Кристофер Гилмор - Капитан Френч, или Поиски рая

• Название: Капитан Френч, или Поиски рая
• Автор: Кристофер Гилмор
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001866-5

Романтическая история о межзведных скитаниях и поисках рая, написанная в лучших традициях «космической оперы», не оставит равнодушными самых избалованных читателей. Главный герой романа спейстрейдер капитан Френч запомнится поклонникам жанра надолго – давно не было в мировой фантастике столь мощного персонажа, воплощающего в себе историко – фантастический идеал настоящего мужчины.

---

– О самых разнообразных. О жутких чудищах, сбежавших из лабораторий биологов, как это случилось на Земле, или о гедонистических тритонских экспериментах. Еще была неудачная попытка исправить климат на Ямахе – там изменили наклон планетной оси, что привело к таянию льдов и всемирному потопу. На Эльдорадо с той же целью применялись мощные ультразвуковые генераторы; когда их включили одновременно, континентальный щит не выдержал, магма прорвалась наверх, ожили вулканы, и от людей остался только прах? пепел… На. Шан-гри-Ла был принят закон об имущественном цензе, определявшем гражданский статус, и через пару веков рабы и деклассированные составляли там большинство. Их возглавил какой-то горлопан и честолюбец из местных фюреров, и планета захлебнулась в крови. Еще вспоминается мне один мир со странным названием Кость-в-Горле… Они баловались с наследственностью, со всякими евгеническими штучками, желая вывести высшую расу, и не успели чихнуть, как их население удвоилось. Наступил голод, а затем… Ну, ты понимаешь, моя дорогая, – все было как на Мерфи. Высшую расу съели, а закусили евгениками-экспериментаторами… Шандра поежилась.

– Разве никто не предсказывал возможность таких страшных катастроф?

– Почему же, предсказывали, но всех провидцев ожидала судьба Кассандры. Их обвиняли в том, что они тормозят прогресс, сеют панику, препятствуют внедрению в жизнь великих идей. Обычно их деклассировали, а кое-где наказывали старением… Их прогнозы не принимались в расчет, над ними смеялись и издевались, пока не наступала катастрофа. Тогда их вешали. И это еще раз доказывает, что человек – существо иррациональное.

Я смолк, задумавшись. Странно, но люди до сих пор игнорируют коллективный опыт человечества, не желая учиться на чужих ошибках и бедах. Взять тот же Шангри-Ла… Бруннершабн лежит в десяти парсеках от него, и, казалось бы, весть о ядерной катастрофе должна остудить самые горячие головы. Но нет, этого не случилось! На Шангри-Ла все же затеяли гражданскую войну, и погибших в ней было не меньше, чем на Мерфи после удара Божьего Молота. Так что в теории Ли Герберт есть рациональное зерно: всякий мир обречен на катастрофу, ибо таится в нем адский зародыш самонадеянности и глупости.

Значит ли это, что люди не в силах сотворить Рай? Ведь Рай – символ стабильности; там не бывает катастроф, и само существование не сделалось вечным ужасом и перманентной катастрофой. Рай – это антитеза теории Ли Герберт и всем аналогичным измышлениям; это место, где разум торжествует над глупостью, благородство над эгоизмом, где вечная жизнь в самом деле является вечной. Я решил, что в моих представлениях о Рае наметился прогресс. Раньше я знал, чего там не может быть: занудных гимнов и плясок у престола Божьего, ангелочков с крыльями в две ладони, медовых рек, мармеладных берегов и тому подобной чепухи. Но все это, как говорилось уже не раз, было определением “a contrario”, а не “ab actu” – от противного, а не от действительного. Теперь же истинный свет забрезжил передо мной, словно путеводная звезда в холодной и темной космической пустоте.

Да, там, в моем Раю, торжествует разум, царит благополучие, и вечная жизнь неподвластна внезапным катастрофам… Но не это главное! Не это! Так что же?.. В последнее время, глядя на Шандру, я склоняюсь к мысли, что главным там является любовь. Не стабильность, не мир и покой, не красота, не благородство, а только любовь! Одна лишь любовь, способная скрасить тоску бесконечного существования!

Шандра махнула рукой, и потолочные панели вспыхнули ярким светом.

– Ты устал, Грэм? Я измучила тебя своими расспросами?

– Нет, моя принцесса. Спрашивай, и получишь ответ, если он мне известен.

Только не промочить ли нам горло? Скажем, по рюмке панджебского бренди?

Но она решила, что нам лучше отправиться в спальню.

Я покорился.

