совладать с собственной натурой, и прагматик, подобный мне, всегда стремится найти причины своих решений и побуждений, даже в той ситуации, когда над ними лучше бы опустить завесу неведения.

Я размышлял на все эти темы, чувствуя, как мой недавний оптимизм сменяется тревогой и неуверенностью. Я понимал, что мысль о Рае была всего лишь мечтой, чем-то призрачным, эфемерным; стоило ли сожалеть, что ее вытесняет реальность?

Сожалеть? Возможно, но не удивляться. Великий дух живет мечтой, прагматик – реальностью, и с этим ничего не поделаешь – как и с тем, что я не гений, не романтик и не возвышенный мечтатель. Я тот, кто я есть, сколько бы памятников ни воздвигли мне от Земли до созвездия Ориона. Omnial Dixi et animam levavi! [5].

Что же касается реальности, то она была такова: вместо Рая я обнаружил Шандру, узнал ее, полюбил и боялся ее потерять.

В этих моих опасениях каким-то образом присутствовал Солярис —v то ли в качестве безмолвного статиста, то ли как знак, напоминающий о важной встрече или разговоре, который не стоит забывать. Из разговоров мне вспомнились три – с прелестной Ниссан, с Седаном Хаммурапи, открывшим мне тайны пещерных мистерий, и с Бенцем Фиатом Шалмуназаром, профессором сексоихтиологии из Эм-берли. Последняя из бесед была, я думаю, самой серьезной, несмотря на легкомыслие Шалмуназара. Собственно, легкомысленным был конец, но никак не начало. Он спросил: каково это – жить с такой женщиной?

Что бы тут ни подразумевалось, я понимал вопрос по-своему. Сомнение в том, что я могу исполнить все капризы моей леди? Пожалуй, нет; Шандра была не капризна, если считать капризом обычные женские требования и причуды. Другое дело, насколько я соответствую ей? Кто я такой для Шандры? Свет в окне, ее прекрасный принц, ее мечта об идеальном возлюбленном? Или всего лишь человек, протянувший руку помощи в тяжелую минуту? Достоин ли я ее любви? И не найдется ли мужчина – пусть не сейчас, пусть в будущем, – к которому Шандра могла бы испытывать более сильное чувство, чем ко мне?