ГЛАВА 19

Мы приземлились в порту Фаджейры, на скромном, залитом пластбетоном пятачке, стиснутом скалами. Как и в прежние свои визиты, я не заметил никаких дорог, ведущих от космодрома к берегу, и тут же вспомнил, что сухопутные автострады на Солярисе – большая редкость; здесь сохраняют землю для парков и лесов, берегут ее, ибо земля – наивысшая ценность в океаническом мире. Препоручив челнок служащим маленького космодрома, мы перебрались в аэрокар. Мотор тихо заурчал, машина дрогнула и взмыла в воздух. Склон невысокой горы под нами полого скатывался к морскому берегу; тут и там среди салатной зелени лугов прихотливыми кляксами темнели пальмовые, кипарисовые и апельсиновые рощи, а кое-где возносились к блеклому небу гигантские стволы секвой. У каждого – три-четыре бунгало в полинезийском стиле: поместья тех, кто достаточно богат, чтобы жить на твердой земле и в относительном уединении. За рощами и усадьбами простирался берег, окаймленный широким поясом магнолий; и там, где их изумрудная глянцевитая стена встречалась с серо-голубой равниной океанских вод, сверкали и переливались хрустальные башни Фаджейры. Все – высотой в треть километра, с плоскими крышами для посадки летательных аппаратов, окаймленные подвесными улицами и террасами, где пестрели цветочные клумбы – строго определенных оттенков в каждом городском секторе. Половина зданий стояла на берегу, словно огромные деревья, пустившие корни в скалистую твердь острова, но другая половина вдавалась прямо в океанический шельф, и в глубоких ущельях меж ними, пересеченных сотнями мостов, скользили крохотные лодочки, гондолы, яхты, баржи и катера. На дальней городской окраине башни уступали место жилым плотам, причалам и низким квадратным сооружениям из прозрачного пластика; там находились склады и огромные крытые бассейны для гидроидов и дрессированных дельэинов. Дальше простирался порт: хаос мачт, вытянутых вверх решетчатых кранов и ярких вымпелов, плескавшихся на свежем ветру. Тут было множество кораблей со всех архипелагов Соляриса: щеголеватые клиперы и приземистые грузовые суда, похожие на жуков-плавунцов, роскошные пассажирские три-мараны и скромные парусники, плоты длиною в двести-триста метров и узкие юркие катера пограничных стражей. Но больше всего я насчитал субмарин: от совсем крохотных, прогулочных и пастушьих, до гигантских посудин, на которых гидроиды доставляли сырье и продукцию из своих подводных городов. Их серые корпуса почти сливались с волнами; они стояли у причалов, будто китовые самки на огромной ферме, которых с минуты на минуту начнут доить. Шандра восхищенно вздыхала, взирая на все это великолепие, а я уже отыскивал взглядом кровлю нашего отеля – разумеется, самого комфортабельного и дорогого на этой планете. Там нас поджидали агенты и секретари, целый штат моих новых сотрудников, а с ними – журналисты и чиновники Ареопага, представители фирм, репортеры пяти местных каналов головидения и полномочные послы от всех федераций, конгрессов и директорий Соляриса. Мой визит был важным событием – возможно, самым важным за последнее столетие, если не больше. Галактика так изобильна мирами, и так мало в ней космических кораблей! Но, быть может, это и к лучшему: конкуренты не докучают, торговля идет своим чередом, и нет ни повода, ни возможности для звездных войн.

Наш летательный аппарат плавно скользнул к плоской крыше отеля, заполненной встречающими в одеждах пяти цветов. Мы вышли; грянул торжественный гимн, раздался лихорадочный стрекот голо-камер, в воздух полетели цветы, и две хрупкие смуглые девушки в голубом украсили нас венками из магнолий. Итак, капитан Френч, великий Торговец со Звезд, прибыл на Солярис со своей супругой! Виват, Френчи! Жизнь завертелась и понеслась.

Прежде чем перейти к описанию наших торговых сделок и развлечений, должен остановиться на одной местной особенности, которую я забыл упомянуть. Солярис всем хорош; как говорилось выше, тут ровный мягкий климат и нормальное тяготение, много света и тепла, а также большие ресурсы биомассы, руд и минералов – хоть на морском дне, но вполне доступные для разработки. Однако день в экваториальных широтах длится восемь часов, а сутки – чуть более пятнадцати, и к этому обстоятельству человеческий организм привыкнуть не в силах. Слишком мало времени, чтоб переделать все дела, отдохнуть и успеть выспаться; как ни спеши, а часов не хватает. С другой стороны, если использовать двухсуточный цикл, часов оказывается слишком много, и я не уверен, что это было бы лучшим выходом.

Соляриты, проявив несомненную мудрость, решили не спорить с природой, не тормозить вращение планеты и не копаться в тех генетических механизмах, что заставляют нас бодрствовать шестнадцать часов и спать восемь. Такие глобальные метаморфозы грозят опасными последствиями, что было доказано не раз – на той же Ямахе, на Эльдорадо и в других мирах, где ретивые преобразователи спрямляли планетарную ось или перемещали моря на место гор. На Солярисе нашли иной выход: все население было разделено на пять кланов, обозначенных пятью цветами – красным, желтым, зеленым, голубым и фиолетовым, – и каждая из этих групп, невзирая на подданство и местонахождение, живет в своем собственном времени, сдвинутом на пять часов относительно “спектральных соседей”. Время – главное различие меж кланами; все остальное не так важно и определяется в основном цветами одежд, транспортных средств и обивки на мягкой мебели. Нет никаких препятствий для перехода из клана в клан, для перекрестных браков и заключения сделок; во всех случаях молодожены или предприниматели могут выбрать удобное время, сообразуясь со здравым смыслом. Кроме таких скользящих суток, на Солярисе введен трехдневный цикл, составляющий местную неделю, а пять циклов равны месяцу, коих насчитывается двадцать семь.